Мысли Скайтейла обратились к деталям обстановки. Кругом расстилались холмы, грязные от тающего снега, отражавшего сероватую голубизну маленького бело-голубого солнца, повисшего над меридианом.
«Почему выбрано именно такое место? — подумал Скайтейл. — Бене Гессерит редко поступают беспричинно. Возьмем этот павильон: более просторное, но закрытое помещение могло вызвать у представителя Союза клаустрофобию: он привык к просторам своей родной планеты. Но построить такое место специально для Адрика — значило прямо указать на его слабость».
«А для меня лично что здесь приготовлено?» — вновь подумал Скайтейл.
— А вам разве нечего сказать, Скайтейл? — в упор спросила его Преподобная мать.
— Вы хотите втянуть меня в эту дурацкую борьбу? Мы имеем дело с потенциальным мессией. На него нельзя нападать открыто. Если мы превратим его в мученика, это будет нашим поражением.
Взоры всех присутствующих обратились на него.
— Вы думаете, это — единственная опасность? — снова спросила Преподобная мать своим пронзительным голосом.
Скайтейл пожал плечами. Для этой встречи он выбрал круглое открытое лицо, веселые глаза, полные губы — внешность довольно низкого коротышки. Сейчас, глядя на соучастников заговора, он подумал, что инстинктивно сделал идеальный выбор. Он единственный из них мог выбирать из большого набора внешностей. Он человек-хамелеон, лицевой танцор. Внешность, которую он сейчас надел, заставляла остальных воспринимать его слишком легко.
— Ну, так как же? — настаивала Преподобная мать.
— Я наслаждался покоем, — сказал Скайтейл. — Лучше не выражать вслух нашу враждебность.
Преподобная мать отпрянула от него, и Скайтейл увидел, как она меняет свою оценку. Все они прошли жестокую школу прина-бинду, все владели своими мышцами и нервами так, как мало кто из людей. Но Скайтейл, лицевой танцор, мог делать со своими мышцами и нервами то, что было недоступно другим, и вдобавок обладал особым даром проникновения — он мог надевать на себя не только внешность другого человека, но и вживаться в его душу.
Скайтейл дал ей возможность завершить переоценку, потом коротко сказал:
— Яд! — Он произнес его с такой интонацией, как если бы только один понимал его истинное значение.
Представитель Союза шевельнулся, и его голос полился из блестящего шара, укрепленного в углу контейнера:
— Мы говорим не о физической отраве, а о психической. Скайтейл рассмеялся. Смех на языке марибхаза срывал маску с собеседника, и тому нечего было больше прятать.
Ирулэн довольно улыбнулась, но в глазах Преподобной матери блеснул гнев.
— Прекратите! — не выдержала Моахим.
Скайтейл замолчал, но теперь общее внимание было приковано к нему: Адрик разгневан, Моахим взбешена, Ирулэн удивлена, но забавляется.
— Наш друг Адрик предполагает, — сказал Скайтейл, — что две опытные Бене Гессерит не знают всех возможностей обмана.
Моахим отвернулась и посмотрела на холодные холмы планеты родины Бене Гессерит. Скайтейл понял, что она готова пойти на уступку. Это хорошо. Другое дело — Ирулэн.
— Вы с нами или нет? — спросил Адрик, глядя на Скайтейла своими круглыми глазами грызуна.
— Дело не во мне, — ответил Скайтейл. Он продолжал удерживать внимание Ирулэн. — Вы удивлены, принцесса, зачем мы с таким риском добирались сюда за много парсеков?
Она кивнула.
— Для того разве, чтобы обменяться банальностями с человеком-рыбой или спорить с толстым танцором тлелаксу? — спросил Скайтейл.
Она отошла от бака, недовольно отмахиваясь от густого запаха меланжа.
Адрик воспользовался этим моментом, чтобы бросить себе в рот таблетку меланжа. Он ел спайс и дышал им, он даже пил его, как заметил Скайтейл. Вполне понятно — спайс обостряет проницательность рулевого, дает ему возможность вести лайнеры Союза со сверхсветовой скоростью. Спайс помогает ему угадывать курс, на котором корабль не подстерегает опасность. Сейчас Адрик ощущал присутствие другой опасности, но на этот раз ему не мог помочь даже его меланжевый костыль.
— Я думаю, с моей стороны было ошибкой приехать сюда, — сказала Ирулэн.
Повернувшись к ней, Преподобная мать, точно рептилия, раскрыла глаза, затем снова закрыла их.
Скайтейл перевел взгляд с Ирулэн на контейнер, будто приглашая принцессу разделить его точку зрения. Он знал, что Адрик ей отвратителен: самоуверенный взгляд, отвратительные руки и ноги, медленно двигающиеся в газе, клубы меланжевого запаха вокруг. Она задумывается над его сексуальными обычаями, подумывает, как странно было бы видеть себя парой такого существа. Даже генератор поля, который создавал для Адрика невесомость космоса, отделяет его от нее.
— Принцесса, — сказал Скайтейл, — благодаря присутствию Адрика, пророческие способности вашего супруга не смогут проникнуть в некоторые события, включая и нашу встречу… предположительно.
— Предположительно, — механически повторила Ирулэн. Преподобная мать кивнула с закрытыми глазами.
