LE DIABLE DE HIILCNJEY
Введение
В этом повествовании читатели вновь встречаются с Эдмондом Беллом, молодым сыщиком, который делал свои первые шаги в «Ученике-невидимке». С тех пор прошло три года. Эдмонду Беллу шестнадцать лет. Молодой стройный юноша, крепкий. Он успешно учится в кенсингтонском колледже в Лондоне. На будущий год он продолжит обучение в Кембриджском университете, поскольку мечтает о преподавательской деятельности. Надо сказать, что его отец, капитан Белл из Скотленд-Ярда, не хочет видеть своего сына на службе в столичной полиции. Мы встречаемся с ним в этой истории во время каникул, когда он находится в Данбери у друга Джеймса Молуэйна.
Каникулы совершенно необычные, ибо они… проходят в тюрьме.
Да, отец Джеймса, суровый Натаниель Молуэйн, является директором тюрьмы Данбери, а эта тюрьма одно из самых негостеприимных мест в Англии. Будучи изолированной, она располагается среди болот, прудов и заросших рогозом водоемов, что делает практически невозможным бегство из нее. Здесь держат самых опасных преступников.
Поскольку лучшими являются короткие введения, мы заканчиваем наше, чтобы сразу приступить к рассказу. Однако перед тем, как Эдмонд Белл начнет действовать, надо перечислить некоторые необъяснимые факты, которые имели место в тюрьме Данбери.
Глава 1Камера с призраком
Прозвонил вечерний колокол. Три медленных звона заскользили в сумерках, как скользят гуси над гладью болот. Пруды краснели в лучах заходящего солнца. Все было мирно и прекрасно, если бы не колокол, который находился на квадратной башне, возвышавшейся над темными крышами тюрьмы Данбери. Когда прозвучал сигнал отбоя, бледные и усталые заключенные, работавшие каждый в отдельной камере, подняли головы и проворчали, как каждый вечер:
— Готовь корыто… скоту выдают пайку!
В этот час в каждой галерее один заключенный в сопровождении охранника толкал перед собой тележку. Надзиратель с помощью универсального ключа открывал окошечки в дверях камер и суровым голосом орал, чтобы заключенные принесли свои миски. Раздавальщик большим черпаком накладывал теплую похлебку. Таков был ужин.
В этот день, когда охранник готовился открыть окошечко одной из камер, заключенный остановил его и со смехом сказал:
— Сержант Ромни, вы здесь новичок, чуть ли не вчера заступили на службу, а потому не можете все знать. В камере 19 нет постояльца и никогда не будет.
Сержант Ромни, молодой жизнерадостный человек, только начал карьеру тюремного надзирателя. Он ухватился за возможность побеседовать хотя бы с заключенным.
— Почему № 4?
— Потому что в этой камере обитает призрак, — ответил № 4.
— Ну и шуточки! — усмехнулся Ромни. — Призраки не существуют.
— Мистер Фортингли, главный надзиратель, расскажет вам обо всем в ближайшие дни, — серьезно ответил заключенный. — Все, кого помещали в эту камеру, хотя бы на ночь, утром были либо мертвы, либо оказывались буйно помешанными.
— Убиты? — недоверчиво спросил сержант.
— Покончили с собой! Вот почему директор, мистер Молуэйн, требует, чтобы в эту камеру никого не помещали.
Ромни открыл дверь и заглянул внутрь. Стандартная тюремная камера: три с половиной метра в длину, два метра в ширину и около девяти футов в высоту. Беленные известью стены с грязным темно-красным плинтусом и маленьким зарешеченным окошком, выходящим во внутренний дворик. Мебель: железная походная койка, могущая служить столом, крохотный шкафчик в углу для миски и предметов гигиены, ночной столик с кувшином и ведро из белой жести.
Ромни пожал плечами:
— Не вижу в этой камере ничего особенного. Где здесь призрак?
— Не бойтесь, сержант, наверняка вы услышите, как он говорит, — предупредил охранника заключенный, робко заглянув в пустую камеру.
Раздача баланды продолжилась, потом дважды прозвучал гонг, объявляя о часовом отдыхе перед отбоем. В этот час заключенные занимались своими делами: читали, делали безделушки или просто мечтали… Этот час отдыха позволял надзирателям сдавать свои рапорты. Три галереи камер сходились у круглой площадки, где высилась полностью застекленная кабинка дежурных. Отсюда ночные охранники могли следить за подходами ко всем камерам. Именно об этом они писали в своих рапортах.
В этот вечер Ромни был официально представлен коллегам главным надзирателем Фортингли. Присутствовали все шестеро надзирателей плюс новичок. Старожилы, сержанты Бличер, Стоунбридж, Слейн, Баскет, Паркер и Миллер, бросали на молодого Ромни покровительственные взгляды. Охранникам во время вечернего рапорта позволялось курить, как, впрочем, и во время ночного дежурства. Перезвон ключей объявил о приходе старшего надзирателя Медарда Фортингли. Человек высокого роста, крепкий. Ему было около шестидесяти лет. Лицо суровое, но не лишенное какой-то благожелательности. Он протянул руку молодому человеку.
— Честь для нас, Ромни, что вы начинаете свою службу в Данбери, — заявил он.
Ромни с каким-то удивлением глянул на него.
— Но, шеф, Данбери маленькая тюрьма с ограниченным количеством заключенных, — ответил Ромни.
— Согласен! Но какие постояльцы! — высокопарно заявил мистер Фортингли. — Здесь сидят самые отъявленные преступники, а потому режим здесь очень строгий. Заключенные никогда не встречаются. Будьте твердым, но справедливым по отношению к нашим пансионерам, как мы их называем. Любезны и благожелательны к тем, кто этого заслуживает. Вы будете отвечать за крыло А.
— Повезло, — улыбнулся Ромни, — ведь там расположена камера с призраком.
— Вам уже сказали, — спросил старший надзиратель.
— Чуть-чуть! Вот что мне сказал № 4…
Охранники слушали внимательно без какой-либо иронии или неверия.
— № 4 прав, — вздохнул Фортингли. — Будь хозяином здесь я, то замуровал бы эту камеру. Но в Лондоне над нами издеваются, и нашего директора, мистера Молуэйна, просили больше не беспокоить больших бонз с шутовскими историями. «Разберитесь сами, а нас оставьте в покое с вашим призраком», — заявили ему. Не замечайте эту камеру, как будто ее нет. Поняли?
— Но что случилось? — с любопытством спросил Ромни.
— Три самоубийства и одно сумасшествие за один год. Те, кого запирали там на ночь… — Фортингли вздохнул и уставился на стену. — Среди них был один надзиратель, который, несмотря на приказ, ослушался. Он дорого заплатил… своей жизнью!
— А охрану поставили, пока он был в камере с призраком? — удивился Ромни.
— Конечно, — сказал Бличер, — самого опытного сержанта, а именно меня. Я договорился с Хармоном, нашим несчастным коллегой, который решился на опыт. Я не отходил от камеры и постоянно смотрел в глазок…
— И? — спросил Ромни.
— Хармон спокойно спал на койке всю ночь. И вдруг… да, вдруг, когда занялась заря, я увидел, что он висит на решетке окна.
Бличер дрожал, рассказывая о жутком случае.
— Я бросился в камеру. Увы, тело коллеги уже было холодным и окоченевшим. Похоже, он умер несколько часов назад. Я не спускал с него глаз, пока он спал. Мысль, что это произошло у меня на глазах, хотя я ничего не увидел, отравило все мое существование!
— Вот почему, — сказал мистер Фортингли, — нам запрещено говорить о камере № 19.
Глава 2Блуждающие огоньки миссис Пиккснефф
Мистер Молуэйн, вдовец, вел одинокую жизнь в тюрьме, расположенной среди болот и торфяников. Поэтому он был счастлив, когда к нему на каникулы приехал сын Джеймс, студент кенсингтонского колледжа в Лондоне. Особенно его радовало, что сын приехал не один. Он пригласил друга, Эдмонда Белла, провести несколько недель вместе с ним. Шестнадцатилетний юноша надеялся, что каникулы не будут слишком скучными. Разумеется, друзей встретили настоящим пиршеством. В центре стола царил жареный гусь. Его сопровождали паштет из окорока, только что вышедший из печи, речные раки и огромный виноградный пудинг.
Заместитель директора, жизнерадостный мистер Крапплинг, мужчина пятидесяти лет, участвовал в пиршестве. Он ни разу не покидал Данбери, где отдавался своим страстям: рыбалке и охоте на водную дичь, которой изобиловали болота. Он соперничал в аппетите с молодыми людьми, которые проголодались после полдня пути по железной дороге и двух часов тряски в почтовом фургоне.
— Я одолжу вам обоим по охотничьему ружью, а также снабжу удочками и сетями. Можете использовать мою плоскодонку для передвижения по болотам. Молодые люди, несмотря на изолированность Данбери, вы будете пользоваться приятной свободой. Ха-ха-ха… чистый парадокс — свободная жизнь в тюрьме!
Мистер Молуэйн откупорил бутылку игристого вина, и мистер Крапплинг закудахтал от удовольствия.
— Обожаю наслаждение без насилия, — признал он. — И люблю видеть вокруг счастливые лица.
— Даже заключенных? — с улыбкой спросил Эдмонд Белл.
— Почему бы и нет, юный друг? Они славные ребята.
— Послушайте, мистер Крапплинг, не стоит преувеличивать, — перебил его директор.
— Мистер директор, я говорю то, что думаю. Есть заключенные, к которым я питаю настоящие дружеские чувства. Среди них номер 22…
— Джек Конвей! Да, это особый случай, — признал мистер Молуэйн.
— Расскажите о нем! — хором воскликнули подростки.
— Охотно, — согласился мистер Крапплинг. — Если директор позволит, я даже познакомлю вас с ним. Он не преступник… Бывший морской офицер. Он в гневе ранил из револьвера своего капитана. Морское правосудие сурово наказало его: шесть лет тюрьмы. Ему сидеть еще пять лет.
