— Рейнольд, — резко остановил герцог расшумевшегося сына, глаза у которого почему-то покраснели.
Вдруг я ощутила на себе чей-то взгляд. Я повернулась и увидела, что Дерек, сверкнув синими глазами, смотрит на меня с непроницаемым лицом. А за ним в дверном проеме, снимая на ходу пальто, показался семейный врач.
Это я чуть не умерла и чудом вернулась к жизни, но у всех присутствовавших лица потемнели и осунулись, а глаза были красными, как у кроликов.
Я обвела всех взглядом, убедилась, что Ивонны нет, и, успокоившись, снова закрыла глаза.
— П-пенелопа! — Кто-то настоятельно звал меня, но я не реагировала. Я устала.
Когда я сама нехотя открыла глаза от шума, медицинский осмотр шел полным ходом.
— Похоже, яд вышел из тела, — с удивлением сказал пожилой врач. Он пощупал пульс. — Еще вчера пульс был слабым, а сегодня полностью пришел в норму. Это поистине чудо.
— Значит, она выздоровела?
— Все, что ей нужно, — это время на отдых и восстановление
— Слава богу.
Спросивший о выздоровлении герцог вдруг рухнул в кресло, словно у него подкосились ноги. Человек, упомянувший бога, в которого не верил, казалось, постарел на несколько десятков лет.
Я безразлично посмотрела на него и незаметно вздохнула. За исключением того, что из-за долгого лежания было трудно управлять телом, как ни странно, я была в порядке. Если учесть, что я потеряла много крови, это действительно было похоже на чудо. Мне казалось, что мое выздоровление было как-то связано с увиденным мною сном. Но пока не выяснилась причина столь быстрого выздоровления, я не могла избавиться от раздражения из-за чертовой системы.
Бесит.
Я собиралась снова закрыть глаза, чтобы отогнать эти мысли.
— Что тебе так не понравилось?
Меня внезапно остановил сухой голос. Веки, которые уже слипались, пришлось опять поднять. На меня в упор смотрели синие глаза.
«Я думала, он обрадуется, увидев меня в таком состоянии. Чего он?»
Взгляд Дерека был полон странной тревоги. Когда мы встретились глазами, он тут же повторил:
— Раз проснулась, скажи мне: зачем тебе это было нужно?..
— Дерек, закрой рот.
— Но…
— Черт, как ты можешь нести такую чушь, когда она только что открыла глаза? — вдруг закричал стоявший молча Рейнольд. — Брат, она очнулась спустя неделю! Ты не мог спросить, в порядке ли она?..
— Рейнольд! Ты тоже прекрати.
— Не останавливайте меня, отец! Разве брат в последнее время не ведет себя странно? С тех пор как она потеряла сознание, он упорно пытается обвинить ее в произошедшем!
— Раз уж она очнулась, разве не нужно поскорее разобраться в ситуации и пресечь поползшие слухи?
От такого ответа Рейнольд, казалось, вот-вот набросится на брата. В комнате вмиг стало шумно.
— Вот же придурки!
Герцог с шумом отодвинул стул и резко встал. Он собирался что-то грубо выкрикнуть сыновьям, и тогда…
— Вы все, — я нехотя заговорила. — Кажется, вы не расслышали: я пациент, которому необходимо восстановиться.
Трое одновременно замолчали. По правде говоря, мне не было дела, ссорятся они или нет, но шума я не могла вынести.
— Я хотела бы отдохнуть, пожалуйста…
Безразличным, как всегда, тоном я собиралась попросить их не галдеть, как вдруг увидела цветные метки над их головами и умолкла.
Надписи «Проверить уровень симпатии» не было. Я больше не могла его узнать. Значит, теперь не нужно следить за их реакцией и угождать им.
Немного помолчав, я сказала другое:
— Не могли бы вы уйти? Я устала.
От этих слов лица троих мужчин изменились: герцог успокоился, Рейнольд скривился, а Дерек сжал челюсти.
Я молчаливо ждала.
— Прости. Я не подумал. — Герцог медленно отодвинулся. — Мы пойдем, а ты ни о чем не думай и отдыхай, Пенелопа, — ласково прошептал он и вывел сыновей из комнаты. Я смотрела им в спину, даже не сказав привычного спасибо.
Бам — громыхнула закрывшаяся дверь.
— Госпожа, скажите «а-а-а».
Эмили поднесла к моим губам ложку с жидким рисовым отваром. Я послушно съела несколько ложек, нахмурилась и пожаловалась:
— Невкусно.
— Но все равно надо это съесть. Врач сказал, поначалу вам будет сложно, потому что вы долгое время не ели.
Но разве это не перебор — рисовый отвар даже без соли? Я не стала есть, и Эмили была вынуждена убрать миску.
После пробуждения отношение домашних ко мне странным образом изменилось. Это касалось в первую очередь Эмили, но также и герцога, и обоих его сыновей, дворецкого, и даже слуг, прежде холодно на меня смотревших. Они бережно обращались со мной, как с хрупкой стеклянной куклой. Это было немного смешно и вызвало у меня улыбку.
— Эмили, сколько я была без сознания? — спросила я у горничной, убиравшей миску.
— Неделю.
— Неделю?..
Этого времени достаточно, чтобы Ивонна полностью очаровала всех обитателей дома.
— Что она делала все это время?
