Он говорил и раздвигал губы так, что видны были все его зубы, и нагибался с сжатыми кулаками, словно разрывая с бешенством невидимые, оковавшие его, цепи. .
-- Кретин, -- сказал его высочество герцог. Он также проснулся.
Во время антракта в герцогскую ложу был приглашен его превосходительство фон Курт.
Мария-Каролина поклонилась и протянула ему руку.
-- Особа с темпераментом, наш новый актер, -- сказал фон Курт и поклонился.
Он хотел угодить этими словами ее высочеству.
-- Да, -- сказала она и посмотрела опять на сцену, -- как он там стоял перед королевою!.. Да.
-- Наш придворный театр -- не зверинец, -- сказал его высочество.
Его превосходительство фон Курт стоял смущенный.
-- Да, -- сказал он, -- ваше высочество правы, молодой человек несколько горяч.
Занавес опустили и опять подняли. Пьеса была кончена.
-- Пойдем же домой, -- сказал его высочество.
-- Да.
Мария-Каролина положила свою руку на его руку. Они спускались по лестнице.
Его превосходительство фон Курт и директор театра стояли в вестибюле. Директор с жалостной миною вздергивал правое плечо вверх, точно боялся получить удар по лицу.
-- Да, да, -- сказал его высочество, -- как сказал фон Курт, особа с темпераментом.
Ее высочество неопределенно улыбалась. Они сошли с лестницы и стояли перед театром. Только что прошел дождь, и еще падали отдельные большие капли на камни.
Свежая прохлада веяла навстречу им от деревьев парка.
-- Ах, был дождь, -- сказала Мария-Каролина.
Ей было приятно быть под открытым небом.
-- Откройте ландо, -- сказала она, -- дождя нет больше.
Герцог уехал со своими кавалерами. Мария- Каролина стояла на лестнице, пока раскрывали ландо. Она протянула руку -- подхватить дождевую каплю.
-- Конечно, еще дождь идет, -- сказала графиня фон Гартенштейн. -- Нас опять вымочит.
На девице фон Гартенштейн была шляпа с настоящими перьями.
-- Ах, каплет только с деревьев...
Они сели и покатили быстрою рысью через аллею на земскую дорогу через долину. Непогода проходила. Темные облака проносились над холмами, как черные тряпки. Небо было темно-синее, усеянное звездами.
Дорога вилась вдоль реки. Легкий туман подымался над ее течением.
Они смотрели на темную воду между качающимися ивами.
-- Поезжайте тише, -- сказала Мария-Каролина.
Они поехали совсем тихо. Лошади погромыхивали своею сбруею, в нетерпеливом желании скорее добраться до дому. Потом пошли они совершенно спокойно шагом.
Травы и деревья благоухали как по весне. Было так тихо, что слышно было падение в реку капель, соскальзывающих с листьев ивы.
-- Как прекрасна ночь!
Ее высочество глубоко вздохнула. Она сидела, прислонив голову к спинке своего сиденья, и смотрела в ночную тьму.
Один стих встал в ее памяти, и еще один, и еще один. Она не знала, откуда это ей, но она знала их внезапно наизусть, -- все эти возвышенные слова.
-- Как прекрасна ночь! -- сказала она опять.
Они оставили реку за собою и въехали на холмы. Здесь и там на горизонте виднелись далекие светы. Ели и березы благоухали на склонах. В лесу около сторожки вскочила собака, и лаяла громко.
* * *
Ее высочество сидела перед своим туалетным зеркалом. Камер-юнгфера заплетала ее волосы.
Окна за длинными шторами были открыты. Какие-то насекомые летели на свечку.
Они летали туда и сюда, попадали в огонь и сжигали свои крылья; туда, сюда, -- ее высочество отмахивала их.
-- Ах, эти созданьица, -- говорила она.
Ей пришло в голову -- на кого бы мог быть похож этот человек.
-- Да!
На картине в комнате герцога, на которой изображена была Мария-Антуанетта, отправляемая в тюрьму, стоял молодой человек со сжатыми кулаками, с наклоненною слегка головою... совсем впереди, направо...
Вот на этого юношу он был похож.
Насекомые толкались вокруг свечки и падали мертвыми.
-- Ах, закройте же окно, -- сказала Мария- Каролина, -- так много летит сюда этих мошек.
* * *
Двор жил в резиденции уже целый месяц. Дни шли по обычной колее. ее высочество писала акварелью; в известные дни делала приемы; в обычные часы прогуливалась на террасе с девицей фон Гартенштейн.
Ее высочество встречала иногда придворного актера Кайма, -- нельзя было отрицать, он был безобразен. Незначительное лицо лимонно-желтого оттенка. И он так неловко кланялся, снимая свою высокую шляпу.
Это было в середине ноября, утром, когда полный свет падал на пестро-расцвеченные листья в парке; деревья были уже голы, и опавшие листья лежали как ковер на дороге и на дерне. ее высочество с несколькими дамами пила кофе наверху в садовом доме. Они собирались уходить, когда Иосиф Кайм взошел на веранду.
Ее высочество с несколькими дамами спускалась по лестнице. Кайм поклонился.
