Глаза Александры Журовой с ожиданием и надеждой смотрели на Андрея.
— Вы обращались в полицию или прокуратуру? — спросил он сухо.
— Да, но они ничего не предпринимают. Ах да, совсем забыла: это было бы не так ужасно, если бы с меня, ко всему прочему, не стребовали денег!
— Денег?
— Да, двадцать пять тысяч пришлось заплатить.
— За что — за операцию?
— За кровь.
— Переливание крови осуществляется на бесплатной основе. Единственное, о чем могут попросить в больнице, так это чтобы ваши родственники сдали свою кровь — если ожидается большая кровопотеря.
— У меня редкая группа. Мне сказали, что таких групп обычно не хватает, так что… Мало того, что я деньги выложила, так меня еще и заразили! В общем, дело мое лежит под сукном, а полиция и прокуратура бездействуют — уже больше двух месяцев прошло.
Андрей собрался было сказать, что два месяца — это еще далеко не предел для рассмотрения подобных жалоб и что, скорее всего, пациентка получит очередную отписку. Однако ничего такого он не сказал.
— Я займусь вашим делом, — произнес он, едва шевеля губами. — Оставьте свои данные у секретаря, и я перезвоню, как только у меня появятся какие-то сведения.
Лицо женщины осветила надежда. Андрей же мечтал лишь о том, чтобы она поскорее ушла. Нет, на самом деле ему хотелось, чтобы они никогда не встречались.
Погода вновь была отвратительной. Дождь лил уже третьи сутки подряд, словно природа вознамерилась в точности следовать предсказаниям астрологов о грядущем конце света. Неужели это начинается второй Всемирный потоп? — спрашивал себя Артем, кряхтя, вылезая из старенького автомобиля прямо под струи воды. Несмотря на разгар лета, они были ледяными, и это тоже оптимизма не прибавляло.
— И что тут у нас, Егорыч? — недовольным голосом поинтересовался он, подходя к судмедэксперту. На лице пожилого, видавшего виды мужчины застыло выражение безысходности.
— Сам погляди, — хрипло отозвался он, и майор, взглянув на тело, сглотнул неприятный комок в горле.
— Это то, что я думаю? — спросил он.
— Похоже, — кивнул судмедэксперт.
Громко крякнув, Карпухин опустился на корточки. Тело принадлежало молодой девушке не старше восемнадцати лет. Короткий топик, обнажавший ее живот и пупок с пирсингом, джинсы с опущенной талией, едва прикрывающие тощий зад, — типичный пример современного подростка. Взяв руку девушки, майор внимательно осмотрел ее ногти.
— Есть шанс, что под ними обнаружится эпителий нападавшего? — задал он вопрос.
— У других ничего не обнаружено, — ответил эксперт. — Но проверить все равно надо.
Только теперь Артем приступил к осмотру непосредственно самого тела. Кожа жертвы была очень белой, а в глазах, широко распахнутых и слепо пялившихся на тучи над их головами, застыло выражение страха — хотя, возможно, майору просто показалось: пустоту во взоре покойников часто трактуют как захотят, в зависимости от обстоятельств смерти. Невольно при этом вспоминалась ошибочная криминалистическая теория, в свое время, однако, пользовавшаяся большой популярностью. Согласно ей, в зрачках людей, умерших насильственной смертью, отражается лицо убийцы.
— Было бы здорово, — пробормотал майор, не осознавая, что говорит вслух.
— Что? — спросил Егорыч, наклоняясь поближе. — Ты что-то сказал?
— Я? Да, я спросил о предположительной причине смерти.
— Если не считать того, что из нее пили кровь?
Вскинув голову, Артем взглянул в глаза эксперту:
— Брось, Егорыч, ты что, и правда в это веришь?
Губы собеседника сжались в упрямую ниточку.
— Ты видишь это отчетливо, как и я? — спросил он, ткнув пальцем в две маленькие дырочки у основания шеи покойной.
— Да, но… Послушай, мы же оба — люди, обремененные научным материализмом. Неужели ты веришь в сказки о вампирах?
