Пространство искривилось, смыкаясь вокруг Алекса, замыкаясь в невозможные геометрические формы, где он одновременно был внутри и снаружи, запертый в пространственном парадоксе.
Алекс активировал все свои способности, усиленные TX-Δ.
«Замедление» растянуло секунды в минуты, давая ему время для анализа и реакции.
Эфирные следы создали множественные проекции Алекса в разных точках пространства — полупрозрачные копии, которые двигались в соответствии с его намерениями, отвлекая и рассеивая атаки Серафима.
Когнитивное расслоение позволило одновременно анализировать множество угроз и реагировать на них, распределяя внимание между различными аспектами боя.
Открылась новая способность — эфирная волна. Алекс концентрировал энергию в ладонях, а затем высвобождал её концентрированным импульсом, временно дестабилизирующим структуру Серафима, заставляя его форму терять целостность.
Но силы были слишком неравны. Каждая атака Серафима становилась мощнее, каждое искажение реальности — глубже. Его крылья бились в воздухе как живые, создавая волны искажений, от которых трескалась сама ткань пространства.
Серафим поднимает руку для финального удара. Волна искаженной реальности движется к Алексу, и время словно растягивается.
И в этом мгновении — в этой бездонной тишине между ударами сердца — Алекс чувствует Её. Не голос, не образ, а само присутствие Евы, словно она всегда была здесь, внутри, ожидая момента, когда он осознает это. Тепло разливается от сердца к кончикам пальцев.
В следующую секунду медальон на его груди активируется сам по себе. Золотистое свечение прорывается сквозь ткань одежды, яркое как маленькая сверхновая, формируя защитный купол вокруг Алекса.
Внутри купола время стабилизируется, законы физики возвращаются к норме. Алекс глубоко вдыхает, чувствуя, как боль отступает, а силы возвращаются. Здесь, в этом пузыре нормальности посреди хаоса, он чувствует присутствие Евы не просто как сообщение, а как ощущение её любви и поддержки.
Золотистый свет медальона формирует тонкую нить, уходящую в направлении Пропавшего Разлома — путеводную нить, маяк во тьме.
Серафим бьёт по куполу снова и снова, но не может преодолеть защиту медальона. Каждый удар вызывает вспышки света, но барьер остаётся нерушимым.
Но и Алекс не может победить Серафима — его силы несоизмеримы с мощью существа, способного переписывать законы реальности.
Их противостояние заканчивается своеобразным патом — ни одна сторона не способна уничтожить другую.
Серафим приостановил атаку, его форма теперь мерцала и колебалась, словно стабилизируясь после огромного энергетического расхода.
— Интересно, — произнёс он, и в его голосе звучало нечто новое — почти уважение. — Ты сильнее, чем я рассчитывал.
Его крылья сложились, обволакивая фигуру как кокон, а когда снова раскрылись, Серафим принял более человеческую форму — почти такую же, как у Алекса, словно зеркальное отражение.
— Но твоя сила не в сопротивлении мне, а в том, что ты сам ещё не определён, — продолжил он задумчиво. — Ты не выбрал ни путь единства, ни путь множественности. Ты — волновая функция, которая ещё не схлопнулась.
Его лицо выражало странную смесь интереса и замешательства:
— И это делает тебя идеальным ключом.
Серафим обошёл защитный купол по кругу, внимательно изучая его структуру, словно ученый, рассматривающий особо интересный образец:
— Эволюция TX-Δ превзошла все прогнозы. Как и эволюция твоего сознания. Ты не тот Алекс Северов, которого я знал. Ты нечто… новое.
— Наша следующая встреча будет в центре Ядра Памяти, где все потоки сходятся, — произнёс Серафим, отступая. Его фигура начала терять чёткость, словно растворяясь в окружающем пространстве. — И там ты сделаешь выбор, который изменит природу реальности.
Вокруг его исчезающего силуэта закружились золотистые частицы:
— Но сначала ты должен собрать все фрагменты — своей памяти, своей личности, своей возлюбленной.
Серафим почти полностью растворился в эфирном потоке, его голос стал тише, но каждое слово по-прежнему ясно звучало в сознании Алекса:
— Путь к Разлому открыт. Но помни: эта встреча была лишь эхом грядущего. В Разломе тебя ждет истинное испытание.
Последними исчезли его глаза — два золотых огня, зависших в воздухе:
— Я буду наблюдать. Как ты когда-то наблюдал за мной.
Серафим улыбнулся с жутким пониманием, прежде чем полностью раствориться:
— Круг замыкается, Алекс Северов.
В момент его исчезновения в воздухе появилось странное сообщение, словно проступившее сквозь саму ткань реальности:
[Δ/PROTOCORE]:: СУБЪЕКТ «СЕВЕРОВ.А» ОПРЕДЕЛЕН КАК ТОЧКА БИФУРКАЦИИ
[Δ/PROTOCORE]:: ФАЗА 1 ЗАВЕРШАЕТСЯ
[Δ/PROTOCORE]:: НЕИЗБЕЖНОСТЬ ПРИБЛИЖАЕТСЯ К ТОЧКЕ СХОЖДЕНИЯ
После исчезновения Серафима окружающий мир постепенно начал возвращаться к относительной нормальности. Искажения пространства и времени медленно рассеивались, законы физики восстанавливали свою власть.
