[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: [задумчиво] Или народная память о чём-то, что они видели, но не могут полностью осознать.
Мира привела меня в небольшое помещение на верхнем уровне. Центральный купол позволял видеть небо — если можно так назвать текучее переплетение света над Станцией. Комната была обставлена странной смесью предметов из обычного мира и непонятных артефактов Разлома.
— Это безопасное место, — сказала она, закрывая дверь. — По крайней мере, настолько безопасное, насколько возможно здесь.
Мира опустилась на мягкую поверхность, напоминающую диван, но словно сотканную из тумана.
— Ты пришёл издалека, — произнесла она. — И тело твоё рассказывает историю боли и трансформации.
Я сел напротив неё.
— Кто ты, Мира? И откуда знаешь о TX-∇? — спросил я прямо.
Девушка улыбнулась, но улыбка не коснулась её постоянно меняющих цвет глаз.
— Я была первой, — ответила она тихо. — Первым ребёнком, которого Ева пыталась превратить в «ключ» к Вратам.
Её слова ударили меня, словно физический удар. TX-∇ отреагировал всплеском активности — линии на моей коже вспыхнули ярким золотым светом.
— Эксперимент не удался, — продолжила Мира. — Оставил меня «застрявшей» между состояниями бытия. Я сбежала после того, как она начала новые эксперименты с другим ребёнком.
— Джейми, — прошептал я. — Мой сын.
Мира кивнула. Её форма на мгновение размылась, словно она существовала одновременно в нескольких версиях себя.
— Я чувствую его, — сказала она. — Называю «братом по трансформации». Я — это то, чем он мог бы стать, если бы эксперимент провалился. А он… то, чем я могла бы стать, если бы всё получилось.
Медальон на моей груди внезапно потеплел. Я коснулся его, пытаясь активировать связь с Евой, но безрезультатно. Словно что-то блокировало сигнал.
Мира наблюдала за моими действиями с тревожным интересом.
— Ты всё ещё веришь, что это просто способ связи? — спросила она. — После всего, что ты видел? После того, как твоё тело изменилось?
— О чём ты? — напрягся я.
— Она не сказала тебе, правда? — Мира смотрела на медальон. — Что TX-∇ — не имплант. Это… что-то вроде записывающего устройства.
В этот момент моё внимание привлекло движение под потолком — тень, которая двигалась независимо от любого источника света. На мгновение она сформировала женский силуэт, прежде чем снова раствориться.
Мира проследила за моим взглядом и помрачнела.
— Здесь не место для таких разговоров, — сказала она. — Станция имеет уши. И глаза. Особенно когда речь заходит о Ней.
Она поднялась, двигаясь одновременно резко и грациозно.
— Тебе нужна информация, — продолжила Мира. — И я знаю, где её найти. Но предупреждаю — некоторые знания нельзя вернуть обратно в темноту, когда они уже увидели свет.
Девушка направилась к выходу, но внезапно остановилась, словно прислушиваясь к голосам, которые слышала только она. В полусне она пробормотала:
— Я боюсь зеркал. В них всегда трое, а я — только одна.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, чувствуя холодок вдоль позвоночника.
Мира вздрогнула и посмотрела на меня с удивлением.
— Я ничего не говорила, — произнесла она. Затем, заметив моё недоверие: — Просто… так говорила Она. Когда думала, что я не слышу.
Центральный рынок Перевалочной станции оказался колоссальным пространством, пронизывающим несколько уровней сразу. Гравитация здесь была особенно изменчива — торговцы ходили по стенам и потолку с той же лёгкостью, что и по полу. Товары парили в воздухе, поддерживаемые невидимыми эфирными потоками.
Но самыми необычными были «торговцы воспоминаниями» — существа с бледной, почти прозрачной кожей, торгующие кристаллами, светящимися изнутри.
— Это осколки памяти, — объяснила Мира. — Фрагменты чьих-то воспоминаний, застывшие в эфире во время сильных эмоциональных переживаний.
Я подошёл к ближайшему торговцу — человеку с серебристыми нитями, вплетёнными в кожу лица. Его глаза, лишённые зрачков, были полностью чёрными.
— Ищешь что-то конкретное? — спросил он, демонстрируя коллекцию кристаллов разного размера.
[TM-∇.SYNC/ANALYSIS]: Эфирная концентрация в кристаллах: высокая. Возможно психотропное воздействие при контакте.
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: Интересно… физический интерфейс для доступа к фрагментам чужого опыта.
— Ищу информацию, — ответил я. — О женщине по имени Ева. И о Пропавшем Разломе.
Торговец замер. Его слепые глаза, казалось, всматривались в меня глубже, чем должны были позволять законы физики.
— У меня есть то, что тебе нужно, — произнёс он тихо. — Но цена будет высока.
Он достал кристалл размером с ладонь. В отличие от других, светящихся мягким голубым или зелёным светом, этот пульсировал золотом — тем же оттенком, что и линии TX-∇ на моей коже.
— Что тебе нужно в качестве оплаты? — спросил я, не отрывая взгляда от кристалла.
— Одно из твоих воспоминаний, — ответил торговец. — Самое яркое. Самое болезненное. То, которое определяет тебя.
Я обернулся к Мире, ища совета, но она лишь пожала плечами:
— Такова цена знания в Разломе. Всегда.
