Вскоре паучки расходятся и начинают жить самостоятельно. Именно в это время у ряда видов происходит расселение молоди на паутинках по воздуху. Молодые паучки забираются на возвышающиеся предметы и, подняв конец брюшка, выпускают паутинную нить. При достаточной длине нити, увлекаемой токами воздуха, паучок уносится на ней. Расселение молоди происходит обычно в конце лета и осенью, но у некоторых видов весной. Это явление бросается в глаза в погожие осенние дни „бабьего лета“, особенно эффектны массовые осенние полеты пауков в южнорусских степях, где иной раз можно видеть плывущие в воздухе целые „ковры-самолеты“ по нескольку метров длиной, состоящие из множества перепутанных паутинок. У некоторых видов, особенно мелких, на паутине расселяются и взрослые формы. Пауки могут подниматься токами воздуха на значительные высоты и переноситься на большие расстояния. Известны случаи массового появления мелких пауков, залетавших на суда в сотнях километров от берега».
Когда на маленьком индонезийском острове Кракатау извержение вулкана уничтожило все живое, то первым существом, появившимся на острове через девять месяцев после извержения, был паук, одиноко плетущий свою паутину… Не семена растений, не споры папоротников, а крошечного паучка на тоненькой паутинке принес ветер в первую очередь, к удивлению ученых. Ближайший остров находился от Кракатау в сорока километрах…
Одна из экспедиций на Джомолунгму (Эверест), высочайшую гору мира, обнаружила на высоте 7300 метров, где, казалось бы не могло быть ничего живого, кого бы вы думали? Ну конечно же паука. Маленького паука-скакунчика из рода Ситтикус…
Говоря о пауках, нельзя не сказать и о паучьем яде. Паук — это не только паутина, это еще и яд. Ядовитые железы есть у всех пауков, однако далеко не многие из них могут прокусить кожу человека. Яд нужен им для умерщвления жертвы — как правило насекомого или другого паука (наиболее крупные из них — птицеяды, достигающие 11 сантиметров длины, а с ногами — 20 сантиметров, поедают еще и змей, лягушек, ящериц, а также небольшие птиц), но некоторые из пауков снабжены таким сильнодействующим ядом, который может запросто убить не только человека, но даже лошадь. В нашей стране самый ядовитый паук — каракурт, длина его всего 10–20 миллиметров, а его яд в 15 раз сильнее яда одной из самых страшных змей — гремучей змеи. В Боливии же встречается крошечный паучок-скакун размером 4–5 миллиметров. Его укус вызывает сильнейшую боль и смерть через несколько часов…
Необычайная токсичность паучьего яда — одна из величайших загадок аранеологии. Зачем пауку такой сильный яд? Интригует такой, например, факт, что яд каракурта особенно сильно действует именно на млекопитающих, хотя питается он ведь не млекопитающими, а насекомыми. Яд другого паука — агелены лабиринтовой — гораздо сильнее действует на насекомых, чем яд каракурта. Для млекопитающих же он гораздо менее токсичен, и это понятно, это вполне оправданно. Зачем же и боливийскому скакуну такое губительное оружие? Непонятно…
Каракурт, кстати, очень красив. Бархатно-черная смертельно опасная самка «носит» на спинке тринадцать (чертову дюжину!) ярко-красных пятен, похожих — когда самка еще достаточно юная, но уже вполне ядовитая — на «сердечки» червонной карточной масти…
Один из виднейших наших аранеологов, П. И. Мариковский, рассказывает, что у калмыков есть легенда, согласно которой «души людей, обиженных при жизни, поселяются после смерти в пауков-каракуртов, для того чтобы мстить людям за их обиды»…
Вы слышали, конечно, о танце тарантелла? Это темпераментный, веселый итальянский танец, танцуют его на праздниках до упаду… А знаете, с чем связан этот искрящийся танец? Рассказывают, что в Италии, в окрестностях города Таранта, водилось особенно много крупных (до 60 миллиметров длиной) мохнатых пауков, живущих в норках. Этих пауков так и называли — тарантулы. В средние века считалось, что укус тарантула чрезвычайно опасен. Сывороток не было, и в качестве лечения предлагалось только одно — танцевать до упаду. Знатоки уверяли, что укушенный, доплясавшись чуть ли не до потери сознания, падает и засыпает, а просыпается здоровым. Вот, оказывается, чем объясняется столь пылкий темперамент зажигательного итальянского танца…
История с зеленым крестовиком
Итак, первыми моими любимчиками стали, конечно же, пауки. Фотографировать их было одно удовольствие. Во-первых, они никуда не убегали, не улетали, а сидели, спокойно позируя. Во-вторых, рисунки на спинках крестовиков были все разные, и, обнаружив в лесу колесообразную сеть, я с замиранием сердца ждал, каким на этот раз окажется ее хозяин. Да ведь и сами сети были разнообразны по своим конфигурациям и размерам. Фотографируя однажды маленького паучка на сети против солнца, я открыл, что паутина — это же просто сказочное, радужное сияние. А если на ней есть еще и капли росы, то это уже не что иное, как кружево, затканное алмазами из пещеры Аладдина…
Именно на сетях крестовиков разыгрывались иногда страшные трагедии Джунглей. В паутину попадали не только мухи, но и бабочки и даже сильные, мощные летуны стрекозы. Интересно было наблюдать и за цветочными пауками рода Мизумена. Они никогда не плетут паутины, а сидят на цветке, терпеливо подстерегая свою законную добычу — любителей сладкого нектара. Рывок, смертельное объятие, укус — и вот уже пчела или оса парализована и бесполезно ядовитое жало, могучее ее оружие…
Такова жизнь!