Поэтому я даю ему кое-какую свободу, мой дорогой Крапплинг, ибо позволяю сопровождать вас на охоту или рыбалку, — добавил директор. — Он дал слово чести, что не попытается сбежать. Я ему верю.
— Еще есть Петтикот!
— Называйте его «мистер Петтикот», ибо у него случаются нервные срывы, если опускают слово «мистер» или называют 31 по номеру камеры. Поскольку он относится свысока к остальным заключенным, если случайно встречается с ними, я поместил его на втором этаже крыла А, где всего одна камера.
Мистер Крапплинг продолжил рассказывать молодым людям о мистере Петтикоте:
— Он тоже не первый встречный-поперечный. Некогда занимал высокий пост в колониях. Кажется, в Пенджабе. Увы, игра и выпивка ввергли его в ужасную ситуацию. Покинув Индию, он вернулся в Лондон и стал падать все ниже и ниже. Подделки подписи, кража в банке, изготовление фальшивой монеты закончились для него двадцатью годами тюрьмы. Однако я неплохо с ним лажу.
— И я, — подхватил мистер Молуэйн. — Я стремлюсь к тому, чтобы заключенные были всегда в хорошем настроении. Они от этого только выигрывают, поскольку черные мысли и печальное настроение ведут к разного рода несчастьям, вплоть до самоубийства. Мистер Петтикот поет, как дрозд, не выражает недовольства, когда баланда слишком жидкая или холодная, прекрасно проводит свободное время, мастеря безделушки, а когда к нам приезжают представители тюремной инспекции, восхваляет наше заведение так умело, что в Лондон поступают только самые лучшие рапорты. Ему даже удалось обаять Пиккснефф.
— Кто такой Пиккснефф? — спросил Джеймс.
— Это дама, — ответил Крапплинг. — Она живет в единственном поместье поблизости. Называется Вудлендс. Высший совет правосудия, входящий в комиссию благополучия заключенных, наградил ее званием инспекторши-посетительницы. Она также подполковник Армии спасения. Мы должны относиться к ней с почтительностью, поскольку у нее масса влиятельных друзей в Лондоне. А я считаю, что ей надо убираться к дьяволу…
— Полноте, мистер Крапплинг, — директор погрозил ему пальцем, — вы так и не можете простить этой респектабельной даме запрет охотиться на ее землях?
В этот момент в дверь робко постучали. В обеденный зал с улыбкой вошел надзиратель Миллер.
— Миссис Артемизия Пиккснефф! — объявил он.
— Силы а…
— Тсс!
В коридоре послышались тяжелые шаги, и вскоре в проеме двери появилась высокая, крепко сбитая женщина.
— Не буду занимать ни своего, ни вашего времени, — резким голосом заявила она. — Поэтому немедленно явилась. Надеюсь, вы не против?
Миссис Пиккснефф была мощной женщиной шестидесяти лет с сине-стальными глазами на строгом лице. Она осуждающе оглядела стол.
— Ага! Жареный гусь… Бедное животное! Неужели не хватает репы, моркови и капусты, чтобы утолить голод людей! Фу! Здесь воняет бойней! Неважно, я пришла не по этому поводу, мистер директор Молуэйн… Ага, вот и молодые люди, которых я видела вылезающими из почтового фургона! Я жду их в один из дней на чай, ибо бедняжки вскоре начнут здесь скучать. И вы здесь, Крапплинг! Не забывайте, все для вас плохо кончится, если я увижу вас вблизи Вудлендса с ружьем в руках. Запомните это, мистер кровожадное чудище. Вернемся к цели моего визита.
Она села на стул, не дожидаясь приглашения, оперлась локтями о стол и вонзила свои глаза в глаза мистера Молуэйна.
— Статья 29 регламента Пенитенциарного института Данбери касается не только наблюдения за территорией тюрьмы, но и за окружающими землями. Это так или нет?
— Так, — согласился мистер Молуэйн.
— Значит, в защите нуждается и Вудлендс, — продолжила миссис Пиккснефф. — Поэтому я требую специального ночного патрулирования.
Мистер Молуэйн обеспокоенно глянул на нее:
— Могу ли я спросить, с какой целью, дорогая миссис? Ни одна опасность не угрожает Вудлендсу, как и нашей тюрьме. Сама природа защищает их болотами, прудами и водоемами.
— Болота, пруды и водоемы не носят форму охранников, — оборвала его посетительница, — я желаю видеть охранников!
— Моя дорогая миссис, я располагаю ограниченным количеством охранников, вам это известно, — умоляюще произнес директор. — Если мне придется посылать внешние дозоры, я поставлю под угрозу внутреннюю безопасность.
— Статья 29 написана не для мух, — прошипела миссис Пиккснефф, — я нуждаюсь в двух, нет, в трех охранниках, чтобы обеспечить ночную безопасность Вудлендса.
— Что-нибудь угрожает дому? — спросил Крапплинг.
— Вы сказали, мудрый человек! Да, дому что-то угрожает. Блуждающие огоньки вновь появились в моем саду. Я больше не хочу видеть эти огоньки и слышать о них.
— Мои охранники ничего не могут поделать с блуждающими огоньками! — почти в отчаянии вскричал мистер Молуэйн.
— Тю-тю-тю! Пусть их погасят, задуют, изгонят. Мне все равно. Все, что я знаю, я больше не хочу видеть их в своем саду.
— Простите, миссис, — вмешался в разговор Эдмонд Белл, — эти огоньки есть светящиеся выделения газов на болотистых землях и не должны вас ужасать.
— Молодой человек, — заявила миссис Пиккснефф, — попрошу не давать мне уроков естественных наук. Многие женщины боятся мышей, крыс и пауков. Я их не боюсь. Я изгоняю первых, а пауков давлю без всякой жалости. Но блуждающие огоньки пугают меня. И я не хочу их в своем саду. Примите меры, мистер директор, и выполняйте статью 29 регламента Пенитенциарного института Данбери.
Глава 3Странный висельник
Плоскодонка пробилась через заросли рогоза и выбралась на глубокую воду. Мистер Крапплинг положил трубку на скамью и тут же начал лекцию об охоте:
— Вы видите, Эдмонд и Джеймс, мы выбрались на наше поле боя, и оно не очень благоприятно для охотников. Водную дичь надо заставать врасплох, иначе она ускользнет от вас. Поэтому мы пересекаем озеро по диагонали и заряжаем ружья под прикрытием этих зарослей рогоза. Болото Данбери имеет то преимущество перед другими болотами, что крупные перелетные водные птицы, останавливаются здесь на отдых и строят гнезда. Здесь еще гнездятся кряквы, утки-широконоски, рябчики, длинноносые крохали и чудесные обычные пеганки с оранжевым клювом.
— А что это за черные птицы? — спросил Эдмонд, заметив флотилию черных уток, которые в боевом строю пересекали пруд.
— Лысухи! Не стоят даже выстрела, если только не хотите сделать чучело. С их клювом, как из слоновой кости, они хорошо смотрятся на шкафу. Внимание… Посмотрите на это!
Молодые люди напрасно таращили глаза, они не заметили ничего необычного на сверкающей под солнцем водяной глади.
— Вы не видите, что лысухи разволновались, — сказал мистер Крапплинг. — Они птицы умные. Значит, происходит что-то необычное.
— Быть может, выдра, — раздался звонкий голос.
Молодой стройный человек в одежде заключенного с номером 22 на левом плече, держал импровизированный руль, весло, закрепленное на корме.
— Вполне возможно, Конвей, — кивнул заместитель директора, — хотя у выдр всегда есть добыча получше, чем охотиться на лысух.
— Вон голова одной торчит на поверхности! С какой скоростью плывет! — воскликнул заключенный. — Но как вы сказали, мистер Крапплинг, она не обращает внимания на птиц, а направляется прямо к затопленному дереву.
— Правь, Джек, — приказал охотник. — Но осторожно. Без шума, иначе она уйдет от нас прямо из-под носа.
— Это хорошая добыча? — спросил Джеймс.
— И да, и нет! В это время года шкура ее еще не имеет особой ценности. Однако буду рад всадить ей в голову заряд свинца. Эта отвратительная воровка съедает пятьдесят фунтов рыбы и безжалостно разоряет утиные гнезда.
Джек Конвей бросил острый взгляд на быстро удаляющуюся выдру.
— Это «черная шкурка», — наконец сказал он.
— Неужели! Тогда ее шкурка дорого стоит даже в это время года. Джеки, мой мальчик, нам нельзя ее упустить.
Номер 22 начал грести, но так бесшумно, что слышался только шорох капель, стекающих с весла.
— У меня всегда с собой полдюжины специальных патронов для охоты на серн, — объяснил мистер Крапплинг. — Они хороши и для выдр, лис, енотов и прочих пиратов, которые наносят большой ущерб нашим охотничьим угодьям.
— Внимание, она подплывает, — заявил Конвей. — Она входит в заросли.
Охотники увидели, как крупное блестящее животное выбралось на берег, отряхнулось и исчезло в болотных зарослях.
Мистер Крапплинг тихо радовался:
— Наш шанс, друзья. В воде ее величество выдра сильнее нас. При малейшей угрозе она ныряет и выныривает в полумиле, где ее уже не достать. Но на земле она теряет свое преимущество и двигается медленно, а когда ее преследуют, прячется в высокой траве или густом кустарнике. Но всегда оставляет жирный блестящий след, чтобы попасться охотникам.
— Мы не скоро подберемся к ней, — заявил Конвей, — ибо с трудом пробиваемся через затопленный лес.
— Что называете затопленным лесом? — спросил Эдмонд Белл.
— Эти заросли низких и очень густых кустарников, которые заливают сезонные дожди. Часть их растет на болоте. Любимое место для дичи, чтобы прятаться, отдыхать, сражаться.