Алекс рухнул на колени, судорожно втягивая воздух, ставший вновь обычным — не вязким, не плотным, просто воздухом. Каждый мускул тела кричал от боли, словно его растягивали во всех возможных направлениях одновременно. Во рту металлический привкус крови. На ладонях — глубокие следы от ногтей там, где он стискивал кулаки. Последствия невозможной встречи проявились на самом физическом уровне, как напоминание: всё это было реально.
Когда он наконец поднял голову, то обнаружил, что ландшафт полностью изменился. Он больше не стоял на открытой равнине — теперь перед ним лежала странная деревня, утопающая в золотистом свете заходящего солнца.
Поселение располагалось у границы огромной пространственной аномалии, которая выглядела как гигантская вертикальная трещина в воздухе, внутри которой переливались все цвета спектра, постоянно смещаясь и преобразовываясь.
В воздухе всё ещё пульсировали остаточные сигнатуры мета-интерфейса, словно текст, написанный на самой ткани реальности, но теперь уже тускнеющий, истончающийся.
«Я не победил его», — подумал Алекс, восстанавливая дыхание. — «Я лишь отсрочил выбор. Но что если любой выбор между множественностью и единством — это ловушка? Что если настоящий путь — в чем-то третьем, чего я еще не вижу?»
Медальон на его груди продолжал мягко светиться, его свет напоминал о присутствии Евы даже сейчас, когда её образ давно растаял.
«Ева и Джейми… если вы действительно там, в Ядре Памяти, я найду вас. Но я найду вас собой. Не тем, кем хочет сделать меня Серафим».
Алекс перевёл взгляд на деревню Хранителей Разлома, внимательно изучая её необычную структуру. Дома были построены вверх ногами, крышами к земле, словно архитектор решил бросить вызов самой гравитации. На балконах перевёрнутых зданий стояли и сидели люди, их одежда и волосы не подчинялись обычным законам падения, словно гравитация действовала иначе в каждой отдельной точке пространства.
Активировав эфирное зрение, Алекс заметил, что все жители носят странные «якоря» из эфирных осколков, вплетённых в одежду и даже кожу. Эти фрагменты пульсировали в такт с каким-то общим ритмом, создавая невидимую обычному глазу сеть связей между всеми обитателями деревни.
Гравитация менялась от здания к зданию, создавая многоуровневое пространство, где понятия «верх» и «низ» были относительны. Люди двигались по поверхностям, которые обычный рассудок классифицировал бы как стены или потолки, абсолютно естественно, словно рыбы, плавающие в трёхмерном пространстве воды.
Темпоральное зрение показало ещё более странную картину — некоторые жители существовали одновременно в разных временных слоях. Алекс видел их эфирные следы, расходящиеся не в прошлое или будущее, а словно в параллельные моменты времени. Один и тот же человек мог одновременно сидеть на крыльце, работать в саду и спать внутри дома — не как отдельные версии, а как аспекты единого существования в разных временных плоскостях.
Из главного здания — сложной конструкции, напоминающей одновременно храм и научную лабораторию — вышла седая женщина. Её движения были плавными, словно она скользила над землей, а не шла по ней. Но самыми удивительными были её глаза — многогранные, как у насекомого, но при этом человеческие, с постоянно меняющимся внутренним светом, переливающимся всеми оттенками золотого.
— Меня зовут Анат, — представилась она, слегка наклонив голову. — Я лидер Хранителей.
Она внимательно изучала Алекса, словно считывая информацию о нём на каком-то другом уровне восприятия.
— Ты наконец пришёл, — произнесла она с оттенком удовлетворения. — Мы ждали тебя семь лет.
Алекс застыл в замешательстве:
— Семь лет? Это невозможно. По моим ощущениям, с катастрофы на «Омеге» прошло не больше нескольких месяцев.
Анат улыбнулась, словно его замешательство было ожидаемым:
— Время здесь течёт… иначе. Особенно для тех, кто подвергся эфирной модификации.
Она сделала жест, приглашая его следовать за ней:
— Пойдём. Твоя встреча с Серафимом наверняка подняла много вопросов. Я отвечу на те, на которые смогу.
Они направились к главному зданию, проходя мимо жителей, которые с любопытством, но без страха смотрели на Алекса. Некоторые кивали ему, словно узнавая, хотя он был уверен, что никогда их не встречал.
— Что это за место? — спросил Алекс, осматриваясь. — Пропавший Разлом?
— Да, это он, — ответила Анат, указывая на мерцающую аномалию за деревней. — Только теперь это не разрыв в материальной реальности, а квантовый портал. Дверь между состояниями бытия.
Они остановились перед входом в главное здание, и Анат повернулась к Алексу:
— То, что ты видишь перед собой, — она сделала широкий жест, — это лишь один из множества входов.
TX-Δ активно сканировал аномалию, анализируя её многомерную структуру. Данные поступали потоком, но многие из них нельзя было интерпретировать в рамках обычной физики или математики — они требовали нового языка, новых концепций.