И именно вот этой своей кровожадностью пауки строго регулируют численность некоторых летающих насекомых, главным образом мух. Пауки прожорливы: считается, что каждый в день съедает не меньше насекомых, чем весит сам.
По подсчетам, приведенным в упомянутой книге И. Акимушкина «Первопоселенцы суши», «в лесу или на лугу, на пространстве в гектар, то есть в квадрате сто метров на сто, живет нередко миллион (в Брянских лесах), а местами (в Англии, например) пять миллионов всевозможных пауков! Если каждый паук от восхода до захода поймает хотя бы две мухи (это уже наверняка) и пусть пауков в тысячу раз меньше (в среднем пять тысяч на гектар), то сколько же этих окаянных насекомых гибнет каждые сутки на каждом квадратном метре нашей страны?»
Некоторые пауки уничтожают опасных сельскохозяйственных вредителей, таких, как хлопковая тля, вредная черепашка, а также хермесов, малярийных комаров и даже… постельных клопов (балканский паук танатус).
Главная же добыча пауков — это, конечно, мухи. Вредные и весьма плодовитые существа, настоящие наши враги. На теле одной только мухи, на густых волосках насчитывается до 26 миллионов микробов! Среди них бациллы туберкулеза, сибирской язвы, холеры, брюшного тифа, дизентерии, а также яйца глистов… Плодовитость мух просто невероятна: когда лето жаркое, каждая муха производит до десяти поколений себе подобных. Трудно даже себе представить, что было бы, если бы каждая муха выживала и давала потомство… Вот тут и приходят на помощь всем нам враги мух, главные среди которых — восьминогие арахниды. То есть пауки.
Оказывается, мои любимцы — настоящие друзья человека!
Но вот парадокс: очень многие пауков не любят. Странные они какие-то, ни на что не похожие… Страшные… Да и паутина еще. Запустение с ней связано, неопрятность жилища… А если паук, пусть даже совсем не опасный, внезапно окажется на ноге, руке, на шее и дальше побежит, то приятного в этом, конечно, мало. Или идешь, например, по лесу, пробираешься сквозь кусты за орехами и малиной, и вдруг лицо разом накрывает что-то почти невидимое, неприятно щекочущее, липкое. Паутина! И содрогаешься от неприязни, и с ужасом ждешь, что сейчас сам огромный паук тебе за шиворот побежит. Да еще и укусит…
А «фильмы ужасов»? Как часто в роли самого страшного злодея в них фигурирует не кто иной, как огромный, мохнатый, кровожадный… паук.
Кто не знает народного поверья: за убитого паука сорок грехов простится! Почему?..
И даже не убить, а просто повстречать паука, просто увидеть его и то, согласно поверью, что-то значит. И далеко не всегда хорошее.
А ведь на самом деле не так уж много у нас столь полезных и верных друзей, как паук.
Если же вспомнить античную легенду… Как же можно получить прощение в сорока грехах, убивая девушку, пусть даже и заколдованную?
Противоречие. Дикость. С суевериями всегда так.
Расскажу теперь историю с зеленым крестовиком, которая приключилась со мной в сентябрьский день в Подушкине.
Хотя и было у меня в то счастливое лето немало насыщенных, ярких дней, полных захватывающих путешествий, однако никак и не мог ими насытиться. Пленки летели десятками, я едва успевал их проявлять и вставлять слайды в рамки, едва успевал просматривать, а хотелось еще и еще. Ведь сколько их, обитателей Джунглей! И пауки, и клопы, и жуки, и мухи, пчелы, осы, кузнечики, улитки, бабочки, гусеницы, муравьи, ящерицы, лягушки, стрекозы… Всех разве перечислишь? А цветы? А травинки-листики всякие? А паутина? А капли росы?
Так уж устроен человек — все ему мало.
И вот в самых первых числах сентября я после довольно долгого перерыва сумел-таки вырваться из Москвы. Приехал в Подушкино на велосипеде и в странствия с фотоаппаратом отправился тоже на велосипеде. Дело в том, что за все лето я так и не смог отойти от своего сарайчика дальше чем километра на три-четыре. Выйдешь обычно и тут же увлечешься каким-нибудь крошечным существом. Пока снимешь, пока что, тут и вечер незаметно подбирается. Вот я и взял велосипед — отъеду, думаю, на этот раз куда-нибудь подальше, так сказать, «межконтинентальное» путешествие совершу… И отъехал километров на пять сразу.
Была там опушка березовой рощи, и под одной березой нашел я великолепный экземпляр личинки пилильщика — так называемую ложногусеницу. Ложногусеницей она называется потому, что очень похожа на гусеницу (неспециалист и не отличит), но если из настоящей гусеницы выводится обязательно бабочка, то есть представитель отряда чешуекрылых, то из ложногусеницы — кто-то другой. В данном случае березовый пилильщик цимбекс, похожий на большую синеватую муху с красивыми перепончатыми крыльями.