— Это опасно, — продолжила Эфа, снова двигаясь вперед, — когда не умеешь контролировать процесс. Можно утонуть в собственных воспоминаниях, потерять связь с реальностью. Многие остаются здесь навсегда.
Словно в подтверждение её слов, я заметил вдалеке фигуру человека. Он сидел на коленях перед парящим в воздухе фотоальбомом, перелистывая страницы снова и снова, с застывшим выражением тоски на лице. Когда мы проходили мимо, я заметил, что его движения повторяются по идеальному циклу — одни и те же жесты, одно и то же выражение лица.
— Кто это? — прошептал я.
— Был когда-то ученым базы «Омега», — Эфа даже не взглянула на него. — Теперь он лишь воспоминание о себе. Застрял в цикле, просматривая фотографии своей семьи, снова и снова.
— Мы можем ему помочь?
— Уже нет, — её голос был тих. — Он здесь уже семь лет. Всё, что было им, давно растворилось в этом повторении.
Мы продолжили путь, и я заметил еще несколько таких фигур — застывших в циклах своих воспоминаний. Женщина, бесконечно раскачивающая пустую колыбель. Мужчина, пишущий одно и то же письмо. Но хуже всего были дети — молчаливые фигуры, следящие за нами пустыми глазами. Их было пятеро или шестеро, разного возраста, но с одинаково отсутствующим выражением лиц.
— Другие «ключи»? — спросил я, чувствуя, как холодеет внутри.
Эфа кивнула.
— Не пытайся говорить с ними. Они уже давно только воспоминания о себе.
Слова Эфы ударили меня резче, чем она, возможно, намеревалась. «Воспоминания о себе» — разве не это ожидало Джейми? Стать лишь тенью себя настоящего, застыть в вечном цикле?
Долина постепенно спускалась в широкую котловину, в центре которой мерцало странное озеро. Его поверхность была не водой, а чем-то похожим на жидкое серебро. Вместо волн по ней пробегала рябь образов — лица, места, предметы, на мгновение проявлялись и снова погружались в серебристую глубину.
— Озеро Забвения, — произнесла Эфа с благоговением в голосе. — Место, где хранятся потерянные воспоминания.
Мы спустились к берегу. Серебристая поверхность озера отражала небо, но иногда отражение менялось, показывая другие места и времена. Я увидел фрагмент незнакомой комнаты, улыбающееся лицо женщины, обрывок разговора — всё на мгновение и снова серебро.
— Смотри внимательнее, — Эфа указала на воду. — Что ты видишь?
Я всмотрелся в серебристую гладь. Поначалу видел только мелькающие образы, случайные и бессвязные. Но затем… моё собственное лицо, моложе. Комната, которую я не помнил. Рука, держащая фотографию.
— Это… мои воспоминания? — я не мог оторвать взгляд от поверхности озера.
— Те, что ты потерял, — мягко сказала Эфа. — Или те, что у тебя забрали.
Озеро словно отвечало на мой пристальный взгляд, показывая все больше образов. Я увидел женщину с золотистыми волосами — но не Эфу, кого-то другого, с более резкими чертами лица. Лабораторию, наполненную странным оборудованием. Себя, сидящего в кресле со странным устройством на голове.
— Я не помню этого, — прошептал я.
— Потому что тебя заставили забыть, — Эфа опустилась рядом со мной на колени у кромки озера. — Алекс, я могу помочь тебе восстановить утраченное. Провести тебя через твои воспоминания.
Предложение было искушающим и пугающим одновременно. Узнать правду, восстановить потерянные фрагменты своей жизни… Но внутри звучал голос осторожности — тот же, что предупреждал меня об Эфе с самого начала.
[TM-∇.SYNC/DEFENSE]: Предупреждение о высоком риске. Возможна манипуляция сознанием.
[TM-∇.SYNC/LOGIC]: Однако без доступа к утраченным воспоминаниям невозможно составить полную картину.
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: Мы можем позволить ей показать, но будем создавать собственные фильтры. Увидим не только то, что она хочет показать.
— Как это работает? — спросил я, принимая решение.
Эфа просияла, но быстро скрыла эту реакцию за маской спокойствия.
— Нам нужно создать круг памяти, — она начала расставлять небольшие кристаллы вокруг небольшой заводи, образовавшейся на берегу озера. — Это своего рода ритуал. Я буду твоим якорем, не позволю тебе потеряться в потоке воспоминаний.
Пока она работала, я заметил, как тени от кристаллов вытягиваются в мою сторону, хотя свет как будто падал со всех сторон одновременно. Неестественное движение, словно они тянулись ко мне сами, а не следовали законам оптики.
[TM-∇.SYNC/PERCEPTION]: Аномалия теневых проекций. Возможно внешнее воздействие.
Эфа закончила круг и пригласила меня сесть напротив неё. Между нами теперь была серебристая заводь, идеальное миниатюрное отражение большого озера.
— Протяни руки, — попросила она. — Нам нужен физический контакт, чтобы синхронизировать восприятие.
Я протянул руки над заводью. Эфа взяла их в свои — тёплые, почти горячие.
— Что именно мы будем делать? — я всё ещё колебался, несмотря на решение пойти вперёд.
— Я проведу тебя через твои же воспоминания, — её голос стал гипнотическим, размеренным. — Сначала те, что ты помнишь ясно, чтобы создать привычку и доверие. Затем мы пойдём глубже, к тем, что затуманены или заблокированы. Это может быть… эмоционально сложно.
— Я готов, — ответил я, хотя это было не совсем правдой.
[TM-∇.SYNC/DEFENSE]: Активирую протоколы защиты ядра личности. Создание мнемонических якорей.
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: Перехожу в режим пассивного наблюдения с минимальным вмешательством. Максимальная чувствительность к аномалиям.
Эфа начала говорить, её голос стал ещё более мелодичным, почти поющим:
— Сосредоточься на моём голосе. Позволь своему сознанию расслабиться, стать текучим, как вода этого озера. Мы начнём с простого, с того, что ты хорошо помнишь. Подумай о Джейми, о счастливых моментах с ним.
Её слова были как камни, брошенные в пруд моего сознания. Круги от них расходились всё дальше, затрагивая всё новые слои памяти. Я почувствовал головокружение, ощущение падения, хотя физически не двигался.
В серебристой заводи между нами начали появляться образы — сначала размытые, нечеткие, затем всё более конкретные. Они поднимались из воды, словно голограммы, обретали объем, цвет, звук. Вокруг нас материализовались сцены из моего прошлого.
Я видел Джейми — трёхлетнего, в пижаме с динозаврами, сидящего у меня на коленях со своей любимой книгой.
«Ещё раз, папа! Пожалуйста, ещё раз!» — его голос был таким ясным, таким настоящим, что сердце сжалось от боли.
Я видел нас в парке — он кормит уток, заливисто хохоча, когда они толкаются и крякают, борясь за кусочки хлеба.
Я видел, как учу его кататься на велосипеде, поддерживая за сиденье, а он кричит: «Не отпускай, папа! Не отпускай!»
Каждое воспоминание было кристально чётким, насыщенным деталями — запахи, звуки, текстуры, всё было таким реальным, что перехватывало дыхание. Я не просто вспоминал — я заново переживал эти моменты.
Горе и любовь переплелись внутри меня — острая боль потери и невыносимая нежность. Я не мог сдержать слёз, они текли по щекам, падали в серебристую воду, создавая новые круги воспоминаний.
[TM-∇.SYNC/EMOTION]: Критическая эмоциональная нагрузка. Рекомендуется стабилизация.
[TM-∇.SYNC/ANALYSIS]: Воспоминания демонстрируют высокую степень достоверности. Нет признаков манипуляции.
Я заметил, что серебристая вода между нами оставалась абсолютно спокойной, зеркально-гладкой, пока я вспоминал Джейми. Она словно пропускала чистые образы без сопротивления, позволяя им развернуться во всей полноте.
— Эти воспоминания яркие и чистые, — голос Эфы стал глубже, проникая прямо в сознание. — Теперь мы можем идти дальше, к тому, что менее ясно. Подумай о первой встрече с Евой Лазарь.
Сцены с Джейми растворились, а вместо них появилось новое воспоминание. Я увидел себя в конференц-зале, полном людей в деловых костюмах. На трибуне стояла женщина с золотистыми волосами — Ева Лазарь, представляющая какой-то проект.
Но что-то было не так с этим воспоминанием. Оно… дрожало. Поверхность воды между нами пошла мелкой рябью, словно от незаметного ветра или внутреннего напряжения. Иногда конференц-зал превращался в лабораторию, иногда в кабинет. Лицо Евы оставалось неизменным, но фон постоянно смещался, менялся.
[TM-∇.SYNC/ANALYSIS]: Обнаружено несоответствие. Воспоминание демонстрирует признаки активной модификации.
Я попытался сосредоточиться на деталях: где именно это было? Какой был проект? Почему я там оказался? Но чем больше я пытался рассмотреть эти детали, тем более размытым становилось воспоминание, словно кто-то намеренно не давал мне увидеть всю картину.
— Это… неправильно, — я нахмурился, пытаясь удержать ускользающие детали. — Что-то не так с этим воспоминанием.
— Продолжай смотреть, — настойчиво произнесла Эфа. — Иногда первое впечатление обманчиво.
Воспоминание и с к а ж а л о с ь.
Словно кто-то переписывал его.
Прямо в п р о ц е с с е п р о с м о т р а.
[TM-∇.SYNC/WARNING]: Обнаружено активное внешнее вмешательство в процесс восстановления памяти.
[TM-∇.SYNC/DEFENSE]: Блокирую нейронные каналы искусственной модификации.
— Я… не могу сфокусироваться, — пробормотал я, чувствуя странную боль в висках. — Это место… оно меняется.
— Сосредоточься на моём голосе, — Эфа сжала мои руки сильнее. — Воспоминания могут быть фрагментированными. Давай перейдём к другому, возможно более важному. Подумай о своей жене, об Анне.
Новая сцена возникла между нами — женщина с каштановыми волосами сидит на диване в гостиной, читая книгу. Её лицо было отчасти в тени, и я не мог разглядеть все черты, но чувство… чувство было правильным. Теплота, нежность, безопасность.
— Анна, — прошептал я, и воспоминание стало ярче, словно отзываясь на имя.
Но затем случилось нечто странное. Сцена изменилась, показывая Анну и… Еву? Они стояли в какой-то лаборатории, и лицо Анны было искажено злостью.
«Ты обещала не трогать его,» — голос Анны дрожал от едва сдерживаемой ярости. — «Это был уговор — только Алекс, но не Джейми.»