Беседуя, они причалили рядом с крохотной бухточкой. В момент, когда Джек Конвей выпрыгнул на берег и протянул руку мальчикам, чтобы помочь им выбраться из лодки, в глубине кустарника раздался крик, а потом короткий ужасающий стон.
— Что это?! — испуганно воскликнули Джеймс и Эдмонд.
Мистер Крапплинг тоже выглядел ошарашенным. Он вопросительно поглядел на бывшего морского офицера.
— Может, выпь? — нерешительно пробормотал он. — Эти долговязые могут издавать такие ужасные крики. Нет… Не думаю, что это выпь!
— Точно, нет, — подтвердил Конвей.
— Или выдра поймала добычу, — предположил Эдмонд.
— В это время года выдры предпочитают рыбачить, а не охотиться. К тому же не могу представить, что за животное в зарослях рогоза может так сильно кричать. Что ты делаешь, Конвей?
Заключенный наклонился над водой и рассматривал маслянистое разноцветное пятно.
— Странно! — прошептал он.
— Что странного, Джек?
— Приманка! Растертая гнилая рыба, — сказал он.
Мистер Крапплинг покачал головой, тоже наклонился над водой, окунул палец в маслянистое пятно, понюхал и сморщился от отвращения.
— Дьявол меня подери, если ты не прав, Джек!
— Можно ли спросить, почему вы так взволнованы? — спросил Эдмонд.
— Эта приманка используется для ловли трески. Она дает отличный результат, — разъяснил номер 22. — Но я не могу понять, как она оказалась здесь, в этом затерянном месте!
— Как и я, — подхватил мистер Крапплинг. — Но не будем терзать голову по этому поводу, иначе упустим черную выдру, которая здорово опередила нас.
Все выбрались на сушу и осторожно стали пробираться через кустарник с Джеком Конвеем во главе. Плотный рогоз хлестал по лицу, когда пытались его убрать с пути, шипы в топкой почве мешали идти.
— Вот след, — прошептал Джек Конвей, указывая на блестящую полосу.
— Тихо! — приказал мистер Крапплинг, держа ружье наготове.
След был четкий.
Дичь была рядом. Охотники быстро двинулись вперед, забыв о рогозе и шипах.
Кустарник стал реже, и вдруг открылась небольшая поляна, где заканчивался след выдры.
Джек Конвей огорченно заворчал:
— След заканчивается здесь.
Действительно без всяких видимых причин след обрывался.
— Не забралась же она под землю, как крот, и не улетела по воздуху?
— Однако именно это она сделала! — вскричал Эдмонд Белл. — Поднимите головы, джентльмены.
Конвей и мистер Крапплинг не верили глазам своим. Посреди поляны высился одинокий белый тополь. И на верхних ветвях раскачивалась черная выдра. Ловкий, как кошка, номер 22 вскарабкался на дерево, откуда донеслись гневные крики.
— Кто мог сотворить такое! Животное задушено, а его шкурка… Осторожно, я отвязываю его!
Бедное животное упало к ногам охотников. Мистер Крапплинг склонился над ним.
— Сумасшествие какое-то… — воскликнул он. — Смотрите, эту выдру повесили, как заключенного, использовав настоящую петлю. Палачу не завязать лучшую. А я знаю, о чем говорю!
Молодые люди с дрожью ужаса смотрели на бедное животное. Красивая шкурка была изрезана в клочья злобными ударами ножа.
— Маленькие игры возобновляются? — проворчал мистер Крапплинг. — Конвей, вы верите, что эта так называемая приманка из рыбы была принесена сюда?
— Думаю, вы догадались, сэр, — ответил заключенный.
— Почему вы говорите о маленьких играх, которые могут возобновиться, мистер Крапплинг? — спросил Эдмонд.
Заместитель директора заколебался, потом тихим голосом сказал:
— В прошлую осень… Конвей может подтвердить, мы нашли в наших охотничьих угодьях несколько повешенных лис и даже зайцев и кроликов… Они были повешены, как эта бедная выдра.
Конвей мрачно оглядел окрестности.
— А я отказался от охотничьих псов, — вздохнул мистер Крапплинг.
— Почему? — спросили мальчишки.
— Потому что их тоже вешали, — простонал старый охотник, дрожа от переживаний. — Как лис и кроликов, как и эту выдру. И мы так и не нашли автора этих отвратительных поступков!
Глава 4Странный мистер Петтикот
Изолированное местоположение Данбери во многом облегчало наблюдение за территорией. Особой строгости не требовалось. Заключенные знали, что бегство иллюзорно, а потому смирились со своей участью. Мистер Молуэйн не разрешал ни Джеймсу, ни Эдмонду расхаживать так свободно, как они хотели, но не противился, чтобы они иногда наблюдали за не совсем повседневной жизнью заключенных. Для Джеймса, который жил в подобных заведениях с раннего детства, это не было открытием. Напротив, для Эдмонда Белла это стало источником нового и необычного опыта. Познакомившись с Джеком Конвеем, который оказал на него сильное впечатление, Эдмонд Белл встретился с мистером Петтикотом, заключенным камеры № 31, о котором говорил мистер Крапплинг. Заместитель директора охотно представил молодому человеку этого замечательного мужчину. Однажды утром он позволил молодому человеку сопровождать его в рутинном обходе тюрьмы. Он вместе с чиновником вскарабкался по спиральной железной лестнице, спрятанной в углу галереи А, проследовал за ним по каменному балкону и остановился перед дверью изолированной камеры, в которую постучал, не соблюдая регламента.
— Мистер Петтикот будет в дурном расположении духа, если мы вежливо не объявим о нашем приходе, — иронично усмехнулся мистер Крапплинг, хотя дверь камеры была заперта, как и другие двери камер.
— Входите! — послышался низкий голос.
Эдмонд Белл удивился, увидев маленького смешного человечка с густым бронзовым голосом. Действительно, мистер Петтикот был не больше карлика, обладал округлым брюшком и острым черепом, на котором торчал белый хохолок, как у ара. На первый взгляд он напоминал эту экзотическую птицу, но сине-фиолетовые глаза, улыбающийся рот и пухлые детские ручки быстро заставляли забыть о вздернутом носе и воинственно выпяченной губе.
— Здравствуйте, мистер Петтикот, — начал заместитель директора. — Представляю вам молодого человека, приехавшего в гости к мистеру Молуэйну. Его зовут Эдмонд Белл.
— Я знавал одного Белла, выбившегося бы в вице-адмиралы, не потерпи он кораблекрушения в Бискайском заливе, — с хитринкой ответил мистер Петтикот. — Мой юный друг, я предлагаю вам полюбоваться на последнее замечательное творение моего духа и моих рук! — С этими словами заключенный взял в углу картонную коробку, вытащил веревку, потом другую, затем третью. Хоп, маленькое чудо заработало. Из коробки выскочили два человечка и принялись колотить в колокольчик из белой жести. — Что скажете? Все изготовлено из картона, дерева, нескольких обрывков веревки и куска железной проволоки, — гордо заявил мистер Петтикот.
Эдмонд оглядел хитрую механику и откровенно восхитился. С подручными средствами этот заключенный сотворил настоящий шедевр выдумки.
— Вот так, — сказал старичок, пряча свою работу, — на днях будет новое механическое чудо. Для вас, молодой человек. По правде говоря, я уже начал его. Смотрите! — Из другого угла он извлек еще не оконченную куклу. — Она станет высовывать язык и танцевать джигу, — радостно произнес он.
Мистер Крапплинг внимательно оглядел куклу и внезапно взорвался:
— Мистер Петтикот, вы плохой шутник! Я узнаю черты весьма почтенной миссис Пиккснефф!
— Она и есть! — живо воскликнул заключенный. — У меня лишь одно сожаление. Я не могу сделать ее такой же уродливой, как на самом деле.
— Ладно, ладно, ваши слова опережают мысль, мистер Петтикот! — миролюбиво воскликнул мистер Крапплинг.
Хохолок на черепе взвивался, словно серебряное пламя.
— Эта мегера! — выкрикнул он. — Она наказала меня за то, что я поймал мышь и превратил в чучело с горстью матрасной набивки и куска дерева. Если я замечу из окошка, что она поднимается по тропинке, я ослеплю ее с помощью моего зеркальца для бритья, послав ей в глаза солнечный зайчик.
— Тсс! — умоляюще сказал заместитель директора. — Слышите? Мне кажется, в коридоре первого этажа разговаривают.
— Разговаривают! Ну, да! Вы хотели сказать «вопят», — заявил оригинал. — Заметьте, джентльмены, стоит упомянуть о дьяволе или миссис Пиккснефф, чтобы искомое тут же появилось!
Действительно, внизу грохотал раскатистый голос инспекторши-визитерши.
— Итак, сержант, это вы новичок. Кажется, ваше имя Ромни. Добро пожаловать от имени комитета, который я возглавляю. Вы должны знать, что регламент предписывает приветствовать меня при каждой встрече и исполнять мои приказы, когда они направлены на интересы дома и заключенных. Скажите, почему дверь камеры 31 верхней галереи открыта?
— У заключенного 31 визитеры, миледи, — ответил Ромни.
Это переполнило чашу терпения номера 31. Он бросился к двери.
— Меня зовут мистер Петтикот, понятно, сержант Ромни, и вам, миссис сварливая!
— Провокатор! — взвизгнула миссис Пиккснефф. — Я составлю рапорт.
— Я запрещаю вам переступать порог моей комнаты! — нагло выкрикнул мистер Петтикот. — Это мое право!
Но почетная дама уже вприпрыжку поднималась по лестнице. Красная и дрожащая от возмущения, она застыла у порога камеры.
— Требую, чтобы номер 31 был немедленно переведен в другую камеру, — проскрипела она. — Вы знаете, заместитель директора Крапплинг, что у этого заключенного есть возможность видеть мою резиденцию, и он отличается дурным вкусом, строя мне рожи, как только видит меня.