Я закрыл глаза, вспоминая моменты, которые сформировали меня. Гибель моей жены, Анны? Нет, эта рана была слишком глубока, чтобы расставаться с ней. Исчезновение Джейми и Евы? Это воспоминание было моим маяком, моим мотивом двигаться вперёд.
Но было другое — первое реальное свидание с Анной, момент, когда я понял, что она станет частью моей жизни навсегда. Солнечный день в парке, белое платье, её смех, когда ветер подхватил шляпу…
Я кивнул торговцу. Он положил руку мне на лоб, и на мгновение мир исчез. Когда зрение вернулось, я всё ещё помнил тот день — но как бесцветную фотографию, лишённую эмоционального резонанса. Имена. Места. Факты. Но не тепло, не запах её духов, не ощущение её руки в моей.
Торговец протянул кристалл:
— Ты знаешь, как использовать его?
— Нет, — ответил я хрипло.
— Просто коснись поверхности, — пояснил он. — Она не твёрдая, а гелеобразная. Погрузи руку внутрь.
Я последовал инструкции, и моя рука вошла в кристалл, словно в тёплую воду. Мир вокруг исчез, сменившись совершенно другой сценой.
Я стоял в лаборатории, похожей на те, что были на базе «Омега», но более продвинутой. И я был не один — я наблюдал за разговором двух людей, не замечавших моего присутствия.
Ева — но не такая, какой я её помнил. Волосы короче, взгляд жёстче, одежда в строгом лабораторном стиле. И мужчина, которого я не узнавал — высокий, с бритой головой и глубокими шрамами на левой стороне лица.
— Множественные субъекты готовы к тестированию, — говорила Ева, глядя на голографические проекции, парящие перед ней. На экранах я видел… себя. Десятки версий, каждая слегка отличается от другой.
— Почему ты так уверена в этой версии? — спросил мужчина, указывая на один из экранов. — XNVR-ALEX-41 не показывает выдающихся результатов.
— Эмоциональная связь, — ответила Ева, и её голос звучал холоднее, чем я когда-либо слышал. — Он единственный, кто сохранит ядро идентичности даже при полной фрагментации. Семейная привязанность как якорь.
— А если он узнает правду? — мужчина выглядел скептически.
Ева улыбнулась — но эта улыбка не коснулась её глаз.
— Тогда мы активируем следующую версию.
В этот момент воспоминание закончилось, и я обнаружил себя снова на рынке. Моя рука, вынутая из кристалла, тряслась.
[TM-∇.SYNC/EMOTIONAL]: Дестабилизация. Критический эмоциональный отклик.
[TM-∇.SYNC/DEFENSE]: Возможна подделка воспоминания. Не всем осколкам можно доверять.
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: тихо Или, может быть, не всем создателям осколков можно доверять?
Торговец кристаллом смотрел на меня своими слепыми глазами:
— Никогда не видел такой интеграции, — произнёс он, кивая на линии TX-∇. — Как будто он стал частью тебя, а не наоборот.
Я отошёл от прилавка, пытаясь унять дрожь.
— Это был не настоящий я, — сказал я Мире. — В этом воспоминании. Не мог быть.
— Отчего ты так уверен? — спросила она, наблюдая, как я пытаюсь совладать с волнением. — Если помнишь… почему ты здесь? Ты выбрал вход в Разлом, или тебя выбрали, чтобы ты вошёл?
Этот вопрос ударил меня сильнее, чем я ожидал. В глубине души я всегда знал, что мой путь был… слишком точным. Слишком направленным. Как будто каждое препятствие, каждый выбор был калиброван, чтобы привести меня именно сюда.
Но прежде чем я успел ответить, Мира указала на дальнюю стену рынка, покрытую сотнями маленьких символов:
— Стена исчезнувших, — сказала она. — Имена тех, кто ушёл искать «золотоглазую женщину» и не вернулся.
Я подошёл ближе. Каждый символ был уникален — не просто имя, а целая история, сжатая до эмблемы, вырезанной в материале, напоминающем перламутр.
— Что случилось с ними? — спросил я.
— Кто знает? — пожала плечами Мира. — Говорят, Разлом глубже, чем кто-либо осмеливался исследовать. А на глубоких уровнях реальность становится… пластичной. Изменчивой. Твой разум может застрять в петле воспоминаний. Или тело может трансформироваться во что-то, что уже не помнит, что значит быть человеком.
Её слова заставили меня вспомнить Скарна — человека, который когда-то был моим другом Виктором. Его трансформация из человека в нечто иное. Тело, ставшее сосудом для эфирного пламени.
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: В глубине Разлома нет физических опасностей. Только те, которые ты приносишь с собой. Память. Страх. Надежда.
[TM-∇.SYNC/ALEX-PRIME]: Но тогда что случилось с этими людьми?
[TM-∇.SYNC/НАБЛЮДАТЕЛЬ]: Может быть, они нашли то, что искали. И это изменило их настолько, что они больше не могли вернуться.
Продолжая обход рынка, мы услышали обрывки разговоров — слухи о золотоглазой женщине, появляющейся на разных уровнях Разлома, рассказы о «Матери Теней».
Лавочник с серебристыми глазами сплюнул при упоминании этого имени: