Волшебная сказка
Волшебник Бахрам — властелин подземного мира (в пределах Душанбинской и Кулябской областей) был недоволен. Его буквально переполняли знания и умения, а показать их было некому. Никто не мог сказать: «Друзья, я видел на свете немало могущественных джиннов и зловещих колдунов. Но все они не могут сделать и десятой доли того, что умеет делать славный старина Бахрам».
Он умел перемещаться в подземелье, переходя из пещеры в пещеру сквозь стену. Мог оживить любой рисунок. Мог летать под землей на ковре-самолете. Мог играть на любом музыкальном инструменте. Прекрасно играл в шахматы. Он видел алмазы и рубины сквозь толщу земли. И никто этого не ведал, и никто не мог повосхищаться им. Мало того. Ему некому было передан, свои знания! Жуть!
Он сидел в своем любимом бирюзовом зале, освещен ном невидимыми источниками света, на своем любимом бирюзовом троне, покрытом персидским ковром. Сидел под крепким шелковым балдахином (мало ли, вдруг землетрясение или камнепад) и страшно переживал:
— Хоть бы какой заблудший ангел сюда залетел. Хоть бы какой негодный мальчишка провалился. Я бы его немедленно поймал, сделал любимым учеником, запер бы за решетку и начал обучать. Лет через двести у меня был бы хороший наследник.
Бахрам не любил откладывать дело в долгий ящик. Он протянул руку, взял золотой колокольчик с балдахина и позвонил:
— Амфилохий!
Тотчас же в пещеру, топая босыми ногами, протирая заспанные зеленые глазищи, ввалился здоровенный мерзила в малиновых трусах и с кувалдой:
— Я здесь, господин!
— Амфилохий! Ты что делаешь? Спишь?
— Никак нет. господин! Я не сплю. Я кувалду протираю! (ильно засорилась. Заржавела совсем. Здесь, под землей, однако, все сильно ржавеет.
— Хорошо сказано, однако. — согласился Бахрам, — что все ржавеет. А не кажется ли тебе. Амфилохий, что мы с тобой тоже сильно заржавели?
— Не кажется, господин. Люди не ржавеют.
— Это верно, Амфилохий, светлая голова. Тогда я по-другому скажу. А не кажется ли тебе, Амфилохий, что мы с тобой здесь сильно обросли мохом?
Амфилохий опять не согласился:
— Не кажется, господин. Люди мохом не обрастают.
— Н-да.
Бахрам долго молчал, потом произнес:
— Скучный ты, Амфилохий, вот что. Иди-ка ты на свое место и добывай алмазы. И кувалда твоя мохом не покроется.
Но через пять минут он снова позвонил в колокольчик. Амфилохий снова пришлепал, волоча за собой кувалду. С ней он никогда не расставался. Видно, любил ее.
— Чего тебе, господин?
— Вот чего. Ты, Амфилохий, умойся поосновательнее. Приоденься и поднимись наверх, на поверхность земли.
— Зачем? — испугался Амфилохий.
— Отыщешь там мальчишку поприличнее, запихнешь его в мешок и принесешь сюда. Будет у меня ученик.
— А умываться-то зачем?
— Чтобы мальчишку своей чумазостью не напугать.
— Хорошо, господин. Слушаюсь и повинуюсь.
И пошел верзила с грустью умываться. Делать нечего, воля господина для раба — все равно что воля Аллаха для господина.
— Э-хе-хе. — сказал сам себе Бахрам. — Вот точно так и две тысячи лет назад один подземный слуга вылез наружу, пришел на большой городской базар, нашел меня в очистках, сунул меня в мешок, принес меня сюда и отдал на обучение великому джинну Самархану.
Потом он подумал и добавил:
— А что? И не зря. Ведь вырос я и стал человеком. Мои бедные родители, которые меня никогда не видели, смело могут мной гордиться.
В это время третьеклассница Маша Скрипкина с портфелем в руках не торопясь шла в сторону, противоположную от школы. Она шла прогуливаясь, потому что прогуливала.
Ее легко понять. Ей уже поставили две двойки по природоведению. Не хватало ей третьей!
Причина была в том, что Маша была сугубо городской житель и во всякую природу не особенно верила и учить природоведение не хотела. А учительница Мария Ивановна очень хотела, чтобы она учила природоведение.
И вот нашла коса на камень.
Маша была упрямая, как маленький бычок. Мария Ивановна не нашла к ней правильного педагогического подхода. Ей бы надо было взять Машу в лес, за город, показать ей всякие подснежники, букашки. Попросить родителей, чтобы они купили Маше птичку или рыбку. Посадить с Машей лук в банке на окне. Глядишь, Маша бы все поняла про природу.
А Марья Ивановна воспитывала Машу двойками. Маша взяла и сбежала. Она шла и бурчала про себя:
— Камни, кирпичи — вот лучшая природа. В крайнем случае, фонари.
Вдруг канализационный люк перед ней открылся и из него высунулась здоровая голова размером с большой котел для плова.
— Салям алейкум, — сказала голова. — Ты кто?
Надо сказать, что Маша была одета в легкий современный костюмчик: рубашка, курточка, портфель и темные брючата.
— Я Маша, — ответила Маша. — А вы кто?
— Амфилохий, — ответил джинн из канализации.
— А что вы там делаете? — спросила Маша — Водопровод ремонтируете?
— Я на задании. — сказал джинн. — Меня послали искать ребенка.
— У вас ребенок потерялся?
— Нет еще. У нас его пока пет. Нам нужен толковый ребенок. Ты, например, толковый ребенок?