— Ложь! — спокойно возразил мистер Петтикот. — Стоит увидеть эту даму, как мне становится плохо.
Мистер Крапплинг решительно положил конец перебранке, закрыв дверь камеры.
— Мистер Крапплинг, я пришла сюда не ради созерцания этого ужасного попугая, а чтобы напомнить о трех ночных охранниках для защиты моего дома и сада от блуждающих огоньков. Их не менее тридцати. Я не знаю, как терплю все это.
— Мистер директор Молуэйн… — начал мистер Крапплинг.
— Велел мне обратиться к вам, и советую вам не играть в эту игру Понтия и Пилата! — рявкнула она. — Когда охранники явятся ко мне?
Заместитель директора потупился.
— Я сделаю все необходимое, миссис, — печально ответил он.
На неприятном лице посетительницы появилось выражение удовлетворения. Она ткнула пальцем в сержанта Ромни, который медленно шел от камеры к камере, наблюдая за заключенными через глазок.
— И главное, не таких молодых и безголовых, как этот, которые понятия не имеют о субординации и повиновении дамам-посетительницам и которые притворяются, что не должны принимать от меня приказов. Требую старых и лояльных служителей, чтобы защитить Вудлендс от блуждающих огоньков.
Коротко кивнув головой на прощание, она величественным шагом удалилась.
Джек Конвей был в помещении охраны и проверял рабочие книжки. Ему иногда доводилось работать помощником бухгалтера. Эдмонд Белл подошел к нему и тепло поздоровался.
— Позовите сержанта Ромни, — шепнул ему на ухо заключенный. — Но так, чтобы не заметил мистер Крапплинг.
Эдмонд вскоре вернулся с молодым надзирателем.
— Сержант, — сказал Конвей, — я хочу спасти вас от выговора, который вы можете вскоре заработать. Вы еще не знаете обычаев дома. Не волнуйтесь особо по поводу таинственной камеры 19… Не надо. Поверьте, это не принесет вам счастья.
— Вы все видите, — тряхнул головой охранник. — Я по натуре очень любопытен.
Джек Конвей с жалостью оглядел его.
— Еще один, который в один из дней станет очередной жертвой тайны этой проклятой камеры, — неуверенно прошептал он.
Глава 5Ночь ужаса
На третий день, вернее, на третью ночь после визита к мистеру Петтикоту ад снова обрушился на тюрьму Данбери.
Скрепя сердце мистер Молуэйн и мистер Крапплинг выделили трех охранников миссис Пиккснефф. В этот вечер надзиратели Бличер, Стоунбридлж и Миллер вышли на охрану поместья в парк Вудлендса. Было туманно и холодно.
В тюрьме для ночного обхода остались только сержанты Слейн и Ромни.
Как ни противна была новая служба, надзиратели отнеслись к ней со всей серьезностью. Ветеран Бличер указал каждому место для наблюдения. Стоунбриджу досталась северная часть, прилегающая к затопленной роще. Миллера он послал на низкие земли на западе, а себе взял берег болота и сад с блуждающими огоньками.
Стояла исключительно темная, безлунная ночь. Туман делал ее еще непроглядней. Бличер отыскал сухое местечко — невысокий холм, заросший низкими сосенками. Он с удобством устроился и закурил трубку. Он слышал, как в тюрьме пробил одиннадцать раз колокол, и увидел, как погас свет в доме директора. В резиденции миссис Пиккснефф свет не горел уже давно, ибо бравая дама ложилась спать с курами.
Немного отдохнув и успокоив нервы доброй трубкой и глотком холодного грога из фляжки, Бличер решил пройтись и понаблюдать за блуждающими огоньками. Он заметил два или три огонька, трепыхавшихся от ночного ветерка. Старый надзиратель не испытывал ни малейшего страха. Он с давних пор свыкся с окружающими болотами, и блуждающие огоньки давно были для него повседневной рутиной. Он некоторое время разглядывал их, потом пожал плечами.
— И ради «этого» держат людей на улице в тумане и темноте! Ба! Здесь более здоровый воздух, чем в заплесневелой тюрьме. Кроме того, нам не отдан приказ изгонять блуждающие огоньки и кого-либо оборонять.
Он развернулся с явным намерением вернуться на выбранное местечко под низкими сосенками, как вдруг его внимание привлек новый блуждающий огонек, который вспыхнул на востоке. Он остановился, чтобы внимательно его разглядеть.
— Честное слово, это не настоящий блуждающий огонек, — пробормотал он. — Не помню, что хоть раз видел такой.
Действительно, если обычные огоньки излучали слабый голубоватый свет, этот сверкал зловещим зеленым светом. Более того, пламя было очень высоким и заканчивалось острым языком, который безостановочно раскачивался справа налево и обратно, как голова призрачного человека. — Чушь! — пробормотал Бличер.
Но мгновением позже сердце его отчаянно забилось, и охранник покрылся потом. Теперь блуждающий огонек изменил форму. Острый язык превратился в настоящую человеческую голову в каком-то подобии капюшона, а само пламя удлинилось и приняло почти человеческую форму. Еще немного, и призрак стал похож на заключенного в одеянии смертника.
— Чушь! — повторил Бличер, но его губы задрожали. — Господи! — простонал он.
Он увидел две огромные глазницы, уставившиеся на него из-под капюшона. Черные и неподвижные глазницы. Потом капюшон скользнул вниз, открыв две впалых щеки и чудовищный рот, скривившийся в ужасающей гримасе.
— Клифф! — выдохнул Бличер, внезапно узнав призрак.
Клифф был заключенным, который пытался сбежать из тюрьмы несколько лет назад. Похоже, его поглотило болото… как всех, кто пытал счастья ночью в местах, где поджидала медленная смерть. Даже в яркий день требовалось сопровождение гида для любого, кто плохо знал эти места. Зеленое явление приближалось к охраннику, пританцовывая. Искаженные черты излучали ненависть и отчаяние. Бличер отскочил назад и побежал к саду. Но его бег прервали три новых блуждающих огня, которые быстро приближались к нему.
— Биг Джонс! — вскричал он, узнав второго беглеца, который также исчез в проклятых глубинах. — Но… но., но это же Хармон и Баскомб из камеры 19!
Возникшие в ночи призрачные тени безмолвно и угрожающе водили хоровод вокруг перепуганного охранника. Он узнал их гримасничающие лица. Хоровод теней становился все теснее. Как удрать? К северу, быть может… там вроде образовался проход. Или это было место для пятого призрака! Он бросился бежать, как загнанное животное. Ему надо было вырваться из смертельного хоровода. В какое-то мгновение ему показалось, что он спасен, но тут же железная рука схватила его за стопы, потом медленно поднялась к щиколоткам. Несчастный охранник завопил от ужаса и огляделся. Ночь стала непроглядной. Зеленоватые призраки исчезли. В густеющем тумане скользили настоящие блуждающие огоньки, бледные и гаснущие. Бличер в отчаянии завопил. Что-то ледяное обнимало его, укутывая в невидимый саван. Он выхватил револьвер и начал стрелять.
Стойнбридж и Миллер издалека услышали выстрелы и вопль отчаяния. Они бросились на помощь, светя фонариками и держа револьверы наготове. Они водили фонариками во все стороны, но не увидели и следа старика Бличера. Тут же послышался пронзительный голос миссис Пиккснефф, призывавшей на помощь.
— А вот и вы, храбрецы, — простонала она. — Эти ужасные блуждающие огни напали и на вас?
— Мы слышали, как зовет на помощь и стреляет Бличер! — воскликнули Стоунбридж и Миллер.
— И я слышала… — пожаловалась дама. — Ох уже эти блуждающие огни!
— Мы должны немедленно отправиться за подмогой! — выкрикнул Миллер.
— Не оставляйте меня одну! — умоляюще прошептала миссис Пиккснефф. — Я вам запрещаю… Регламент…
— …говорит, что вам лучше лечь в постель, старая ведьма, — оборвал ее Стоунбридж.
Он говорил достаточно громко, чтобы она услышала его. И, бросив ее, оба охранника побежали в сторону тюрьмы. Они, едва дыша, добежали до тюрьмы и принялись орать и бить ногами в дверь, чтобы им скорее открыли.
— Нам надо подкрепление! — воскликнул мистер Молуэйн. — Будите мистера Крапплинга и Джека Конвея. Вызовите с поста охраны Слейна и Ромни.
Все собрались почти мгновенно. Джеймс Молуэйн и Эдмонд Белл присоединились к группе.
— Ромни! Где сержант Ромни? — спросил директор тюрьмы, раздраженный отсутствием нового надзирателя.
— Любопытно! — вдруг воскликнул Слейн. — Я видел, как он направляется к галерее А. И… Господи, он не вернулся. Уже прошло довольно много времени.
Джек Конвей крикнул:
— Он в камере 19!
— Что вы говорите? — завопил мистер Молуэйн.
— Он не устоял перед искушением, — ответил Конвей. — Я ожидал этого… Нельзя терять времени.
— Небеса!
Сержант Ромни лежал на полу, схватившись руками за горло.
— Мертв… как другие! — выкрикнул Стоунбридж.
— Нет! Еще жив… — ответил Конвей.
Почти безжизненное тело выволокли в коридор.
— Отметка висельников! — прошептал мистер Крапплинг, указывая на глубокую полоску на распухшей шее.
Джек Конвей умело использовал технику искусственного дыхания.
Ромни открыл глаза. Бросив ошарашенный взгляд вокруг, он чудовищно скривился и разразился дьявольским смехом.
— Нет, — уныло произнес мистер Молуэйн, — он не умер, как другие, а сошел с ума… как некоторые другие!
Глава 6Стальное колье
Из Лондона прибыл инспектор. Он был в дурном настроении. Его поведение свидетельствовало, что он решил применить древнее правило — не обращать особого внимания на подобные случаи.