— Разумеется нет! — возмутился судмедэксперт, но то, как он при этом отвел взгляд, говорило об обратном, а также о том, что ему и самому стыдно в этом признаваться.
— У нее на глазных яблоках петехиальные кровоизлияния, — заметил Артем, продолжая осмотр. — Удушение?
— Возможно — перед… этим.
— Что-нибудь при ней обнаружили? Ну, вещи какие-то, сумку?
— Вот.
Егорыч протянул майору кожаный рюкзачок. Кошелька в нем не оказалось, но Артем, пошарив внутри, обнаружил три маленьких пузырька то ли с шампунем, то ли с гелем для душа, и еще косметичку.
— Ты вот сюда погляди, — Егорыч приподнял ступню жертвы, обутую в сиреневую «балетку». — Ничего не замечаешь?
— Она чистая, а вокруг — грязища.
— То-то и оно: по всему видно, убили ее не здесь. Да и следы борьбы отсутствуют, хотя, конечно, дождь ведь идет… Скорее всего, произошло это в помещении, а уж потом девчонку привезли сюда и выкинули, как мусор.
— Странный способ избавиться от тела, да? — задумчиво пробормотал Артем. — Если уж грохнули девицу, то почему бы, скажем, не сбросить ее в водоем, коих у нас в Питере пруд пруди, извини за каламбур, или не закопать в каком-нибудь парке или лесочке?
— Это уж, Иваныч, тебе решать — что да как, а мое дело маленькое: установить причину смерти и орудие убийства. Хотя вот с этим, пожалуй, проблемы возникнут! А тебе я, честно признаюсь, не завидую: теперь городские власти с тебя с живого не слезут, пока ты им убийцу не найдешь!
— Погоди, Егорыч, еще не известно, связаны ли предыдущие убийства с этим!
— Да ну? — скептически изогнул бровь судмедэксперт.
— Ты вспомни — те, другие жертвы, были бомжами, скитались по всему городу, сегодня здесь, завтра там, а эта девица вовсе не выглядит бездомной.
— А тот парнишка, Киреев? Сдается мне, могут найтись и другие тела. Налицо явная серия, и ты прекрасно понимаешь, что это означает!
— Эта малышка не из простых, — заметил между тем майор, словно бы не слыша слов Егорыча. — Ты на ногти ее посмотри: маникюр дорогой, какие-то блестящие штучки по краям — наверняка такое «художество» немалых денег стоит.
— Да, но, кроме этого, никаких доказательств ее состоятельности не существует! — возразил эксперт. — Может, она на последние деньги «погуляла»? Ни часов, ни драгоценностей…
— Так она же тут давно лежит, а райончик-то благополучным никак не назовешь — давно уже могли стащить все, что на ней было, — продолжал развивать свою теорию Артем. — Да и сами убийцы могли цацки поснимать… Или вот, на это взгляни, — приподняв посиневшую верхнюю губу убитой, Карпухин указал на ровный ряд белых зубов. — Ты у бомжей такие видел?
— Так она ж молодая совсем! — пожал плечами Егорыч.
— Да нет, вот же — вставка какая-то в зубе, не видишь, что ли?
Судмедэксперт нагнулся и пригляделся:
— Действительно… Похоже, страз какой-то?
— Так что, Егорыч, забудь о вурдалаках! — твердо заявил майор, кряхтя разгибаясь. — Должно быть другое, нормальное объяснение случившемуся. И я его найду.
— Так почему вы обратились ко мне, Артем Иванович?
