Периодически. Но только не сегодня — сейчас мысли почему-то упорно возвращались к Степанычу. Почему — фиг его знает. Но собственной интуиции я привык доверять, а потому раз за разом прогонял в мыслях все, что мне было известно о старике.
А известно, если честно, очень немногое. Ну, за исключением чисто бытовых деталей, которые я за эти пять лет неплохо изучил. Это, кстати, помогло составить более-менее достоверный психологический портрет. Но вот о жизни старого слуги до того, как он сначала перешел по наследству к папеньке, а затем и ко мне, я имел крайне смутное представление. В основном, конечно, со слов родителя.
Итак, что у нас есть? Савелий Степанович Ланской, подданный клана Завьяловых. Из денщиков, или, что вернее, стюардов — личных слуг высокопоставленных офицеров боевого флота Протектората Росс, каковым, без сомнения, и являлся Роман Гавриилович Завьялов, мой родной дед. Между прочим, на закате карьеры целый капитан первого ранга! Чуть-чуть до контр-адмирала не дослужился, ушел в отставку. Причем, насколько я знал, не по собственному желанию — долг позвал. Освободилось место главы клана, и блестящий флотский офицер переквалифицировался в не менее блестящего политика. Ну а интриговать ему было не привыкать — дед подвизался на разнообразных должностях в контрразведке флота. Роман Гавриилович умер десять лет назад, и было ему всего семьдесят два — почитай, самый расцвет для представителя клановой аристократии. Так что дело явно было нечисто, но меня, на тот момент совсем еще сопляка, в подробности не посвящали. А с виду все было чинно-благородно, что наводило на вполне определенные мысли о вражеских происках. Чьих именно? Да бог знает. У нас и клановых врагов внутри Протектората Росс достаточно, а дедуля, будучи контрразведчиком, еще и много кому из заграничных коллег хвост прищемить успел. Опять же, подробностей не знаю, но в те времена, когда Степаныч только-только поступил к нему в услужение, на тот момент еще капитан второго ранга Завьялов в составе делегации Протектората Росс служил в Объединенном флоте Протектората Человечества. Дело было лет сорок назад, когда намечалась довольно серьезная конфронтация с гексаподами — расой негуманоидов, смахивавших на толстых гусениц с паучьими лапами. Поскольку с их владениями граничили лишь три человеческих государства — Протектораты Росс, Бритт и Дойч — то основная нагрузка от грядущей войны должна была лечь именно на них. Не удивительно, что те попытались решить дело миром, для чего и создали совместную эскадру, маячившую в приграничных районах и периодически дававшую прикурить наглеющим инсектоидам. Что характерно, в конце концов с алиенами договорились — дело оказалось в банальном непонимании культурных традиций как с нашей стороны, так и с их. Если, конечно, к негуманам в принципе применимы такие понятия, как «традиция» и «культура». Короче, с непонятками разобрались, границы юридически закрепили и поклялись в вечном нейтралитете — нас не касаются дела гексаподов, их не волнуют наши внутренние разборки. На том и разошлись с миром. Но это, как вы понимаете, лишь одна сторона медали.
Вторая же была не столь благообразна. Как объяснял мне в свое время покойный батюшка, свести вместе русских, немцев и британцев — все равно, что посадить трех пауков в одну банку. Смертоубийства не избежать. Собственно, именно так и вышло — пока трем государствам грозила общая опасность, они худо-бедно действовали вместе. Но стоило только вывести из игры четвертую силу, как все противоречия в нашем паноптикуме немедленно обострились. А ведь еще, как назло, договорились с соседями о невмешательстве. Поэтому, когда в «черном треугольнике» — условном секторе на стыке границ Протекторатов — разразилась нехилая заваруха с массовыми космическими сражениями и планетарными десантами, гексаподы и не подумали выступить в роли того самого лесника, что пришел и всех разогнал. Конфликт растянулся на три года, сожрал чертову уйму ресурсов и ополовинил флоты всех трех держав, а в двух — у нас и немцев — привел к смене правящих династий. Новые протекторы — наш Император и Кайзер дойчей — умудрились договориться, и объединенными усилиями наваляли бриттам, отхватив у тех хороший кусок пространства. Казалось бы, на том и финита — ан нет! Последствия того застарелого конфликта ощущались и по сию пору, причем с довольно неожиданных сторон. У союзников обострилась междоусобная борьба, поскольку для кланов новые правители обладали куда меньшим авторитетом, нежели старые, правившие до того в течение веков. После такого слушать выскочек, прорвавшихся к власти всего лишь жалкие десятилетия назад — себя не уважать. А бритты, наоборот, после поражения сплотились вокруг правящей династии, благо королевская семья всячески поддерживала милитаристские настроения в обществе. Реваншизм в полный рост, по словам папеньки. Таким образом, все шло к тому, что лет через десять, если не раньше, разразится очередная войнушка. Впрочем, уже сейчас три заклятых друга резали соперников при малейшей возможности, но все же придерживаясь неких рамок: тихо, без огласки пограбить, устроить диверсию на верфи или организовать какому-нибудь транспортнику исчезновение — всегда пожалуйста. А вот, так сказать, прилюдно — ни-ни. Так что приграничные районы постоянно пребывали в тонусе, подогретые зачастившими неприятностями. Особенно «черный треугольник», превратившийся в настоящее время в треугольник «золотой» — после активных боевых действий там осталось очень много всякого ценного. И не только на планетах, но и в космосе тоже. Если честно, рай для всякого рода гробокопателей, мародеров и прочих «черных археологов». Ну и просто бандитствующей швали в избытке.
