И в первый раз я увидел, что зеркальные очки были хирургической накладкой, их серебристый металл плавно поднимался с её высоких скул, словно запечатывая глаза в глазницах. Я увидел в них двойное отражение своего лица.
– Моё имя Джонни, сказал я. – Мы возьмём мистера Фэйса с собой.
Он ждал нас на улице. Выглядел, как обычный Тех-турист, одет в синтетические шорты и дурацкую гавайку, покрытую рекламами самого популярного микропроцессора его фирмы; уютный типичный маленький человечек, такой скорее всего закончит свой путь, свалившись пьяным на стойку бара, где подают миниатюрные рисовые крекеры с гарниром из водорослей. Он выглядел в точности как человек, который будет петь гимн корпорации и плакать при этом, будет бесконечно трясти руку бармену. И сводники, и спекулянты оставят его в покое, заклеймив прирождённым консерватором. Неспособный на многое и осторожный с кредитом, когда он есть.
Впоследствии я догадался, что они ему ампутировали часть большого пальца левой руки, где-то за первым суставом, и заменили его пустотелым протезом, в котором были спрятаны катушка и раструб из псевдоалмазов Оно-Сендай. И аккуратно намотали на катушку три метра мономолекулярного волокна.
Молли отправилась что-то выяснять с Сёстрами Магнетической Собаки, и дала мне шанс вывести Ральфи за дверь с помощью спортивной сумки, прижатой к его пояснице. По-моему, она их знала: я слышал, как темнокожая рассмеялась.
Я рефлексивно взглянул вверх, – может быть, потому, что никак не могу к этому всему привыкнуть: к парящим аркам света и росчеркам теней от геодезики над ними. Может быть, именно это и спасло мне жизнь.
Ральфи продолжал шагать, но не думаю, что он пытался убежать. Думаю, он сразу сдался. Возможно, он успел догадаться, с чем мы столкнулись.
Я опустил взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как он разваливается.
Если прокрутить плёнку назад, можно увидеть, как Ральфи делает шаг и в это мгновение маленький Тех, улыбаясь, выскальзывает ниоткуда. Имитация поклона, и большой палец его левой руки отваливается. Настоящий трюк иллюзиониста. Палец повисает в воздухе. Зеркала? Проволочки? Ральфи останавливается, спиной к нам, тёмные полумесяцы пота проступают в подмышках его светлого летнего костюма. Он знает. Он должен был знать. И тут этот смешной кончик пальца, тяжёлый как свинец, описывает дугу, как в цирковом фокусе, и невидимая нить, соединяющая его с ладонью убийцы, проходит сбоку через череп Ральфи, немного выше бровей, как хлыст огибает всё тело и опускается, рассекая грушевидное туловище по диагонали от плеча через грудную клетку. Разрез настолько тонкий, что кровь не брызнула до тех пор, пока не дали осечку синапсы и первые судороги не подчинили тело гравитации.
Окутанный розовым облаком, Ральфи развалился на части. Три куска плоти покатились по булыжной мостовой. Абсолютная тишина.
Я поднял спортивную сумку. Отдача чуть не оторвала мне запястье.
Как будто шёл дождь; потоки воды лились каскадом с лопнувшей геодезики и падали на плиты позади нас. Мы притаились в узком проёме между хирургической и антикварной лавочками. Она просто выставила край зеркального глаза из-за угла и сообщила, что перед Дромом стоит модуль Фольксваген с мигалкой. Они счищали с мостовой Ральфи. Задавали разные вопросы.
Я был весь покрыт опалённым белым пухом. Теннисные носки. Спортивная сумка превратилась в изодранный пластиковый наручник вокруг запястья.
– Не пойму, чёрт возьми, как я мог промахнуться.
– Потому что он быстрый, очень быстрый. – Она сидела на корточках, обняв руками колени, и раскачивалась на каблуках взад-вперёд. – Его нервная система перевозбуждена. Заказная сборка. – Она ухмыльнулась и слегка взвизгнула, демонстрируя восторг. – Я собираюсь заполучить этого парня. Немедленно. Он – номер один, самый дорогой, самый лучший, произведение искусства.
– За два миллиона этого парня ты получишь возможность вытащить отсюда мою задницу. Твой приятель большей частью выращен в пробирке в Чиба Сити. Он киллер у Якудз.
– Чиба. О да. Видишь, Молли тоже была в Чибе. – И она показала мне свои ладони, слегка разведя пальцы. Длинные и тонкие пальцы, очень белые в сравнении с ярко-красными полированными ногтями. Из укрытий под ногтями выступали десять лезвий; каждое – узкий обоюдоострый клинок из голубой сверкающей стали.
Я никогда не проводил много времени в Ночном Городе. Здесь никто не платил мне достаточно для того, чтобы я об этом помнил, и многие из них платили за то, чтобы о них забыли. Поколения метких стрелков долбали по неону до тех пор, пока ремонтники не плюнули на свою работу. Даже в полдень световые дуги были пепельно-чёрные в сравнении с бледнейшей из жемчужин.