Миссис Пиккснефф выиграла партию. Администрация тюрьмы Данбери была обязана оказывать ей помощь. Когда инспектор после обследования Вудлендса нашел фляжку с грогом Бличера, ему стало все ясно: Бличер выпил лишку и упал в воду, где и утонул в торфяных глубинах болота.
— Нет никакой возможности прислать вам новый персонал, мистер Молуэйн, — заявил инспектор. — Выкарабкивайтесь с тем, что у вас есть под рукой.
Мистер Молуэйн был буквально убит, как и мистер Крапплинг. Вечером после отъезда лондонского чиновника директор и его заместитель сидели за столом в компании с Джеймсом и Эдмондом. Молодые люди с аппетитом ужинали. У двух других аппетита вовсе не было.
— Ах, — вздохнул мистер Молуэйн, — когда мы разберемся с этой темной историей камеры 19?
Джеймс внезапно положил вилку и повернулся к другу.
— Послушай, Эдмонд, — со смехом сказал он, — ты уже забыл об ученике-невидимке, о котором мы столько слышали?
Эдмонд тоже засмеялся:
— Право! Мне удалось разобраться с этим делом!
— Почему бы тебе не заняться проклятой камерой, — воскликнул Джеймс.
Эдмонд слегка покраснел.
— Я уже подумывал об этом, — признался он.
— Только подумывал? Ладно, — не отставал Джеймс. — Насколько я тебя знаю, старина, ты на этом не остановишься, не так ли?
— Согласен… Я действительно думаю, что в этой темной истории есть несколько пунктов, которые хочу выяснить, — робко согласился юный сыщик.
Мистер Молуэйн отодвинул тарелку и внимательно посмотрел на юношу:
— Говорите, юный друг…
— Я знаю, вы не любите упоминаний о камере 19, мистер директор, но я хочу спросить, была ли хоть одна казнь в вашей тюрьме?
Мистер Молуэйн вздрогнул:
— Была. Только одна. Это случилось много лет назад. Речь шла о парне по имени Соломон Брюир, больше известном под прозвищем Сол Брюир. Молодой негодяй, жадный до убийств, осужденный в Лондоне за убийство в момент вооруженного ограбления. Казнь ему заменили на пожизненное заключение.
— И прислали к нам, — продолжил мистер Крапплинг, заметив, как задрожал директор тюрьмы при воспоминании об этом печальном эпизоде. — Едва прибыв сюда, он убил одного из заключенных под предлогом кражи, а на самом деле из страсти убивать. На этот раз и речи не шло о помиловании. И его повесили.
— И конечно, — сказал Эдмонд Белл, — он занимал камеру 19!
— Точно! — прошептал заместитель директора. — Мы никогда не говорим об этом… Неужели его злобный дух продолжает жить в этом месте? Кто знает?
— Кто знает? — повторил мистер Молуэйн.
— Это, по крайней мере, интересная новость, — задумчиво пробормотал Эдмонд Белл. — Можете сказать, кто присутствовал при казни?
— Я, — с отвращением сказал мистер Крапплинг, — а также главный надзиратель Фортингли. Мистер Молуэйн лежал в этот день в постели с температурой.
Молодой человек встал.
— Кажется, Фортингли сегодня дежурит. Могу ли я его увидеть?
— Конечно, — ответил мистер Молуэйн. — Но предупреждаю вас, он не очень общителен.
Мистер Крапплинг проводил Эдмонда до поста охраны и, достав свисток, трижды продолжительно свистнул.
Главный надзиратель тут же подошел к ним.
— Фортингли, — сказал заместитель директора, — Эдмонд Белл, которого вы уже знаете, хочет поговорить с вами.
— Весьма любезно с его стороны, — довольно холодно ответил охранник. — К несчастью, я не доставлю ему особого удовольствия.
— Может случиться, что однажды я приму участие в конкурсе, чтобы поступить в администрацию пенитенциарных заведений, — заявил Эдмонд.
— Правда, молодой человек? Я в полном вашем распоряжении, — сказал Фортингли и слегка поклонился.
Мистер Крапплинг оставил их.
Не сказав ни слова, старший надзиратель набил трубку и с отсутствующим видом стал курить.
— Моя компания вам неприятна? — спросил Эдмонд.
Надзиратель мрачно глянул на него:
— По правде сказать, молодой человек, это место не предназначено для развлечений. Вы могли отправиться в другое место.
— Я здесь не для развлечений, поверьте мне, а чтобы кое-что сказать.
— Или что-то «попросить»!
— Нет, нет, «сказать»! Обратите внимание на разницу, мистер Фортингли, — подчеркнул Эдмонд.
Губы надзирателя задрожали, а суровое лицо посмурнело.
— Говорите, мистер Белл, но помните, что у меня нет времени на пустую болтовню.
Молодой студент совершил неожиданный поступок. Он встал перед надзирателем и легко коснулся указательным пальцем воротника темной формы.
— Дорогой мой мистер Фортингли, на собаку иногда надевают стальной ошейник, но я никогда не знал, что люди могут носить такой же под воротником одежды.
Надзиратель хрипло вскрикнул:
— Мистер Белл… ради бога, что вы хотите сказать?
— Что вы ходите с вечным страхом быть повешенным или удавленным с помощью петли!
Фортингли опустил глаза.
— Верно, — прошептал он, — верно… Но заклинаю вас, мистер Белл, никому не говорите об этом. Надо мной станут издеваться. Разве не ужас жить, как цепной пес?
— Сколько раз вас пытались прикончить подобным способом? — спросил Эдмонд.
— Три раза. Я никому не сказал ни слова. Боюсь, что призрак до сих пор преследует меня.
— Вы говорите о призраке Сола Брюира?
— Не произносите это проклятое имя, мистер Белл. Дух всесущ, и не стоит его провоцировать.
— Расскажите, как это произошло, — неумолимо продолжил Эдмонд.
— Нет… не хочу… не осмеливаюсь…
— Ладно! В этом случае, расскажете все завтра мистеру Молуэйну.
— Никогда… Согласен, я вам больше доверяю. Но не говорите никому, — надзиратель прочистил глотку. — В первый раз это случилось ночью. Я совершал обход. Я подошел к камере 19… не стоит продолжать, вы мне не поверите!
— Поверю! Что вы увидели?
— Самого Сола Брюира… Он был в дьявольском наряде, и его окружал сильный красный свет.
— Затем?
— Он внезапно исчез… уступив место виселице. Уверяю, я видел ее, как вас. Я отпрыгнул назад и хотел закричать, но почувствовал, что мне сдавливают горло. Около меня никого не было, но меня пытались удавить. Мне удалось вырваться из невидимых рук. Потом я услышал пронзительный шум.
— А потом?
— Я стал носить стальной ошейник. Во второй раз я шел по галерее А и увидел, что в воздухе что-то корчится. Это была веревка виселицы, несущейся ко мне. К счастью, я от нее увернулся. Она внезапно исчезла. В третий и последний раз это было несколько дней назад. Меня схватили за шею, но стальной ошейник спас мне жизнь. И снова я ничего не увидел…
Эдмонд протянул руку несчастному надзирателю.
— Я сохраню ваш секрет, дорогой мистер Фортингли, — торжественно объявил он. — Но поверьте мне, вовсе не обязательно, что вас хотят убить призраки!
Глава 7Сыщик на тропе войны
Эдмонд Белл провел большую часть следующего дня, роясь в архивах тюрьмы Данбери. В полдень он не засиделся за столом. Был молчалив и рассеян. Джеймсу очень хотелось расспросить его, но Эдмонд отрицательно покачал головой.
— Пойми, Джеймс, я еще в полном тумане. Хотя туман этот весьма необычайный, — добавил он.
Мистер Молуэйн был под сильным впечатлением серьезного отношения юного сыщика к таинственному делу. Во второй половине дня Эдмонд написал длинное письмо отцу, капитану Дэвиду Беллу из Скотленд-Ярда, знаменитой криминальной полиции Лондона. Он почти заканчивал письмо, когда Джеймс вошел в комнату, где работал его друг.
— Сегодня отдыхаем, Шерлок Холмс, — пошутил он. — Ты приглашен на чай к даме.
— Миссис Пиккснефф?
— Браво, прямо в яблочко! Но, чтобы догадаться, не надо быть сыщиком. Уважаемая леди всего одна дама в радиусе семи миль, а они измерены точно.
— В который час сия достойная дама ждет нас? — со смехом спросил Эдмонд.
— Ровно к пяти часам, как указано на моей карточке. Это не приглашение, а приказ.
— Хорошо. У меня еще два часа привести себя в порядок и урегулировать пару вещей, — сказал Белл.
И выскочил из комнаты, оставив друга в недоумении.
— Он уже начинает подражать Холмсу или Гарри Диксону, — проворчал Джеймс.
Белл потратил два часа на странные занятия. Он пробежался по всей тюрьме, побеседовал с Фортингли, угостил сигарой Слейна, навестил в медицинском пункте сошедшего с ума Ромни. У него осталось достаточно времени, чтобы пойти поздороваться с Джеком Конвеем, напомнить мистеру Петтикоту о сделанном обещании и предложить мистеру Крапплингу прогуляться по саду.
— Послушайте, Эдди, — проворчал заместитель директора, выслушав молодого человека, говорившего с ним вполголоса, — не создавайте нам трудностей с почтенной миссис Пиккснефф. Прошу вас об этом. Понимаю, что вы хотите немного развлечься за счет этой ведьмы. Однако считаю это немного рискованным.
Болтая, они дошли до небольшого каменного холмика, перед которым мистер Крапплинг остановился.
— Нахожу вашу идею немного рискованной, — угрюмо заявил он, — но, право, если она вам нравится… Осторожно, не двигайтесь, иначе не получится.
Несколько кроличьих нор пронзали основание холмика. Время от времени крохотный зверек с белой шкуркой вылезал из одной из нор. Держа в руке трость, мистер Крапплинг спрятался за куст. Вдруг он наклонился вперед и подбросил вверх легкую палку. Послышался жалобный стон.