— Когда как, — ответила Маша — Дома я толковый ребенок, а в школе не очень. Но если я дома уроки делаю, и не очень толковый ребенок. А когда мы в школе не учимся, а играем, я опять толковый ребенок.
•Совсем меня запутал этот мальчик, — подумал Амфилохий. — Надо хватать его и бежать. Все равно я не могу из люка вылезти, плечи не пускают. Лучше потом поменять его, если что не так».
На всякий случай он спросил:
— А ты считать умеешь? Или читать?
— Умею, — сказала Маша.
— Ну вот сколько будет, если… если прибавить… если поделить… Тьфу ты! — закончил он.
Он просто вытащил мешок, схватил Машу за шкирку и шпихнул ее в него.
— Эй ты, лопоухий! — кричала Маша. — Ты что делаешь?!
— Не Лопоухий, а Амфилохий, — ответил джинн. — Я ребенка нашел.
— Ты не того нашел! — кричала Маша.
Она сердилась, кусалась, колотила его по спине ногами, но он упрямо тащил ее вниз по подземным переходам.
И вот в пещеру великого подземного Бахрама вступил довольный Амфилохий. В этот раз без кувалды, а с мешком.
— Вот, — вытряхнул он Машу на пол, — принес, хозяин.
Маша плюхнулась на огромный ковер как тощая весенняя лягушка — всеми четырьмя лапами. Но быстро вскочила и приняла позу знаменитого японского каратиста Вань-Дзань-Дзень-Фу. (Ноги вперед, корпус назад с поворотом направо, руки прижаты к груди, левый локоть направлен на противника.)
Любой нормальный человек, увидев такую решительно-агрессивную позу, сразу бы отступил. Но Бахрам был темноват в этом смысле.
Он осторожно, спиной вперед, сполз со своего трона и принялся разглядывать Машу, обходя ее вокруг.
— А что, ничего! — сказал он. — Не самый худший экземпляр. Спасибо тебе, Амфилохий.
— Сам ты экземпляр! — сказала сердитая Маша.
— Еще и ругается! — поразился Бахрам. — Любой другой ребенок, сын самого шаха или эмира, был бы рад сюда попасть. Здесь столько алмазов и рубинов! Да здесь одной яшмы можно набрать на пять тысяч верблюдов!
— Не нужны мне ваши верблюды!
— А мрамор, а базальт, а сланцы! А нефть! Знаешь, сколько здесь нефти? Не меньше миллиона бухарских кувшинов.
— Не нужны мне ваши кувшины!
— Смотри, — сердито сказал Бахрам. — Если будешь себя плохо вести, не успеешь мигнуть — мы тебя отправим обратно.
— А я и хочу обратно, — сказала Маша.
— Тогда мы тебя отправим в рудники! — решил Бах рам. — Чтобы не потакать.
— Я хочу к маме! — сказала Маша.
— С этим покончено, — решительно объяснил Бахрам. — Я теперь тебе и мама и папа! И бабушка и дедушка. Ясно?
— Господин, а я ему кто? — спросил Амфилохий.
— А никто! — отмел его притязания Бахрам. Так. пятая вода на киселе! Может, троюродный дедушка или сосед по кишлаку.
Амфилохий обиделся «на соседа по кишлаку», взял свою кувалду и удалился в далекую пещеру добывать пять тысяч кувшинов яшмы.
— Я есть хочу! — хныкала Маша. — Я пить хочу! Я к маме хочу! Я в школу хочу.
— Так, — сказал Бахрам. — Выполняем в порядке поступления.
Он хлопнул в ладоши:
— Амфилохий!
Амфилохий опять прибежал:
— Чего изволите, господин?
— Принеси сюда мою волшебную завтракательную скатерть.
— Ты что, господин!? — воскликнул эмоциональный джинн — Там, на земле, давно уже день, а ты завтракать! Ребенку обедать пора.
— Тогда принеси обедательную скатерть.
— Слушаюсь, господин.
Бахрам обратился к девочке Маше:
— Скажи, подросток, чего ты хочешь?
— Я есть хочу! Я к маме хочу! Я в школу хочу!
Она добавила еще:
— А-А-А-А!
Это «а-а-а» таким гулким эхом разнеслось по пещере, по снова прибежал испуганный Амфилохий:
— Это что, обвал?
Бахрам схватился за голову обеими руками:
— Ой, какой позор! Мальчик! Наследник рода! Будущий владелец подземелья! А плачет! Нет, я не вынесу этого!
— Я не мальчик, — сказала Маша. — Я девочка!
— Чего? — удивился Бахрам. — Девочка?
— Чего? Чего? — поразился кувалдовый джинн.
— Ничего, ничего! — ответила Маша и еще пуще заревела.
— Амфилохий! — завопил Бахрам. — Бездельник! Шайтаново отродье! Я тебя в белую лягушку превращу!
Отправляйся на землю и поменяй этого ребенка на другого. На мальчика!
— Ни за что, господин! — вдруг уперся Амфилохий.
— Это почему еще?
— Потому, что она мне нравится!
Девочка Маша вдруг перестала плакать:
— У вас есть лягушки?
— Есть, — ответил оторопевший Бахрам. — Белые подземные лягушки.
— Белых подземных лягушек не бывает! — сказала девочка Маша.
— Бывает, — топнул ногой Бахрам. — У нас там их целое озеро.
И тут же он сказал Амфилохию:
— Раб, ты не будешь менять эту девочку на мальчика. Она мне тоже нравится.
Девочка Маша опять поразила Бахрама: