Малозначительное, районного масштаба дело А. Евглевской становится важнейшим для всех российских силовых ведомств. В состав группы вошли десятки следователей и оперативников из Москвы и других городов России. Группу возглавил заместитель начальника следственного управления Генпрокуратуры РФ генерал Л. Прошкин (через год он уволится, чтобы уйти от ответственности за допущенные им и его подчиненными многочисленные нарушения законности, и перейдет на работу рядовым адвокатом).
При абсолютной очевидности того, что все это так называемое "дело" имеет политическую подоплеку и московское происхождение, а также вследствие обилия противоречивых публикаций и передач вокруг него в средствах массовой информации были выдвинуты различные версии о причинах возникновения "дела" Собчака, или, как его более точно назвали в ряде публикаций, "ленинградского дела № 2". Первое "ленинградское дело", как известно, было сфабриковано в последние годы жизни Сталина, в 1949-1952 годах, и жертвами его стали более 30 тысяч ленинградцев.
ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ
К лету 1995 года реальная власть в Кремле из-за тяжелой болезни Ельцина (два инфаркта подряд) фактически переходит в руки сплоченной группы из его ближайшего окружения: А. Коржакова - О. Сосковца - М. Барсукова и примыкающего к ним министра обороны П. Грачева. Они сосредоточили в своих руках контроль над силовыми структурами и активно занимались финансово-коммерческими делами.
Сила названной группы состояла в том, что они сумели отсечь президента от нежелательных для них политических и просто человеческих контактов, создали широкую сеть сбора компромата на всех без исключения действующих политиков и государственных чиновников федерального уровня, влияли на ключевые кадровые назначения и перестановки.
Еще в 1991 году Ельцин сказал Коржакову: "Мне нужно собственное, карманное КГБ". Коржаков выполнил указание шефа и создал такую структуру в недрах Главного управления президентской охраны, но вскоре понял, какие может извлечь из этого личные выгоды. В конечном счете президент сам фактически превратился в заложника созданной по его указанию организации, а Коржаков на какое-то время превратился в одну из главных политических фигур страны.
Слабость - в их зависимости от президента, который не терпит давления на себя и которым трудно управлять, когда он здоров. Это была типичная придворная камарилья, не имевшая поддержки ни среди населения, ни в широких политических и финансово-промышленных кругах. Но беда в том, что летом и осенью 1995 года больной Ельцин фактически отошел от дел, Черномырдина они держали на коротком поводке и именно тогда, когда им показалось, что власть в их руках (Коржаков без стеснения описывает в своей пасквильной книжке, как ему временами удавалось "порулить" страной), в головах этих временщиков зародилась мысль о необходимости перенесения президентских выборов с 1996 года на 1998-й или даже 2000 год.
Но эти люди понимали, что среди тех, кто мог реально воспрепятствовать их планам, был я, петербургский мэр, влиятельный и независимый, один из авторов Конституции России, сопредседатель Общественной палаты при президенте и член президентского консультативного совета, к мнению которого Ельцин прислушивался. Поэтому в декабре 1995 года по третьестепенному делу - даже не делу, а пока только сигналу о незаконной деятельности петербургской фирмы "Ренессанс", в котором упоминалась фамилия моей племянницы, - по указанию Коржакова и Сосковца создается специальная межведомственная следственная группа под эгидой Генпрокуратуры России.
Новый Генпрокурор Ю. Скуратов, только что назначенный на эту должность по рекомендации Коржакова и Сосковца, проявил завидное рвение. Группа начала работу с заданием - найти компромат на Собчака и не допустить его переизбрания на предстоящих в 1996 году губернаторских выборах. В Cанкт-Петербург были направлены десятки отборных следователей и оперативников.
ВЕРСИЯ ВТОРАЯ (документально не подтвержденная)
В середине 1995 года между Ельциным и мной при очередной встрече состоялся разговор о будущих выборах. Ельцин жаловался на усталость, плохое самочувствие и просил совета, баллотироваться ли ему на следующий срок. Я ответил, что, по моему мнению, при таком самочувствии и настроении лично для Ельцина и для страны наилучшим выходом было бы подобрать надежного преемника, а самому в выборах не участвовать.
Этот разговор был проверкой. Аналогичные разговоры Ельцин вел и с другими лицами из своего окружения - реакция кремлевских царедворцев была одинаковой: "Как вы можете думать об этом, Борис Николаевич? Без вас страна погибнет!"
Я сказал то, что думал, и попал в список врагов. По личному указанию Ельцина Коржаков и Барсуков организовали следственную группу по сбору на меня компромата, по личному указанию президента была организована и антисобчаковская предвыборная кампания. Последующие (после моего проигрыша выборов) гонения также имели место с молчаливого одобрения Бориса Николаевича. Президентский вариант выглядит достаточно убедительно, однако прямых доказательств не имеет. Все происходило на уровне конфиденциальных разговоров. Если же вспомнить, что во всех критических моментах новейшей российской истории я поддерживал и даже выручал Ельцина (как было в августе 1991-го и в октябре 1993-го) и всю историю наших взаимоотношений, то должны были быть какие-то особые обстоятельства, которые побудили Ельцина к подобным действиям. Например, доклад аналитического центра президентской администрации, в котором подчеркивалось, что в случае переизбрания на пост губернатора Петербурга Собчак станет одним из наиболее вероятных кандидатов на пост президента страны, или нечто подобное.
ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ (имеющая хождение в кругах следственно-прокурорских работников)
Первоначально оперативный материал по фирме "Ренессанс" собирался вкупе с другими на моего заместителя - В. А. Яковлева и особенно на его жену, развившую в городе лихорадочную коммерческую деятельность. Все распоряжения по передаче дома № 3 по улице Рылеева на капитально-восстановительный ремонт этой фирме готовились по указанию Яковлева и подписывались им в качестве ответственного исполнителя. Ему же принадлежит идея дать (для подстраховки) в этом доме однокомнатную квартиру и моей племяннице.
Однако, когда из Москвы поступил сигнал о необходимости дискредитации меня, собранный материал и был использован в этих целях. Все же, что касается Яковлева, было затем использовано в качестве крючка для воздействия на него после избрания губернатором.
ВЕРСИЯ ЧЕТВЕРТАЯ (комплексная)
Дело против меня начало раскручиваться по инициативе Коржакова и Барсукова, а затем к его раскрутке присоединился Лужков, который постоянно проигрывал мне, если нам приходилось вместе принимать участие или выступать на каких-либо мероприятиях. Ему показалось, что на фоне обвинений против меня представился удобный случай для реванша и для повышения собственного рейтинга. Соображения эти не лишены основания, если иметь в виду ту открытую поддержку Яковлева, которую продемонстрировал московский мэр во время предвыборной кампании, а также то, что деньги на кампанию Яковлева также шли из Москвы. Но дело не только в этом.
Разоблачения, направленные против представителей петербургских властей, давали двойной эффект: 1) прикрытие дымовой завесой реального центра коррупции, каким была и продолжает оставаться Москва, - старый прием, когда подлинные воры громче всех кричат: "Держи вора!"; 2) обвиняя меня, стремились косвенно нанести удар по группировке выходцев из Петербурга, занявших в этот момент ключевые позиции в структурах власти в Москве и бывших в свое время моими сотрудниками, заместителями или помощниками (Чубайс, Путин, Кудрин, Клебанов, Южанов и др.)
К тому же, сама фигура петербургского мэра, скажу без ложной скромности, сыгравшего заметную роль в крушении коммунистического режима и относившегося к лидерам демократов первой волны, давала возможность еще раз провести кампанию по дискредитации самой идеи демократии и ее представителей.
Именно поэтому осенью 1996 года на втором этапе раскрутки этого дела с участием Госдумы в игру вступают коммунистические руководители Думы (ее председатель Г. Селезнев, один из вице-спикеров - С. Бабурин, председатель думского комитета по безопасности, курирующий прокуратуру В. Илюхин). От них в раскручивании кампании дезинформации по этому делу активно участвует уголовник Ю. Шутов. Интересно, что примерно в это же время Шутов получает от нынешнего губернатора Петербурга В. Яковлева (непонятно, правда, за какие заслуги, а точнее - за услуги) доверенность на управление муниципальным пакетом акций в Петербургской топливной компании, а от Г. Селезнева - документ, уполномачивающий его осуществлять проверку законности приватизации госимущества в Санкт-Петербурге.
Именно Ю. Шутов в соавторстве с П. Вощановым пишет нашумевшую статью "Анатолий Собчак как зеркало русской коррупции", напечатанную в феврале 1997 года в "Комсомольской правде". Публичные утверждения Шутова о его авторстве этой статьи П. Вощанов не опроверг, в этом убеждает также и сходство воспроизведенных в статье сюжетов с теми, что содержатся в книгах Шутова, посвященных моей персоне.
Дело в том, что Ю. Шутов в 1990 году в течение двух недель был оформлен на работу моим помощником, когда я был председателем Ленсовета, но за неблаговидные дела был тут же уволен. После чего о своей деятельности в качестве помощника мэра написал и издал аж три книги, наполненные красно-коричневым вздором, выдумками и небылицами.
Удивительно, но факт, что мотором нового витка расследования и фактическим руководителем следствия становится уголовник, организатор банды наемных убийц, пользующийся при этом доверием коммунистического руководства Госдумы, для которого дискредитация Собчака - еще одна возможность дискредитировать идеи демократии в стране.
Государственная Дума занялась реанимацией практически заглохшего из-за отсутствия судебной перспективы дела, создав по расследованию фактов коррупции в органах власти Санкт-Петербурга специальную депутатскую комиссию под руководством Т. Гдляна. У Гдляна в этом деле был свой интерес - ему хотелось свести давние счеты с прокурором Петербурга В. Еременко, который в свое время был прокурором Самаркандской области и попортил ему немало крови, борясь со злоупотреблениями и нарушениями законности в деятельности следственной группы Гдляна и Иванова. Актив