— Вот требуемая жертва, — сказал мистер Крапплинг, — поднося Эдмонду великолепного дикого кролика. — Но повторяю вам, юный друг, — осуждающе закончил он, — дама будет разъярена подобным подарком.
— Это мое дело, — усмехнулся Эдмонд Белл, пряча кролика в кожаный портфель.
Джеймс уже ждал его, облачившись в лучший костюм.
— Поспеши, мы опоздаем, а потом начнутся нескончаемые неприятности.
— Никакого значения, старина, — ответил Эдмонд. — Представь, что полчаса назад ты вывихнул ногу.
— И что? — спросил Джеймс.
— В таком случае будешь вопить от боли. Конечно, не можешь выйти из дома и отправиться с визитом. Но успокойся, ночь отдыха, и ты будешь, как огурчик…
— Хочешь сказать, я тебя не сопровождаю! — выкрикнул Джеймс.
— Да, — сказал Эдмонд, — дело очень серьезное. Я иду один. Однако не думай, что я тебя покидаю. Мне необходима твоя помощь, но не у миссис Пиккснефф, а снаружи, около дома.
Джеймс заинтригованно поглядел на него.
— Когда был маленьким, не баловался с рогаткой?
— Еще как баловался! Даже был первоклассным метателем. Несколько рогаток, наверное, еще хранятся на чердаке.
— Превосходно. Ровно в шесть спрячешься в лесу Вудлендса с северной стороны дома. У миссис Пиккснефф есть слуги?
— Только старая полусумасшедшая служанка, которая во второй половине дня возвращается домой в деревню.
— Хорошо. Спрячешься в кустах вместе со своими рогатками. В шесть часов разобьешь два или три стекла с интервалом в одну минуту.
Джеймс заколебался.
— Это имеет отношение к делу? — пробормотал он.
— Самое прямое, — лаконично ответил Эдмонд. — Иди, нам нельзя терять времени.
Колокол тюрьмы пробил пять ударов, когда чуть запыхавшийся и вспотевший Эдмонд поднялся на крыльцо дома миссис Пиккснефф, которая немедленно открыла ему дверь.
— Мой юный друг, желаю вам всего наилучшего в моем доме, — сказала она. — Но… вы один? Где юный Джеймс?
Эдмонд рассказал о вывихнутой ноге, добавив, что Джеймс очень сожалеет, поскольку жизнь в Данбери очень тосклива.
— Дорогая миссис Пиккснефф, — продолжил он, — я счастлив побеседовать с вами с глазу на глаз. Я знаю, как вы любите животных. В Данбери из-за дружбы с мистером Крапплингом я не осмеливался выказать свое истинное отвращение к охоте.
— Хорошо сказано, молодой человек, — строгим тоном оборвала его дама.
— Утром, когда я гулял вокруг тюрьмы, я сделал открытие, которое разорвало мне сердце. Это было рядом с маленьким каменным холмом. Я никому не говорил, но хочу попросить вашего властного вмешательства, чтобы подобные ужасы не повторялись.
С этими словами он вытащил из портфеля мертвого кролика.
— Уберите это… — завопила миссис Пиккснефф, — не хочу его видеть!
— Посмотрите, миледи, — умоляюще обратился к ней Эдмонд, — посмотрите, как жестоки люди. Бедное животное висело на низкой ветке сосны.
— Что вы сказали? — чуть не заикаясь, выговорила дама.
— Повешен! И петля была очень хорошая. Смотрите сами.
Руки миссис Пиккснефф дрожали, когда она коснулась кролика. Но быстро успокоилась.
— Дайте мне петлю, молодой человек, и вынесите это бедное животное на улицу. Я похороню его по правилам. Быть может, этот кусок веревки приведет к проклятому существу, которое совершило это гнусное преступление!
Миссис Пиккснефф, несомненно, была суровой женщиной, но и отличной хозяйкой. Чай был превосходным, как и сахарное печенье, выпеченное ею самою. Она без устали говорила и полностью завладела вниманием юного собеседника, с несомненным юмором рассказывая истории о тюрьме и виселице.
Эдмонд ел, пил чай и слушал. Перед его глазами висели живописные старинные ходики. Маленькая стрелка неуклонно ползла к шестерке. Деревянная кукушка выпорхнула из гнезда и прокуковала один раз… два… пять… шесть.
Банг!..
— Что случилось?! — испуганно вскричала миссис Пиккснефф.
— Звук разбитого стекла, — спокойно ответил Эдмонд. — Ваша служанка, наверное, уронила стакан.
— Ее здесь нет… Слышите, опять!
Эдмонд закусил губы, чтобы не рассмеяться, и признал, что Джеймс весьма ловко орудует рогаткой. Два стекла лопнули, и осколки рассыпались по полу.
— Подождите меня здесь! — прорычала разъяренная дама. — Посмотрю, что происходит.
Когда Эдмонд услышал, как она вышла из дома, он встал и покинул комнату.
Когда миссис Пиккснефф вернулась в дом, дрожа от возмущения и крича, что только дьявол мог учинить ей такую пакость, она нашла гостя, который, развалившись в кресле, поедал печенье одно за другим…
Глава 8Мертвая веревка и веревка живая
Вернувшись после визита, Эдмонд увидел, что в Данбери произошли экстраординарные события. Директор Молуэйн ходил с озабоченным видом. Фортингли недоуменно расхаживал по коридорам тюрьмы, а остальные надзиратели и носа не казали. Даже добряк мистер Крапплинг не пытался скрыть озабоченности. Джеймс с книгой в руках, которую пытался читать, скрытно показал другу, что надо поговорить, и увлек его в сторону.
— Кажется, речь идет о Джеке Конвее, — сказал он. — Отец в ярости, а бедняга Крапплинг наслушался столько ругательств, что ему хватит их на весь срок, который ему остался до пенсии.
— Что случилось?
— Я не совсем в курсе. К отцу лучше не соваться. Думаю, вновь идет речь о проклятой камере 19. Джек Конвей, похоже, ломал комедию… А вот и мистер Крапплинг!
Бедный заместитель директора шел, волоча ноги. Казалось, он разом постарел на десять лет, и на его добродушном лице не играла улыбка.
— Мой славный Эдмонд, — сказал он, — вам больше не стоит заниматься этой камерой с призраком. Мы, к сожалению, были кое-кем обмануты, хотя полностью ему доверяли.
— И обманул Джек Конвей?
— Он самый! Я еще не знаю подоплеки дела. Не знаю, начал ли эту ужасную комедию Конвей, но, несомненно, ее продолжил. Знаете, что нашли в его камере? Универсальный ключ, способный открывать двери всех камер, записную книжку с набросками плана камеры 19, точное описание всего, что происходило, шприц и кучу ампул со странными отравами. И даже заряженный револьвер! И все это в тюремной камере!
— В таком случае, — сухо сказал Эдмонд, — я не понимаю, почему Конвей еще не сбежал?
Мистер Крапплинг нервно почесал нос.
— Честное слово, ваша правда! А главное, этот человек превосходно знает все тропинки в болотах. Но самое худшее, Эдмонд, в его камере обнаружили тайник с несколькими шелковыми веревками в виде петли.
— А Конвей? Что говорит он?
— Он обескуражен, но отказывается давать какие-либо объяснения.
— Ладно! Могу я увидеть мистера Молуэйна?
Мистер Крапплинг отвел взгляд.
— Не думаю, что это возможно. Бедняга в полном отчаянии.
— Действительно, он в отчаянии, — послышался глухой голос. Директор вошел с невероятно расстроенным видом.
— Мистер директор, — начал Эдмонд, — я хотел попросить вас об одной услуге, от которой зависят важные выводы. Могу ли увидеть веревки, найденные в камере Джека Конвея?
— Зачем? — резко возразил директор.
— Чтобы доказать виновность или невиновность Конвея.
— Послушайте, молодой человек, не усугубляйте и так сложное положение, — примирительно сказал директор. — Вина Конвея ясна, как родниковая вода. И вскоре появятся неопровержимые улики.
— Прошу вас, покажите мне эти веревки, — настаивал Эдмонд.
— Бог с вами… Крапплинг, принесите их.
Мистер Молуэйн рухнул в кресло и спрятал лицо в ладонях.
— Моя карьера сломана, — вздохнул он. — Завтра отправлю прошение об отставке.
— Нескольких мгновений хватит, чтобы узнать, насколько это необходимо, — возразил Эдмонд. — Вот и мистер Крапплинг!
Заместитель директора вошел в комнату с охапкой блестящих веревок в руках. Эдмонд схватил их и внимательно осмотрел. Через минуту он вернул их заместителю директора с издевательской улыбкой на лице.
— Никакой вины Конвея нет, — твердо заявил он.
Мистер Молуэйн поднял глаза.
— Разъясните! — выкрикнул он. — И не заставляйте меня терять время на бесполезный абсурд.
— Это — мертвые веревки, — заявил Эдмонд Белл, — и неважно, с какой целью Конвей держал их. В любом случае они никогда не использовались для удушения человека. Кстати, они совершенно не подходят для этого.
— А что, есть живые веревки? — прошипел директор.
— А как же!
Юный сыщик достал из кармана какую-то связку и протянул директору.
— Это похоже на веревки, найденные в камере Конвея?
— Нет, — проворчал мистер Молуэйн, — конечно нет. Какая странная вещь! Откуда она у вас, Эдмонд?
— Мистер Крапплинг хорошо знает.
— Боже, — воскликнул заместитель директора, — на этой веревке была повешена выдра!
— Верно… смотрите.
Эдмонд взял одну из веревок Конвея и уложил на стол.
— Ничего необычного, не так ли?
— Действительно, ничего необычного…
Юный сыщик схватил веревку, на которой висела несчастная выдра, и разложил ее на столе, зажав один ее конец между большим и указательным пальцами.
