цу, что не желает иметь с ним никаких дел.
— Ты мог бы обратиться ко мне, в конце концов! — добавила я, видя реакцию парня. — Если тебе понадобились деньги…
— Дело не в этом!
— Тогда в чем же? Скажи мне, и мы, может быть, сумеем решить твою проблему.
— Да нет никакой проблемы, тетя Агния! — раздраженно воскликнул Денис. — Почему вы не можете оставить меня в покое?
— Потому, — холодно ответила я, — что об этом просила меня твоя мать перед смертью! Потому, что я знаю тебя всю твою жизнь и не могу безучастно наблюдать за тем, как ты калечишь свою судьбу!
Открыв сумочку, я вынула визитную карточку Павла Кобзева, психиатра, работавшего со мной в Отделе медицинских расследований, и протянула ее Денису:
— Возьми.
— Что это? — спросил он.
Я видела, что парень, с одной стороны, хочет, чтобы я ушла, а с другой — похоже, боится, что, если я это сделаю, он потеряет последнюю связь с покойной матерью.
— Позвони этому человеку, — ответила я. — Позвони и поговори с ним: если кто-то и в состоянии тебе помочь, так это он.
— Но я…
Не слушая объяснений Дениса, я развернулась на каблуках и зашагала к машине: сегодня я уже насмотрелась и наслушалась всего в полной мере. В душе моей все кипело, но одновременно я ощущала непреодолимое чувство жалости к мальчику, который, несмотря на высокий рост и хорошо развитую мускулатуру взрослого мужчины, по-прежнему оставался для меня ребенком. Я знала, что не должна оборачиваться, потому что в этом случае не смогла бы переломить ситуацию в свою пользу. Оставалось лишь надеяться, что страх полного обрыва отношений с нашей семьей заставит Дениса задуматься и сделать правильный выбор. Правда, я не была уверена в том, что это произойдет, ведь мы слишком далеко ушли от того времени, когда мое слово действительно что-то для него значило.
Огонь в камине весело трещал. Несмотря на разгар лета, после невыносимой жары внезапно наступили холода, и дожди принялись заливать Питер и его пригороды потоками воды. По этой причине Артему было так приятно вытянуть ноги перед камином, заботливо растопленным Раби, домоправителем Андрея Лицкявичуса, главы Отдела медицинских расследований и его доброго друга. Андрей расположился на диване, а его большой мраморный дог удобно устроил свою огромную морду на коленях у хозяина, время от времени поглядывая на Артема. При этом его сильно выраженные надбровные дуги забавно двигались вверх-вниз.
— Отличный у тебя кофе, Андрей Эдуардович, — удовлетворенно проговорил майор, отпивая очередной глоток из тонкостенной фарфоровой чашки. На самом деле у Лицкявичуса все было отличным — и кофе, и коньяк, и дом, и квартира на Лиговском проспекте. Тем не менее, несмотря на свою любовь к качественным дорогим вещам, Андрей был напрочь лишен снобизма, которым обычно отличаются люди, многого достигшие в жизни. Он не был привязан к вещам и легко расставался с ними. Порою Артему казалось, что его приятель существует в некой параллельной реальности, почему-то придя к такому выводу, что блага «этого света» мало что значат в системе ценностей. В этом Андрей, по мнению Карпухина, походил на средневекового монаха: он принимал все дарованное ему свыше с благодарностью, но готов был мгновенно отказаться от этого, если того потребуют Бог и Вера. А вот Андрей не верил в Бога. Даже больше: Артем, пожалуй, в жизни не встречал настолько воинственного атеиста, как его друг. Веру Андрею заменяла работа — как врачебная, в Центре реконструкционной и пластической хирургии, так и в Отделе медицинских расследований.
— Я рад, что тебе нравится, — сказал Андрей в ответ на реплику гостя. — Но тебя что-то беспокоит?
— Да нет… Пожалуй, нет.
— Врешь, Артем Иванович, — покачал головой Лицкявичус. — Давай-ка выкладывай свою историю, а то я что-то совсем заскучал.
— Что, у отдела нет никаких интересных дел?
— Тишь да гладь.
— Тогда у меня, возможно, есть чем тебя развлечь, — ухмыльнулся майор. — В городе завелся вампир.
— Что, прости?
— Ты не ослышался: в Питере орудует вампир! Может, даже не один.
— Э-э-э… Ты серьезно?
— Сам не знаю, но по всему выходит, что да!
Андрей немного помолчал.
— Ты же не попугать меня пришел, верно? — произнес он наконец. — Не предупредить, чтобы я после темноты на улицу ни-ни?
— Да нет: хочу воспользоваться возможностями ОМР, если не возражаешь.
— Какими именно возможностями?
— В частности, Кадреску.
— Почему сам ему не позвонишь?
— Ты же его знаешь, — пожал плечами Артем. — Леонид не станет работать с органами без твоей личной просьбы — он терпеть не может таких, как я!
В этом высказывании определенно была доля правды.
— Хорошо, я с ним поговорю, — согласился Андрей. — Но зачем тебе Кадреску? Разве твои ребята не справляются? Егорыч…
— Понимаешь, — перебил Артем, — Егорыч, конечно, мужик хороший, да и спец неплохой, однако у него, как бы это сказать, глаз «за-мылен».