— Сущность проникновения в будущее непонятна даже тем, кто обладает этим даром, — сказала она.
— Я полномочный представитель Союза и обладаю этой способностью, — заявил Адрик.
Преподобная мать снова открыла глаза. На этот раз с проницательностью, свойственной Бене Гессерит, она смотрела на лицевого танцора. Она взвешивала его слова.
— Нет, Преподобная мать, — пробормотал про себя Скайтейл, — я не так прост, каким кажусь.
— Мы не понимаем сущности проникновения, — сказала Ирулэн. — Вот, например, Адрик говорит, что мой муж не может знать, видеть или предвидеть то, что происходит в присутствии рулевого Союза, — этому мешает его воздействие. Но каковы границы этого воздействия?
— Существуют люди и явления в нашей Вселенной, о которых я знаю лишь по их последствиям. — Рыбий рот Адрика сжался в тонкую линию. — Я знаю, что они существуют… где-то. Как морское животное колеблет поверхность моря, так и проникновение в будущее лишь колеблет ткань Времени. Я видел места, где был ваш супруг. Но ни его самого и ни тех, кто разделяет его цели и стремления, я не видел. Точно так же я сам укрыт от него и могу укрыть всех наших.
— Ирулэн не ваша, — возразил Скайтейл, искоса взглянув на принцессу.
— Мы все знаем, что заговор должен осуществляться только в моем присутствии, — сказал Адрик.
Голосом, каким говорят об использовании машины, Ирулэн произнесла:
— Конечно, у вас есть свои достоинства…
«Теперь она поняла, кто он такой», — удовлетворенно подумал Скайтейл.
— Будущее надо создавать — подумайте об этом, принцесса.
Ирулэн взглянула на лицевого танцора и подумала о людях, разделяющих цели и стремления Пола, о легионерах из числа Свободных. Она видела, как он пророчествовал для них, видела знаки слепого преклонения перед их Махди, их Муаддибом.
«Ей кажется, — подумал Скайтейл, — что она перед судом, который ее оправдает или уничтожит. Она видит ловушку, которую мы все приготовили для нее».
На мгновение он встретился взглядом с Преподобной матерью и испытал странное ощущение, будто их мысли о Ирулэн совпали. Конечно, орден Бене Гессерит подготовил принцессу, обучил ее, теперь настало время воспользоваться результатами этой подготовки.
— Принцесса, я знаю, чего вы больше всего хотите от императора, — произнес Адрик.
— Кто ж этого не знает? — ответила Ирулэн.
— Вы хотите стать основательницей династии, — продолжал Адрик, как будто не слыша ее реплики. — Я хочу заставить вас поверить моему дару предвидения: император женился на вас из политических соображений и вы никогда не делили с ним ложе.
— Значит, наш оракул еще и сводня, — съязвила Ирулэн.
— Настоящая жена императора — его возлюбленная из Свободных, а не вы! — выпалил Адрик.
— Но она не может дать ему наследника, — вспыхнула Ирулэн.
— Разум — первая жертва сильных эмоций, — пробормотал Скайтейл. Он видел гнев Ирулэн, видел, что его предостережение на нее подействовало.
— Она не может дать ему наследника, — повторила Ирулэн уже спокойнее, беря себя в руки, — потому что я тайно даю ей противозачаточные средства. Вам было нужно это признание?
— Но императору этого знать не следует, — с улыбкой заметил Адрик.
— У меня готово объяснение для него, — возразила Ирулэн. — Может, он и обладает чувством правды, но иногда в ложь легче поверить, чем в правду.
— Вы должны сделать выбор, принцесса, — сказал Скайтейл.
— Пол добр со мной, — проговорила она. — И я заседаю в его Совете.
— За двенадцать лет вашего брака проявил он к вам хоть немного нежности? — спросил Адрик.
Ирулэн покачала головой.
— Он сверг вашего отца с помощью своих злобных орд и женился на вас, чтобы законно претендовать на трон, но его настоящей женой вы так и не стали, — продолжал Адрик.
— Адрик старается воздействовать на ваши чувства, — заметил Скайтейл. — Разве это не забавно?
Она взглянула на лицевого танцора, увидела его дерзкую улыбку, и брови ее поползли вверх. Скайтейл видел: теперь она совершенно уверена, что, если она покинет встречу соучастницей заговора, Пол этого определить не сможет, если же она не согласится, тогда…
— Не кажется ли вам, принцесса, — спросил Скайтейл, — что Адрик обладает в нашем заговоре слишком большой властью?
— Я заранее согласен подчиниться наиболее разумному предложению, — сказал Адрик.
— А кто его определит, это наиболее разумное предложение?
— Вы не хотите, чтобы принцесса присоединилась к вам? — спросил Адрик.
— Он хочет, чтобы присоединение было искренним, — проворчала Преподобная мать. — Между нами не должно быть места обману.
Скайтейл видел, что Ирулэн задумалась, спрятав руки в рукава. Теперь она думает о подброшенной Адриком наживке — об основании династии. Она думает и о том, как заговорщики собираются защититься от нее. Ей многое нужно взвесить.
— Скайтейл, — наконец сказала она, — говорят, у вас, на Тлелаксу, странные представления о чести — ваши жертвы всегда имеют возможность спастись.