Оба директора и Джеймс удивленно вскрикнули. Веревка начал медленно двигаться, извиваясь, как змея, и внезапно рванулась вперед.
— Ой! — закричал мистер Молуэйн.
Его левое запястье оказалось в мощной петле.
— Но эта штука живая! — удивился Джеймс.
— Так можно подумать, — серьезно ответил Эдмонд Белл. — Я не имею никакого опыта в управлении такими веревками.
— И что за природа этой странной веревки? — спросил мистер Крапплинг, осторожно отодвинувшись в сторону.
— Это веревка тугов… Петля страшных индийских душителей. Если не ошибаюсь, эта петля сплетена наполовину из шелка, наполовину из волос.
— Туги! — воскликнул директор. — Таинственные и безжалостные индийские убийцы! Какое отношение имеют эти чудовища к тюрьме Данбери?
Эдмонд пожал плечами, но не ответил.
— Кто нашел эти подозрительные вещи в камере Конвея? — спросил он.
— Главный надзиратель Фортингли…
— Можете позвать его сюда? Я хочу задать ему несколько вопросов.
— Конечно, — сказал наполовину убежденный опытом директор, — хотя это противоречит регламенту, не так ли, мистер Крапплинг?
— Дайте возможность юному Беллу задать любые вопросы, — ответил заместитель директора. — Если удастся разрешить это дело, то только благодаря ему.
Тройной звонок призвал в кабинет главного надзирателя. Мистер Фортингли выглядел усталым и расстроенным.
— Послушайте, — начал Эдмонд, — директор позволил мне задать вам несколько вопросов.
Главный надзиратель согласно кивнул.
— Каким образом вы обнаружили тайник Конвея?
— Я обыскал камеру в его отсутствие, как обычно делаю и в других камерах. Вдруг я заметил, что одна из плит неплотно прилегает к полу. Я поднял ее и обнаружил все это.
— Камера 22 находится рядом с камерой 19, — прошептал Белл, словно про себя. — Будь она дальше, я бы поверил в то, что сказал Фортингли…
— Как? — резко возразил Фортингли.
— Я вам не верю, — спокойно ответил Эдмонд. — Другими словами, вы лжете, надзиратель Фортингли… Страх сыграл с вами плохую шутку. — Коснувшись твердого ворота на пиджаке надзирателя, он продолжил: — Вас опять пытались задушить, не так ли? Честно расскажите нам, каким образом вас информировали о тайнике Конвея. Или сказать за вас?
Фортингли приглушенно вскрикнул.
— Я хочу покинуть эту тюрьму… Я здесь сойду с ума, — простонал он. — Да, призрак опять набросил петлю мне на шею, когда я был в камере Конвея один. Вдруг на стене появились слова: «Ищите под шестой плитой. Молчите обо всем, иначе умрете!» Потом слова исчезли.
— Который час был? — возбужденно спросил Эдмонд.
— Без четверти пять.
— Какой шанс! — обрадовался молодой человек. — Мой славный Фортингли, будь это на четверть часа позже, я сам бы сошел с ума. Но теперь я спляшу от радости. Можете быть свободны… Уверен, мистер Молуэйн простит вам эту ложь. Идите… А теперь я хотел бы поговорить с Конвеем с глазу на глаз.
— Эдмонд Белл, вы ужасный мальчик, — торжественно объявил мистер Молуэйн. — Но я вынужден подчиниться вашей эксцентричности. Отправляйтесь сами к Конвею. Его перевели в другую камеру.
Через пару минут Эдмонд Белл стоял лицом к лицу с Конвеем. Они долго молчали, смотря друг на друга.
— Мистер… Джек Конвей, — наконец произнес Эдмонд, — где я мог с вами встречаться?
Джек Конвей продолжал молча смотреть на юного сыщика.
Глава 9От одиннадцати часов до полуночи
В обеденном зале директора Молуэйна царила полная тишина, хотя за столом сидело несколько человек. На столе дымилась кофеварка, что бывает редко с любителями чая. Похоже, ожидание будет долгим. Эдмонд в третий раз перечитывал письмо, полученное из Лондона. Его губы нервно подрагивали.
В тюрьме пробил час отбоя. Яркие карбидные лампы сияли в нишах стен. Раздался удар колокола, последнее предупреждение, потом послышался шум передвигаемых лежаков. Настал час сна заключенных. По центральной аллее прогромыхали тяжелые шаги. Надзиратели Слейн, Баскетт и Стоунбридж направлялись на охрану поместья Вудлендс.
— Кто остался здесь сегодня вечером? — спросил мистер Молуэйн.
— Фортингли и Миллер, — ответил мистер Крапплинг, заглянув в служебный журнал.
— Сегодня вечером… — прошептал Джеймс.
Все четверо сидели в круге розового света подвесной лампы: Молуэйн, Крапплинг, Джеймс и Эдмонд. Но угадывалось и пятое присутствие человека вне круга света.
— Конвей, — тихо произнес директор, — Джек Конвей…
— Да, мистер директор? — послышался вежливый, но холодный ответ.
— Вы очень таинственный человек, Конвей!
— Да, мистер директор, это правда.
— У меня достаточно причин больше вам не доверять, но наш юный друг, Эдмонд Белл, похоже, придерживается иного мнения. По крайней мере, временно.
— Я благодарю мистера Белла, — столь же вежливо и холодно ответил заключенный.
— Мистер Конвей совершил… Скажем, несколько промашек и готов их исправить, — добавил Эдмонд.
— Конечно, я хочу их исправить, — кислым тоном ответил Конвей.
— Я предложил ему испытание, которое не без опасности… В нем можно расстаться с жизнью.
— Я согласен, я на все согласен, — поспешно ответил заключенный.
Эдмонд перелистал лежащий перед ним журнал.
— Если данные верны, все таинственное, что случается в камере 19, начинается в полночь. Нормальный час для призраков, не так ли?
— Если в камере кто-то находится, — вставил мистер Крапплинг.
— Сегодня в ней кто-то будет.
В дверь постучали. Конвей тут же отступил в темный угол. В комнату заглянул Стоунбридж.
— Джентльмены, — сказал он, — мои два товарища уже идут к Вудлендсу, я сейчас их догоню. Но перед уходом считаю должным сказать об одном факте, который имеет место в тюрьме. Главный надзиратель Фортингли пьян… Такого с ним никогда не случалось. И он во всеуслышание заявляет, что этой ночью будет спать в камере 19 и что собственными руками свернет шею призраку!
— Спасибо, Стоунбридж, — сказал мистер Молуэйн, — надзиратель Фортингли немного возбужден. Но я не буду мешать его проектам. Может, это оказия раз и навсегда покончить с этой чушью по поводу камеры 19. Спокойной ночи!
Стоунбридж вышел с угрюмым видом. Тяжелая дверь захлопнулась за его спиной.
Тихо отворилась дверь, и вошел Фортингли. Он был удручен.
— Фортингли, — любезно сказал мистер Крапплинг, — поздравляю вас, вы прекрасно сыграли свою роль. А теперь отдайте вашу форму Джеку Конвею.
— И не забудьте стальной ошейник, — тихо добавил Эдмонд Белл.
Старый надзиратель повиновался, покачивая головой.
— Заключенный в форме главного надзирателя, — простонал он. — Как такое может быть?
— Джеймс, ром и кофе для всех!
Эдмонд положил перед собой часы и, опершись локтями о стол и зажав кулаками виски, не сводил с них глаз.
Джеймс раздал сигары, и вскоре к потолку поднялись облачка ароматного дыма.
— Вы принесли охотничье ружье, мистер Крапплинг? — осведомился Эдмонд.
— Да. И зарядил мелкой дробью, как вы посоветовали.
Мистер Молуэйн возмущенно поднял руку, но Эдмонд успокоил его:
— И речи не идет о том, чтобы стрелять в кого-то, мистер директор, по той простой причине, что не будет никого в качестве цели.
— А призрак! Душитель из камеры 19! — воскликнул Фортингли.
— Вы его не увидите. Уверяю вас, мистер Крапплинг не станет стрелять в живое существо.
Время тянулось медленно. Эдмонд Белл выпрямился. Его лицо было спокойным и решительным.
— Подведем итог: мистер Крапплинг и Фортингли ждут снаружи, во дворе секции А, не сводя глаз со стены. Мистер Молуэйн находится на верхней галерее секции А. Охранник Миллер, надежный человек, знает, что ему делать на чердаке. Джеймс остается вместе со мной, а Конвей в форме надзирателя занимает место в камере с призраком.
Все слегка вздрогнули.
— В момент, когда мистер Крапплинг услышит, как открывается окошечко камеры 19, Фортингли зажигает карбидный фонарь и направляет лучи на окошечко. Мистер Крапплинг стреляет в то, что увидит.
— Понятно!
— Мистер Крапплинг и вы, Фортингли, позволю себе настаивать на этом, должны действовать, только когда услышите шум открывающегося окошечка камеры 19!
— Ты все предусмотрел, Эдмонд? — с колебанием спросил Джеймс.
— Все должно разворачиваться, как я предусмотрел. Альтернативы нет.
В тюрьме царило полное спокойствие. Эдмонд посоветовал оставить галереи темными, а освещать только центральный пост охраны.
Каждый бесшумно занял назначенное место. Эдмонд закрыл дверь камеры 19.
— Мистер Конвей, — прошептал он с бьющимся сердцем, — желаю вам…
— Успеха! Спасибо! — со смехом ответил заключенный из-за закрытой двери.
Ночник в зарешеченной нише, который оставляли гореть на всю ночь в камере некоторых заключенных, бросал бледный розовый свет в зловещую комнатку. Эдмонд через глазок глянул на Конвея в форме, который вытянулся на лежаке. В половине двенадцатого он заглянул вновь в камеру. Конвей не сдвинулся с места. Через четверть часа вдали послышался долгий продолжительный свист.
— Миллер, — сказал Джеймс. — Сигнал с чердака.
— Да, — кивнул Эдмонд. — Внимание, момент решительный. Надо сохранять хладнокровие.
Эдмонд в третий раз заглянул в глазок камеры. Он замер, но Джеймс заметил, как чуть-чуть затряслись его плечи.
— Что ты видишь? — спросил он.
— Глянь сам, Джеймс, но не нервничай. Несмотря на все, что ты увидишь, пока Конвею ничего не угрожает.
Джеймс подчинился, но тут же отступил. Выпучив глаза от ужаса, он пролепетал:
— Сол Брюир! Виселица… Палачи!
— Верно. Ты видишь казнь преступника в крохотной камере 19.
— А Конвей? Что стало с Конвеем?
— Ничего… Было бы намного серьезнее, если бы мы видели его спящем на лежаке!
Глава 10Ужасающее испытание
— Внимание!
Эдмонд еще раз заглянул в глазок. Призрачное изображение исчезло, и он увидел Конвея, спокойно лежащего на лежаке. Дрожащей рукой он сунул ключ в замочную скважину и замер в ожидании. Послышался визгливый скрежет, затем раздался гневный крик и шум борьбы в камере 19. Но он по-прежнему видел лежащего Конвея.
Он быстро повернул ключ…
Вдруг снаружи послышался выстрел. Когда Эдмонд распахнул дверь, камера была освещена фонарем Фортингли. Луч был направлен на окно.
— Конвей! — крикнул Эдмонд.
Ему ответил болезненный стон. Заключенный, похоже, на полу боролся с чем-то невидимым.
— Конвей! — повторил юный сыщик.
— Нормально, Эдмонд!
Джек Конвей встал, дрожа и пошатываясь, как пьяный.
— Ну и толчок! — проворчал он. — Без стального ошейника я уже отдал бы душу Богу.
Эдмонд поднял длинную шелковую веревку, еще частично обмотанную вокруг шеи заключенного.
— Превосходно! — проворчал он. — Мистер Крапплинг отличный стрелок. Он попал в инструмент смерти в самый центр.
Захлопали двери, послышались шаги. Мистер Молуэйн, бледный как смерть, появился первым.
— Ну, как, мистер директор? — спросил Эдмонд.
— Типа взяли. Я сам связал ему ноги, — с яростью ответил директор.
— Что он сказал?
— Он засмеялся и воскликнул: «Клянусь всеми дьяволами, Молуэйн, не думал, что вы такой хитрец!»
— Стоунбридж, Слейн и Баскетт получили соответствующие приказы?
— Они уже возвращаются. Я видел вдали их фонари.
Фортингли и Крапплинг пришли, тяжело ступая.
— Мы видели, как веревка скользила по стене и открыла окошко камеры 19! — воскликнули они. — Никогда бы в это не поверили, не увидев собственными глазами.
Миллер с испуганным лицом скатился по чердачной лестнице. Он хныкал:
— Верно. Я тоже видел. Я тут же послал условленные сигналы трем охранникам Вудлендса.
— Пошли в кабинет, — приказал мистер Молуэйн. — Наш друг Эдмонд разъяснит нам все загадки.
Вскоре все сидели вокруг зеленого стола: директор, надзиратели, два ученика, Конвей и… миссис Пиккснефф и мистер Петтикот.
Эдмонд указал пальцем на парочку, которая нагло смотрела на остальных.
— Вот истинные призраки камеры 19, — сказал он.
Парочка осталась невозмутимой.
— Вы, наверное, будете удивлены, — продолжил юный сыщик, — узнав информацию, которую экспресс-письмом прислал мне отец, капитан Дейв Белл из Скотленд-Ярда. Преступник Сол Брюир, который сидел здесь, на самом деле имел имя Сол Петтикот!
— Это был мой сын, — прошипел мистер Петтикот. — Но… ха-ха-ха, я хорошо отомстил. Да, я всех задушил, хотя кое-кто ускользнул, но я свел с ума тех смельчаков, которые пытались осквернить священную камеру, где мой сын прожил последние дни. Я долго жил в Индии, — продолжил он, криво усмехнувшись, — и стал там сторонником тугов, этих туземцев-душителей… Они научили меня пользоваться живой веревкой. С такой веревкой я был хозяином и мог сделать что угодно. Малейшее отверстие позволяло мне работать. Мне удалось несколько раз поймать Фортингли, но этот мерзавец сумел защитить свою шею. Я мог легко открыть окно камеры 19 и в мгновение ока обрушить ад на того, кто в ней находился.
— А фантасмагорические изображения?! — вскричал Фортингли.
— Терпение, надзиратель, — сказал Эдмонд. — Думаю, миссис Пиккснефф может с успехом ответить на ваш вопрос. Миссис Пиккснефф была охвачена ужасом, когда я показал ей кролика с удавкой тугов на шее! Она, наверное, спросила себя, кто подхватил эстафету ее работы по удушению животных… чем она всегда занималась с помощью петли тугов, как и мистер Петтикот. Миссис Пиккснефф своим требованием о ночной охране максимально уменьшала персонал тюрьмы, чтобы ночное наблюдение стало практически невозможным. И мистер Петтикот получал свободный доступ в камеру 19. Миссис Пиккснефф благодаря разбитым окнам наделила меня достаточным временем, чтобы покопаться в ее комнате и найти там мощный телескоп и магический фонарь, нацеленные на окно камеры 19.
— Фантасмагорические образы! — повторил Фортингли.
— Великолепная вещь этот магический фонарь, — продолжил Эдмонд Белл, — с набором линз, стоящих целое состояние, регулируется поток света, практически незаметный, который пронзает ночь, проникает в окно и демонстрирует магические изображения. Невероятно, но факт. Обитатель камеры ничего не видит, но смотрящий через глазок видит фантастические картинки.
— Но, Эдмонд, — вскричал Джеймс, — почему обитатель камеры находится в опасности, а его видят спокойно спящим?
— Дьявольское изобретение! Магический фонарь миссис Пиккснефф проецировал через окошко изображение камеры с мирно спящим человеком. Не забывайте, что слабый свет ночников освещает внутренность камеры очень скупо. Наблюдатель видит через глазок спокойную камеру, а на самом деле там происходит убийство. И сцена убийства невидима из-за проекции другого изображения на глазок. Как я обнаружил это? Все просто. Окна далекого Вудлендса выходят на окна камер 31 и 19. Но не это навело меня на след, а маленькие шедевры мистера Петтикота.
— Каким образом? — злобно спросил мерзавец.
— Веревочки, которые приводили кукол в движение, были сотканы, как веревки тугов…
— Дьявольское отродье! — прорычал ошарашенный негодяй.
Мистер Молуэйн был потрясен.
— Я задаю себе вопрос, почему миссис Пиккснефф стала сообщницей этого чудовища Петтикота?! — воскликнул он.
— Дело в том… Миссис Пиккснефф на самом деле является миссис Петтикот, — тихо ответил Эдмонд.
— А как же, — заявила почетная посетительница, — этот юный демон открыл нашу тайну. Да, Сол Брюир был и моим сыном, и я приняла посильное участие в мести. Ха-ха-ха! Дайте посмеяться! Я звала надзирателей на помощь для борьбы с блуждающими огоньками. Какой фарс! Я вас всех поимела, банда ротозеев!
— Не смейтесь слишком рьяно, — строго одернул ее Эдмонд Белл. — Вы на самом деле боялись блуждающих огоньков.
— Я? И почему же?
— Потому что блуждающие огоньки возникают в местах, где разлагаются органические вещества. В Вудлендсе бледные и таинственные огоньки танцуют на могилах несчастных заключенных, которым вы помогли бежать, чтобы потом убить. Вскоре появится новый огонек на месте, где покоится бедняга Бличер. Вы уже давно охвачены маниакальной страстью убийства.
— Хватит! — завопила миссис Пиккснефф. — Мы сожалеем вместе с мужем только о том, что не убили больше. Ибо вы не знаете, мистер ученый, что, будучи в Индии, мы стали членами секты тугов-убийц. Убивая, мы исполняли свой долг.
— Ее имя Ранах Гуррха Пандхи… — пробормотал мистер Петтикот. — В ее венах течет королевская кровь. Для меня было большой честью, когда она согласилась стать моей супругой.
— Вы, миссис Пиккснефф, арестованы именем закона, — дрожащим голосом объявил мистер Молуэйн.
— Прошу называть меня моим именем принцессы, директор, — прошипела она. — Что касается ареста, об этом и речи не может идти.
— Схватите ее! — крикнул Джек Конвей.
— Слишком поздно, идиот, — усмехнулся мистер Петтикот, закрывая глаза.
В то же мгновение миссис Пиккснефф упала навзничь.
— Они оба приняли быстродействующий индийский яд! — воскликнул Конвей. — Жаль!
Фортингли бросил на него мрачный взгляд.
— Эта парочка умерла, но тебя, Конвей, мы задержим, — яростно заявил он.
— Потому что магический фонарь миссис Пиккснефф показал вам на стене несколько странных изображений! Эдмонд Белл сразу догадался, когда объявил, что это должно случиться без четверти пять, а не в пять часов, когда он сидел напротив миссис Пиккснефф.
— Речь не об этом, — проворчал главный надзиратель. — Речь идет о всех запрещенных вещах, найденных в вашей камере.
— Ладно, два дьявольских супруга надеялись устроить мне ловушку! Но позволим мистеру Беллу продолжить.
— Мистер Джек Конвей никогда ни на кого не покушался, — с улыбкой заявил юный сыщик. — Он проявил большое мужество, став заключенным в этой тюрьме на целый год, чтобы раскрыть тайну камеры 19.
— И этот новоявленный мальчишка выбил у меня почву из-под ног, — с капелькой горечи вздохнул Конвей.
Эдмонд протянул письмо отца мистеру Молуэйну.
— Имею честь представить вам сержанта Конвея из Скотленд-Ярда.