Именно этот вопрос задал Карпухину Леонид Кадреску, когда майор заявился к нему в конце рабочего дня и попросил патологоанатома провести вскрытие погибшей девушки. Разговаривая с Андреем, Артем еще не знал, что скоро «всплывет» новое тело: до сих пор у него на руках имелись лишь отчеты Егорыча и другого патологоанатома, работавшего по трупу Киреева. Мужчины друг друга недолюбливали. Майор побаивался Кадреску, считая его странным. Леонид, с его высоченным ростом, худой, но со спортивной фигурой, смоляными волосами, каким-то непостижимым образом презиравшими законы всемирного тяготения и стоявшими торчком на голове, с его высокими скулами, производил впечатление привлекательного и весьма ухоженного человека. Однако его глаза портили это впечатление: широко расставленные, но глубоко посаженные, они были черными и бездонными, как Гримпенская трясина[3], и с ним совершенно невозможно было встретиться взглядом — создавалось впечатление, что Кадреску сознательно избегает зрительного контакта с собеседником. Уголки его широкого тонкогубого рта всегда были опущены вниз, словно патологоанатом испытывал презрение ко всем окружающим, независимо от их половой принадлежности, социального статуса и уровня образования. Артему порою казалось, что Леонид оценивает его умственные способности и его оценка отнюдь не польстила бы майору. Тем не менее, как ни крути, а Кадреску — гениальный патолог, которому вряд ли найдется ровня во всем городе, поэтому, как ни старался Карпухин избежать этой встречи, она была неминуема.
— Видите ли, Леонид, — ответил он на вопрос патологоанатома, — мне необходимо авторитетное мнение и «незамыленный» глаз.
— Что значит — «незамыленный»?
— Понимаете, наш судмедэксперт считает, что мы имеем дело с…
Кадреску ждал, и майору пришлось закончить фразу, хоть он и представлял, какой эффект произведут его слова:
— Короче, он полагает, что мы столкнулись с проявлением… сверхъестественных сил, — с трудом выдавил он из себя.
Выражение лица патолога, как обычно, ни о чем не говорило. Удивился ли он, посмеялся в душе, счел ли майора психом — это осталось для Артема тайной.
— И что же сподвигло вас на столь неординарное предположение? — поинтересовался Кадреску спустя секунд двадцать, в течение которых Карпухин чувствовал себя полным идиотом.
— Когда вы увидите тело, сами поймете, — буркнул майор.
— То есть, — уточнил патолог, — вы хотите, чтобы я доказал, что причина смерти жертвы не была вызвана кознями дьявола или колдовством?
— Или укусом вампира…
— Простите?
— Нет, ничего… Именно этого я и хочу, вы правы. Так я могу на вас рассчитывать?
— Что ж, вы меня заинтриговали! — усмехнулся Кадреску. На мгновение его взгляд скользнул по лицу собеседника и тут же унесся в заоблачные дали. — Тащите ваше тело.
В последнее время наши встречи с Андреем вне ОМР стали редкими, и я порою задавалась вопросом — а не вообразила ли я наш роман? Мы виделись лишь в присутствии других людей, разговаривали в официальном тоне и никак не проявляли взаимной симпатии. Не скажу, что я мучилась чувством вины по отношению к мужу — в конце концов, это ведь он начал первым, изменив мне с коллегой из Москвы! Он часто мотался в столицу в командировки, и я понятия не имела, чем он там занимается помимо работы, — может, продолжает с ней спать? Нет, я не испытываю угрызений совести, хотя по-прежнему прекрасно отношусь к Олегу и не желаю резких перемен в собственной жизни, с таким трудом налаженной. Странно, мне всегда казалось, что я не из тех женщин, которые станут лгать и притворяться, изменяя мужу. Я полагала, что, едва ощутив, что мои чувства начинают угасать, я сразу же во всем ему признаюсь и оборву отношения. Оказывается, это не так-то просто! Раньше я осуждала и мужчин, и женщин, которые, не умея разобраться в собственных чувствах, мечутся между семьей и любовью, а теперь и сама оказалась на их месте. Воистину — сытый голодного не разумеет, и, лишь пережив подобную проблему, можно с уверенностью сказать, как ты сам поступишь! Уже несколько недель подряд мы почти не общались с Андреем с глазу на глаз, поэтому я получила возможность отложить решение этой головоломки до лучших времен. Однако недавно Андрей позвонил и попросил о встрече. Я гадала о причине такой просьбы. Хорошо изучив его характер за время нашего общения, я была далека от мысли о том, что он просто соскучился. Самым ужасным стал бы процесс выяснения отношений. Я знала, что Андрей этого не любит, но рано или поздно момент истины наступит, а я все еще