— Хочешь сказать, что он верит в теорию о вампирах?
— Вот именно! А Кадреску не поверит — ни за что.
— Это верно — пока сам Дракулу не увидит лично, своими глазами…
— И пока не разложит его на своем столе и не вскроет собственными руками, — заключил и майор.
— И много ли жертв? — поинтересовался Андрей спустя несколько минут.
— Несколько дней тому назад мы вскрыли могильник.
— Могильник?
— Самый настоящий. Там захоронили шесть тел.
— Может, это маньяк какой-то? Почему вы решили, что это дело рук вампира?
— Ну, во-первых, среди убитых имеются как мужчины, так и женщины, а ты и сам знаешь, маньяки редко распыляются на разнополых жертв, предпочитая либо одних, либо других. Кроме того, способ убийства исключает обычного маньяка: все покойники потеряли по меньшей мере два-три литра крови — еще при жизни, отчего и скончались впоследствии.
— Серийный убийца и вампир — одновременно? — с сомнением покачал головой Андрей. — Убитых опознали?
— Только двоих. И то хорошо, ведь эти ребята — бомжи, люди, как говорится, потерянные для общества.
— Интересный выбор… для вампира, — задумчиво заметил Андрей. — Может, он считает себя своего рода санитаром?
— Ой, и ты туда же? — Артем разозлился, его голос поднялся на пару тонов.
— Уймись, майор! — поморщился Андрей: несмотря на проведенную ему операцию — с вполне благополучным исходом, — он все еще оставался весьма чувствительным к громким звукам и не переносил высоких частот. — Я же не говорю, что верю в вампиров, я лишь пытаюсь понять, почему бомжи?
— Думаешь, я не пытаюсь? На самом деле все довольно просто: бомжи — самая легкая добыча из всех возможных, не считая детей. Но детей станут искать, полиция собьется с ног, СМИ примутся кричать об этом, не переставая. Другое дело — люди, которых никто не будет искать!
— Да-с-с, и все же ты чего-то недоговариваешь, Артем Иванович: ни за что не поверю, что Леонид нужен тебе только для того, чтобы «размылить» глаз Егорыча!
Карпухин заерзал в кресле, чем лишь подтвердил догадку Андрея.
— Ладно, ты непременно желаешь моего позора?
— Позора?
— Напортачил я, признаю. Доволен?
— Доволен, но все еще не понимаю.
— Очистили мы могильник, установили личности двух жертв, Егорыч написал заключение — и мы благополучно кремировали всех, так как даже найденные нами родственники отказались взять на себя заботу о погребении.
— И что?
— А то, что несколько дней тому назад обнаружилась еще одна жертва вурдалака — молодой парнишка. И он, в отличие от предыдущих, вовсе не являлся лицом без определенного места жительства!
— И кем же он являлся?
— Вроде бы мальчик из хорошей семьи.
— Да, с такими как раз больше всего проблем.
— У родителей с ним были не самые близкие отношения.
— Подростки!
— Точно. Парень шлялся где-то по ночам, с кем общался — неизвестно.
— Наркотики?
— Судя по отчету патолога — обычный «клубный» набор, но парнишка не был отъявленным наркоманом. И боюсь, вот тут-то у нас и начнутся настоящие неприятности!
— Кажется, до меня начинает кое-что доходить, — закивал Андрей. — Пока речь шла о бомжах, это никого особенно не задевало, но новая жертва — ребенок из благополучной семьи, и это означает…
— Панику! — прервал его Артем, воздев палец к потолку. — Панику это означает — вот что. Только представь себе, как раздухарятся СМИ — такая классная тема! Они уже подсуетились и взяли интервью у родителей погибшего, — сюжет недавно прошел на нескольких телеканалах. Народ станет бояться на улицу выходить, все начнут по домам прятаться и, чуть что, звонить в полицию с сообщениями о том, что их сосед, приятель или родственник — вампир, понимаешь? А если еще вообразить, какое количество «бдительных» граждан решат взять дело в свои руки и примутся вгонять осиновые колья в сердца «подозреваемых»…
— От картины, изображенной твоей «кистью художника», Артем Иванович, прямо-таки дрожь пробирает! — передернул плечами Андрей, словно ему и в самом деле стало холодно.
— Верещагин отдыхает! — согласно хмыкнул майор.
— Так чего же ты хочешь от Кадреску?
— Хочу, чтобы он придумал для меня другую причину смерти парнишки.
— Придумал?
— Не «придумал», конечно, но помозговал бы — как такое могло произойти? С Егорычем вести беседы бесполезно: он обложился какой-то литературой экзо… энцо…
— Эзотерической? — подсказал Андрей.
— Во-во, этой самой, и читает ее, да еще и цитирует мне оттуда про всякую нечисть. Тьфу, даже говорить противно!
— Да, тяжело тебе приходится, — посочувствовал ему Андрей.
— Врагу бы такого не пожелал! Вот потому-то мне и нужен Леонид. Беда в том, что на данный момент в моем распоряжении нет ни одного тела, и ему придется иметь дело лишь с отчетами своих коллег. Эх, если бы мы не поторопились с теми трупами бомжей и если бы парня не отдали, и предкам…
Артем выглядел таким уставшим и раздосадованным, что Андрею захотелось хоть как-то его утешить.