Куда податься, когда богатейшая криминальная организация мира пытается нащупать тебя своими спокойными длинными пальцами? Где скрыться от Якудз, которые настолько могущественны, что владеют трансляционными спутниками и как минимум тремя шаттлами? Якудзы – настоящая межнациональная корпорация, как Ай-Ти-Ти и Оно-Сендай. За пятьдесят лет до моего рождения Якудзы уже поглотили китайские Триады, Мафию и Юнион Корс.
У Молли был готовый ответ: Ты прячешься в Аду, в самом нижнем круге, где любое действие извне создаёт быстро расходящиеся концентрические волны сырой угрозы. Ты прячешься в Ночном Городе. Ещё лучше, ты прячешься над Ночным Городом, потому что ад вывернут наизнанку и дно его котла касается неба – неба, которое Ночной Город никогда не видит, потея под своим покрывалом из акриопластика – наверху, там, где Прим Техи притаились в темноте подобно горгулам, прилепив к губам контрабандные сигареты.
У неё был также ещё один ответ.
– Итак, ты прочно и надёжно заперт, Джонни-сан? До той программы никак нельзя добраться без пароля? – Она увела меня в тень, которая ждала за освещённой платформой Трубы. Бетонные стены были покрыты слоями граффити, накопившимися за многие годы, закрученными в единую метакаракулю гнева и нигилизма.
– Хранящаяся информация загружается через каскад модифицированных микрохирургических протезов. – Я протараторил сокращённую версию моей стандартной рекламной легенды. – Код клиента хранится в специальной микросхеме; кроме Спрутов, о которых в нашей профессии не любят говорить, не существует путей доступа к кодовой фразе. Её нельзя раздобыть с помощью наркотиков или пыток. Я её не знаю, никогда не знал.
– Спруты? Такие извивающиеся твари с массой рук? – Мы вышли на пустынный уличный рынок. Фигуры в тени наблюдали за нами через импровизированную площадь, заваленную рыбьими головами и гниющими фруктами.
– Сверхпроводниковые квантовые детекторы возмущений. Использовались во время войны для обнаружения подводных лодок и блокады вражеских киберсистем.
– Что, правда? Военные штучки? Со времён войны? А Спрут прочтёт эту твою микросхему? – Она остановилась, и я почувствовал на себе её взгляд, скрытый двойными зеркалами очков.
– Даже самые примитивные модели могут измерять магнитное поле мощностью в одну миллионную от земного; это как подслушивать шёпот на ревущем стадионе.
– Полиция уже может делать такое, с лазерами и параболическими микрофонами.
– Но, тем не менее, ваши данные в безопасности. – Профессиональная гордость. – Никакое правительство не позволит своим полицейским использовать Спрутов, даже в интересах безопасности. Слишком велик риск конфликтов между различными службами; они могут устроить что-то вроде Уотергейта.
– Военные штучки, – сказала она. Её улыбка сверкнула в темноте. – Военные штучки. У меня есть друг, там внизу, который служил в армии, зовут Джонс. Я думаю, тебе стоит с ним встретиться. Он сидит на игле. Так что придётся ему что-нибудь принести.
– Он наркоман?
– Он дельфин.
Он был больше чем дельфин, хотя с точки зрения другого дельфина он мог бы показаться чем-то меньшим. Я видел, как он лениво кружит в своей оцинкованный цистерне. Вода плеснула через край, замочив мои туфли. Он был реликтом последней войны. Киборг.
Он поднялся из воды, показывая нам покрытые налётом пластины вдоль своих боков, ещё один визуальный трюк; сила и лёгкость его движений были скованы чешуёй из нелепой доисторической брони. Две выпуклости по обе стороны черепа были созданы для помещения в них сенсорных устройств. Серебристые рубцы поблёскивали на открытых участках его серо-белой шкуры.
Молли свистнула. Джонс мотнул хвостом, и ещё один каскад воды хлынул через край цистерны.
– Что это за место? – Я разглядывал смутные очертания в сумраке, ржавые цепи и хлам под брезентом. Над цистерной висела уродливая деревянная конструкция, увешанная рождественскими гирляндами.
– Парк Развлечений. Зоопарк и карнавальные аттракционы. «Поговори с боевым китом». И всё такое. В каком-то смысле Джонс, конечно, кит…
Джонс снова поднялся над водой и уставился на меня своим печальным древним глазом.
– Как он разговаривает? – Мне вдруг захотелось уйти отсюда.
– В этом весь трюк. Скажи «Привет», Джонс.
И сразу все лампочки вспыхнули одновременно. Они светились красным, белым, синим.
КБСКБСКБСКБСКБСКБСКБСКБСКБСКБСКБСКБС– Хорошо разбирается в символах, но набор кодов ограничен. Военные подключали его к аудиовизуальному дисплею. – Она вытащила узкий пакетик из кармана куртки. – Чистая дрянь, Джонс. Хочешь? – Он замер в воде и сразу начал погружаться. Я слегка встревожился, вспомнив, что он не рыба и может утонуть. – Нам нужен ключ к банку данных, Джонс. Срочно.
Огни вспыхнули, погасли.
– Ищи, Джонс.
СССССССССС С С ССиние лампочки, крестом.
Темнота.
– Чистая! Очищенная. Ну давай, Джонс.
БББББББББ