Зачем я это все рассказываю? А чтобы вы хотя бы примерно представляли, куда я навострил лыжи. Лыжи — это такие специальные… а, пофиг! Короче, скрываться от зоркого дядюшкиного глаза и его же длинных рук я собирался именно там — в беззаконном оплоте негодяев всех мастей. Хотя и нормального народа там тоже хватало, на что основная надежда. Понятно, придется отказаться от множества привычных благ, но поступиться комфортом ради сохранения собственной жизни я готов, причем без колебаний. Ну а дальше чем черт не шутит… глядишь, когда-нибудь я достаточно окрепну (во всех смыслах, а не только в финансовом) и смогу составить дядюшке серьезную конкуренцию. Главное, чтобы как с папенькой не получилось — объявят наследника пропавшим без вести, а через некоторое время путем совершенно легитимной процедуры признают недееспособным. И вся полнота власти окажется у дяди Германа в руках. Бескровно. Без греха на душе. Без убийства любимого племянника. Красота! И вот в этом случае предъявить права на клан станет о-о-очень проблематично. Но об этом я подумаю позже. В конце концов, жизнь дороже. А власть забрать можно и экономическими методами — где легально выкупив, а где и силой отжав материальные активы. В общем, там видно будет. Мне, если честно, дядюшке мстить особо и не хочется, ибо по большому счету и не за что. Он не маньяк и не садист, просто должность у него такая.
Ха! А я ведь про Степаныча рассказать собирался… как затейливо мысли скачут… точно нервничаю.
Так вот, Степаныч. Сколько я его помню, он совершенно не меняется. Все такой же благообразный и даже где-то представительный мужик лет под пятьдесят на вид (на самом деле ему шестьдесят два), настолько глубоко вжившийся в образ образцово-показательного слуги, что в какой-то иной роли его попросту не представить. Неизменный классический костюм-тройка (привет, дядя Герман!), галстук-бабочка и белые перчатки. Аккуратная седая шевелюра. Идеально выбритое лицо. И множество полезных мелочей по карманам — от компактного мультитула до мотка тончайшего тросика. Такое ощущение, что он постоянно готов к любой неожиданности. А еще способен видеть будущее. Тут я, конечно, загнул, это всего лишь прокачанные до предела аналитические способности, причем весьма специфические, присущие скорее телохранителю, нежели кому-то иному. В общем, не удивительно, что дядюшка спихнул на него заботу о непутевом племяннике. И, надо признать, почти всегда Степаныча хватало с большим запасом. Торговая станция, особенно клановая, место довольно опасное, даже мне, наследнику, временами приходилось сталкиваться с суровой реальностью. И всегда верный слуга приходил на помощь. Вернее, не так. Степаныч умудрялся совершенно неведомым способом развернуть любую, даже самую безнадежную, ситуацию на сто восемьдесят градусов, и в результате события развивались совсем по иному сценарию — как правило, исключавшему любые насильственные действия по отношению ко мне. А вот кому-то еще люлей выписать мой слуга был не дурак. Впрочем, с этим он старался не перебарщивать, и вообще, как можно меньше мозолить мне глаза. За что большое ему человеческое спасибо. А еще школе контрразведчиков, где старый слуга нахватался всякого полезного. И сейчас, после пяти сиротских лет, я как никто другой понимал покойного деда, не пожелавшего отпустить Степаныча в свободное плавание после увольнения со службы. Такие кадры нужны самим!
И самое главное — Степаныча я уважал. Он заставил, ага. Я же, когда осознал, что теперь сам себе голова, чудить удумал — от стресса, надо полагать. И именно Степаныч вправил мне мозги, сначала позволив сделать ноги из дома, а затем, когда запахло жареным — одинокий мальчишка-аристократ для многих слишком лакомая добыча — выскочил из тени, как чертик из табакерки, и отоварил троицу гопников по полной программе, причем исключительно вручную. Откровенно пощадил. И потом, когда парни, не вняв первому месседжу, вернулись в силах тяжких, лишь продемонстрировал пару компактных плазмеров, извлеченных неведомо откуда, такое ощущение, что прямо из воздуха. В тот раз обошлось без крови, если не считать моего расквашенного носа. А больше взбрыкнуть я и не пытался, накрепко уяснив — со Степанычем спорить себе дороже. Да и не хотелось особо — слуга всегда был со мной неизменно вежлив, обращался строго на «вы» и называл сударем. А еще никогда и ничего не приказывал, но умудрялся так сформулировать собственную мысль, что я не мог найти внятных аргументов против. А дядюшка, интриган хренов, смотрел на все это непотребство со стороны и довольно потирал руки, при случае пользуясь моим безмерным уважением к Степанычу для собственной выгоды. В плане моего обуздания, разумеется.