Ее высочество остановилась на нижней ступеньке.
-- Господин Кайм, -- сказала она, -- здесь вверху на площадке очень хороший вид. Не хотите ли взглянуть? Сегодня здесь на верху открыто.
Кайм стоял, как вкопанный, держа шляпу в руке.
-- Благодарю вас, благодарю вас, ваше высочество.
-- Штейндль, -- ее высочество обернулась к лакею, -- проведите господина придворного актера Кайма на площадку. Вид в самом деле очень хорош.
-- Да, мне говорили об этом, ваше высочество.
Ее высочество поклонилась и пошла с дамами дальше.
Тайная советница продолжала говорить о королеве румынской.
-- Государыня, которая пишет стихи, -- говорила она.
-- И печатает любовные истории...
-- Horrible [Ужасно -- фр.], -- сказала m-lle Leterrier.
-- Да, -- это было сказано тем звуком, коротким и резким, как говорят люди, которые постоянно чувствуют себя больными.
Ее высочество остановилась. Она глядела одно мгновение на освещенный солнцем сад.
-- Да, -- сказала она, -- королева Елисавета пишет прекрасные стихи.
Все дамы разом замолкли, словно воды в рот набрали.
M-lle Leterrier быстро нашлась:
-- Mais oui, -- сказала она, -- votre Altesse, des vers étonnants... [О да, Ваше Высочество, удивительные стихи... -- фр.]
И тем же тоном, как пять лет тому назад, когда она привязывала свой урок к тому или другому исходному пункту, она сказала ее высочеству:
-- Oui, voilà une madame de Staёl sur le trône [Да, вотмадамдеСтальнатроне -- фр.].
Остальные дамы молчали, не мешая госпоже Сталь сидеть на ее троне. Они возвращались в замок.
После завтрака ее высочество отправлялась с графиней Гартенштейн в итальянский замок. После обеда, налив его высочеству герцогу кофе, -- его высочество герцог стал в эту зиму очень жаловаться на ревматизм; стол для игры его высочества ставился совсем близко к огню, -- отправлялась она в театр или сидела дома в своем углу в желтой зале.
Ее высочество в эту зиму не желала, чтобы ей читали вслух. Она читала сочинения Шиллера про себя.
Она сидела согнувшись, с книгою на коленях. Кончит, -- и сидит, опершись головою на руку, глядя прямо перед собою.
В зале слышались только звуки падающих карт, когда их сдавали, да кашель гофмаршала, который он старался скрыть принужденным смехом.
Ее высочество опускала руки и смотрела в зал. Она видела согнутую спину герцога и профиль гофмаршала, он покачивал головой.
Графиня фон Гартенштейн сидела в расстоянии нескольких шагов от нее. Черный парик резко выделялся от лба, на котором морщины были засыпаны poudre de riz.
И ее высочество опять склонялась над книгой и принималась читать.
-- Мария-Каролина, -- звал его высочество.
Мария-Каролина поднималась и захлопывала книгу.
-- Мы кончили, -- говорил его высочество.
Мария-Каролина тихо подходила и садилась за стол.
Перед отходом в свои покои августейшие особы играли одну партию в пикет.
* * *
Комитет общественного собрания вознамерился просить господина придворного актера Кайма, чтобы он оказал любезное содействие устроителям праздника своею декламациею. Обер-бургомистр сообщил эту идею в собрании комитета однажды вечером, после того, как он был у стола августейших особ. В собрании дамского комитета в замке просили разрешения у ее высочества, августейшей покровительницы, обратиться к господину Кайму с просьбою оказать содействие успеху базара, -- "это внесло бы, может быть, некоторое разнообразие".
Ее высочество находила, что, конечно, господин Кайм соберет много публики.
Придворный актер Кайм очень любезно принял это приглашение.
Придворный актер фон Пельниц должен был сознаться, что он не понимает комитета.
Фон Пельниц в этот день долго пробыл на улице. Стоило только показать нос на улицу, чтобы непременно увидеть фон Пельница.
-- Милый друг, -- говорил он, -- можете ли вы это понять? Уже двадцать лет, -- милый друг! -- уже двадцать лет оказывал я им эту любезность.
-- Да, любезный господин фон Пельниц... но мне, к сожалению, надо идти в ту сторону.
-- Уже двадцать лет, -- господин фон Пельниц хватался за лоб и стоял один миг с растопыренными пальцами и неподвижно устремленными вперед глазами, -- милый друг...ну, вы туда хотите идти? Пойдемте вместе.
Фон Пельниц слонялся по улицам туда и сюда.
-- Должно же быть для этого какое-нибудь основание, -- говорил он. -- Они должны со мною объясниться, -- они должны сказать мне, на каком это основании.
Вечером, когда закрывали ресторан "Герцог", фон Пельниц схватил под руку какого-то господина. Не скоро отпустил его.
-- Милый друг! -- фон Пельниц стоял и смотрел ему в лицо, -- дело в том, что об этом нельзя молчать, -- на все существуют известные правила, -- надо же это знать.
Фон Пельниц пришел домой в два, не то в три часа ночи.