[TM-∇.SYNC/PERCEPTION]: Фиксирую резонанс нейронной активности с окружающей обстановкой. Мнемонические паттерны активируются.
[TM-∇.SYNC/ANALYSIS]: Темпоральный срез соответствует периоду за 6 часов 17 минут до зафиксированного начала катастрофы на базе «Омега».
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: Мы здесь незадолго до конца… Интересное совпадение или закономерность?
Я подошёл к информационной панели на стене. Она отображала текущую дату, время и статус систем базы. Всё в норме, никаких предупреждений. Часы показывали 3:42 пополудни.
— За шесть часов до катастрофы, — пробормотал я. — TX-∇ прав…
— Правы твои когнитивные потоки, — поправила Мира. — Они часть тебя, а не отдельная сущность.
Её замечание заставило меня задуматься. Действительно ли TX-∇ всё ещё был имплантом, отдельным от меня? Или после полной интеграции в Разломе грань между человеком и технологией окончательно стёрлась?
— Нам нужен план, — сказал я, отбрасывая философские размышления. — База огромна, а времени мало.
— Куда направимся?
Я обдумал варианты. Если мы находились за шесть часов до катастрофы, значит, ключевые события, запустившие цепную реакцию, должны были произойти скоро.
— В центр управления, — решил я. — Оттуда у нас будет доступ к системам наблюдения и базам данных. Сможем отслеживать аномалии.
— Веди, — кивнула Мира. — В конце концов, это было твоё рабочее место.
Мы двинулись по коридорам, обходя призрачные фигуры сотрудников. Я замечал, как некоторые из них на мгновение замирали, когда мы проходили мимо, словно ощущая холодок на периферии восприятия. Но никто не оборачивался, не пытался нас остановить.
По пути я обнаружил, что помню планировку базы в мельчайших деталях — где находятся лифты, как обойти зоны повышенной безопасности, какие коды доступа использовать. Эти знания всплывали сами собой, словно ключи, отпирающие заржавевшие замки памяти.
Поднявшись на второй этаж, мы прошли через стеклянную галерею, с которой открывался вид на главную лабораторию. Там, среди голографических проекций и сложного оборудования, я увидел её.
Ева. Моя Ева.
Она стояла у центральной консоли, склонившись над данными, её золотистые волосы собраны в строгий пучок, на шее — медальон, близнец моего собственного. Она выглядела сосредоточенной, решительной, живой.
Меня словно ударило током. Я остановился, не в силах оторвать взгляд. Медальон на моей груди нагрелся, почти обжигая кожу.
[TM-∇.SYNC/EMOTIONAL]: Критический эмоциональный всплеск. Регулирую нейромедиаторный баланс.
[TM-∇.SYNC/WARNING]: Опасное сближение с объектом эмоциональной фиксации. Рекомендуется дистанцирование.
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: Смотри внимательно. Это та Ева, которую ты помнишь? Или та, которой она хочет, чтобы ты её помнил?
Мира схватила меня за руку, удерживая на месте.
— Не приближайся к ней, — настояла она. — Из всех призраков здесь, она — самый опасный.
— Но это же Ева, — мой голос сел до шёпота. — За ней я пришёл в Разлом.
— Именно поэтому она — опасный якорь для твоего сознания. Чем сильнее эмоциональная связь, тем выше риск застрять в кармане.
Я неохотно кивнул, понимая разумность её слов. Мы продолжили путь, но я не мог не оглянуться несколько раз, пока фигура Евы не скрылась из виду.
Подойдя к дверям центра управления, я автоматически приложил ладонь к сканеру. К моему удивлению, система отреагировала — зелёный огонёк, тихий писк, и двери плавно отъехали в сторону.
— Странно, — заметила Мира. — Обычно призрачные системы не взаимодействуют с посетителями.
[TM-∇.SYNC/ANALYSIS]: Обнаружен аномальный интерфейс между нашей реальностью и карманом. Возможная причина: эфирная сигнатура TX-∇ синхронизируется с прошлым состоянием базы.
[TM-∇.SYNC/WARNING]: Это увеличивает риск полной темпоральной синхронизации.
Центр управления встретил нас стеной мониторов, показывающих каждый уголок базы. Техники — или их темпоральные эхо — сидели за консолями, контролируя работу систем. Никто из них не заметил нашего появления.
Я направился к крайней консоли, интуитивно зная, что она не используется в этой смене. Мои пальцы сами нашли клавиатуру, вводя последовательность команд так естественно, словно я делал это каждый день.
Экран ожил, запрашивая идентификацию.
Введите ID:
Я замешкался, не зная, что вводить. Могли ли мои старые коды доступа работать в этом эхе прошлого?
[TM-∇.SYNC/MEMORY]: Активирую нейронный поиск. Идентификационный код: AS-17294-OMEGA.
Я ввёл предложенный код, и система приняла его без возражений. Экран заполнился меню, схемами, графиками — полный доступ к системам базы.
— Поразительно, — пробормотала Мира, наблюдая, как я манипулирую данными. — Карман признаёт тебя частью себя.