— Кто? А…
Поняв, о ком я спрашиваю, Эмили приблизилась ко мне и зашептала:
— После того как вы потеряли сознание, ее заперли.
— Неужели?
— Да, его светлость приказал, чтобы она не смела выходить из своей комнаты, пока дело не будет раскрыто. Так ей и надо, правда? — сказала Эмили и коварно улыбнулась.
От неожиданной новости я слегка растерялась. Я-то предполагала, что она беспрепятственно разгуливает по всему дому, ведь обстоятельства того дела были неясными, а благодаря реликвии ее сложно обвинить в преступлении. Она может весь дом взять под свой контроль.
— Расскажи, что произошло за это время.
Эмили подробно доложила обо всех событиях. К счастью, промывка мозгов, похоже, ее не коснулась. Я равнодушно выслушала, что происходило после моего обморока. Но в том месте рассказа, где Бекки покончила жизнь самоубийством, я невольно вздрогнула.
— Все так волновались, госпожа. Знаете, как я переживала? — пожаловалась Эмили, закончив доклад, у нее на глазах навернулись слезы.
Я равнодушно ответила:
— Правда? Ты натерпелась, наверное.
— Нет! По правде говоря, кронпринц страдал намного больше меня…
Я замерла, будто услышала незнакомое слово, и повернулась к Эмили.
— Его Высочество… кронпринц?
— Да! Когда вы потеряли сознание, госпожа, он ни на минуту от вас не отходил. На его лице читалось такое зловещее раздражение, что никто не смел и вздохнуть. Но я-то знаю: Его Высочество каждую ночь держал вас за руку и так искренне просил…
— Просил? О чем?
— Я не слышала подробностей, но… кажется, он сказал, что выполнит все, что вы хотите, и умолял вас не умирать.
В моей голове зазвучал чей-то голос, который я слышала, пока была без сознания, голос, похожий то ли на сон, то ли на слуховую галлюцинацию.
— Если захочешь сбежать отсюда, я тебе помогу. Клянусь, я сделаю для тебя все что угодно! Черт, я не знаю, как назвать это чувство… Но заклинаю, Пенелопа, не умирай!..
Я помрачнела и не могла этого скрыть. Это было то, чего я так долго добивалась. Я так хотела и одновременно не хотела услышать эти слова. Но теперь все было бесполезно: сложный режим игры закончился, а я не сумела выбраться из этого места.
— А еще говорят, что слухи, ходившие после охотничьих состязаний, оказались правдой. Его Высочество сделает вам предложение руки и сердца, госпожа… Ой, божечки!
Эмили трещала без умолку, но заметив, что я скривилась, резко замолчала.
— Я… я сболтнула лишнего, госпожа. Простите, — извинилась она.
— А где он сейчас? — поинтересовалась я.
— Н-на севере, кажется, произошел какой-то мятеж. Поэтому он срочно отправился туда по императорскому указу.
— Вот как, — коротко ответила я и умолкла. В комнате ненадолго повисла тишина.
— Госпожа…
Эмили не находила себе места, казалось, она очень многое хочет сказать. Наконец она решилась и обратилась ко мне:
— Вы же… не сами выпили то, что велели мне достать, госпожа? Правда?
— О чем ты говоришь?
— Сейчас в доме ходят разговоры, что вы все спланировали, госпожа.
— Спланировала?..
— Да-да. Они думают, а не затеяли ли вы все это, чтобы привлечь к себе внимание.
Так вот как повернулись события! Я молча кивнула и резко выпалила:
— Хорошо.
— Что вы имеете в виду?
Эмили изменилась в лице. Но я говорила искренне. Они решили, что все это было моим планом. Как мило! Будет ужасно обидно, если из-за чужого внушения меня обвинят в попытке отравить Ивонну.
Эмили не могла знать моих мыслей, она всхлипнула и начала изливать мне душу, рассказывая о своих страданиях в то время:
— Я думала, что вы, госпожа… собираетесь отравить ту девушку.
— Тише, Эмили. Не смей говорить такие злодейские вещи.
— З-злодейка — та девушка!
От моего предупреждающего вида Эмили состроила обиженную гримасу.
— Я все знаю, госпожа. Я знаю, что это был не тот яд, что вы поручили добыть мне!..
— Ты…
Я грозно нахмурилась и схватила ее за руку. Эмили тихо ойкнула от боли.
— Г-госпожа.
— Ты говорила это другим?
— Ч-что?
— Я спрашиваю, ты кому-то рассказывала о том, что я отправляла тебя в торговый дом?
— Н-нет, нет.
Эмили с испуганным видом замотала головой.
— Вы же убедительно просили не попадаться никому на глаза, госпожа. Поэтому я лишь говорила, что ничего не знаю.
— Точно?
— Да, да!
Лишь несколько раз услышав ее ответ, я отпустила руку служанки.
— Пусть так будет и впредь, Эмили. Никому не говори.
— Н-но тогда вас…
— Думай не обо мне, а о своей безопасности.
Я решительно подвела черту.
— Ты же не хочешь, чтобы тебя ложно обвинили в попытке отравить родную дочь герцога. Правда?
От этих слов Эмили, чуть не плача, посмотрела на меня.
— Но они обвиняют вас. Это же несправедливо! Почему, госпожа…
— Это неважно.
Мне вовсе не было обидно из-за такого обвинения. Да и к тому же я действительно по своей воле выпила яд.