— Это и пугает, — ответил я, настраивая камеры наблюдения на ключевые зоны. — Если я слишком легко вписываюсь в это эхо прошлого…
— … то рискуешь в нём остаться, — закончила она.
Я создал разделённый экран, одновременно отслеживая несколько локаций: главную лабораторию, где работала Ева; нижние уровни, где располагались экспериментальные отсеки; внешний периметр, откуда должна была прийти опасность.
Всё выглядело нормально. Никаких тревожных признаков, никаких предвестников катастрофы. Просто обычный рабочий день на секретной научной базе.
И всё же я чувствовал что-то неправильное. Едва уловимый диссонанс, словно фальшивая нота в идеально исполняемой симфонии.
Я переключил отображение на логи системы безопасности и обнаружил странную последовательность проверок в подсистеме защиты от эфирных вторжений. Кто-то методично тестировал каждый слой защиты — не пытаясь их обойти, а словно инвентаризируя.
Когда я углубился в данные, текст на экране внезапно исказился. Буквы поплыли, перестраиваясь в новую фразу:
«Ты смотришь не туда»
Я моргнул, и текст вернулся к исходному виду. Но когда я повернулся, чтобы спросить Миру, не видела ли она этого, мой взгляд упал на затемнённую панель справа от основного монитора. В её отражающей поверхности я увидел себя… и за своим плечом — размытый женский силуэт, определённо не принадлежащий Мире.
Силуэт наклонился ближе, словно всматриваясь в данные на экране. Я резко обернулся, но позади меня никого не было, кроме Миры, стоявшей у двери.
[TM-∇.SYNC/DEFENSE]: Сканирование периметра. Дополнительных субъектов не обнаружено.
[TM-∇.SYNC/PERCEPTION]: Данные визуального восприятия неоднозначны. Возможны искажения.
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: Интересно… система не зафиксировала то, что ты видел. Словно этот третий присутствует вне досягаемости сканеров.
Дрожь пробежала по моему позвоночнику. Что если мы не единственные гости из будущего в этом фрагменте прошлого?
Вернувшись к мониторам, я проверил базы данных проекта «Ева». К моему разочарованию, большинство файлов были зашифрованы, требуя доступа более высокого уровня, чем мой. Но мне удалось найти несколько дневниковых записей от рядовых участников проекта.
«День 274: Эксперименты с эфирной синхронизацией продвигаются быстрее, чем планировалось. Д-р Лазарь утверждает, что мы на пороге прорыва. Шестой испытуемый показывает стабильные результаты, без проявления побочных эффектов, характерных для предыдущих случаев.»
«День 281: Серия B продолжает демонстрировать признаки независимого мышления. Директор считает это проблемой, но д-р Лазарь настаивает, что это — ожидаемый результат. „Мы создаём не инструмент, а партнёра,“ — её слова, которые она повторяет на каждом совещании.»
«День 285: Тревожный инцидент с TX-∇. Протокол стирания не сработал полностью. Субъект сохранил фрагменты памяти, которые должны были быть удалены. Д-р Лазарь выглядела странно… довольной? Сегодня видел тот же знак снова — треугольник с глазом внутри. Он появился на мониторе на долю секунды, когда никто, кроме меня, не смотрел.»
Последняя запись заставила меня насторожиться. Треугольный символ — тот же, что я видел в других временных карманах. Его присутствие здесь не могло быть совпадением.
Я переключился на камеру в главной лаборатории, где работала Ева. Изображение было чётким — она методично перемещалась между станциями, проверяя данные, делая пометки. На мгновение она подняла голову, словно почувствовав наблюдение, и посмотрела прямо в камеру. Её глаза — яркие, золотистые, пронзительные — казалось, смотрели прямо сквозь экран, прямо на меня.
А затем я заметил это — на стене за её спиной, едва различимый, пульсирующий в такт с работой оборудования — треугольный символ. Не нарисованный и не спроецированный, а словно проступающий через саму ткань реальности.
В то же мгновение я услышал шепот. Настолько тихий, что он мог быть игрой воображения.
«Не все двери стоит открывать, Алекс.»
[TM-∇.SYNC/ACOUSTIC]: Аудиосенсоры не фиксируют звуковых колебаний.
— Ты слышала это? — спросил я Миру.
— Слышала что? — она подошла ближе, обеспокоенная моим напряжённым видом.
— Шёпот. Женский голос.
Мира покачала головой:
— В коридоре техники разговаривают, но здесь только мы.
Я снова посмотрел на экран, где Ева продолжала работу, теперь склонившись над микроскопом. Треугольный символ на стене за ней медленно повернулся, его внутреннее око моргнуло, словно живое существо, наблюдающее за происходящим.
— Нам нужно двигаться дальше, — решил я, копируя доступные данные на портативный накопитель. — В нижние уровни. Там должно было начаться то, что привело к катастрофе.
Мира согласно кивнула:
— Я чувствую… напряжение в структуре кармана. Словно событие, которое мы ищем, уже приближается.
Мы покинули центр управления, направляясь к лифтам. Коридоры стали более пустынными, словно персонал интуитивно избегал нижних уровней, где вскоре должна была разразиться катастрофа.