го мировоззрения будут случаться часто. Со временем они заставят приверженца фрейма о плоской Земле оставить его – или занять скептическую позицию по отношению к науке в целом.
Можно сделать еще один шаг в рассуждениях: формируя наш взгляд на мир в более широком смысле, фреймы формируют мир как таковой. Образование цен на опционы на финансовых рынках может служить хорошей иллюстрацией этой мысли. Теория Блэка – Шоулза – широко используемый математический фрейм для расчета цены опционов – стимулировала движение курсов опционов к предсказанным уровням, в результате финансовые учреждения стали продвигать применение этого фрейма, что, в свою очередь, способствовало еще большему приближению цен к прогнозам согласно фрейму. В этих событиях есть нечто от самосбывающегося пророчества: чем чаще используется фрейм, тем более обоснованным он делает свое применение (до определенного момента).
Подобное происходит не только на финансовых рынках. Чем больше люди следуют определенному фрейму, тем более общепринятым он становится, будь то ментальная модель «прав человека», филантропия, золотой стандарт или отвратительные расистские взгляды. Например, расистский фрейм предполагает, что черные и белые отличаются друг от друга, что привело к появлению правил, выдержанных в духе «раздельные, но равные», законов апартеида и учитывающих фактор расы систем искусственного интеллекта – все это укрепляло фрейм дополнительно. Подобным образом фрейм «прав человека» заставил государства создать суды по правам человека, преподавать эти права детям в школах, что также усиливало фрейм. Аналогично озабоченность проблемами окружающей среды привела к принятию законов, направленных против ее загрязнения, и выдаче субсидий, стимулирующих использование возобновляемых источников энергии, – все это, в свою очередь, укрепило «зеленый» образ мышления. Какими бы отталкивающими ни были некоторые из наших примеров, они демонстрируют силу фрейминга в человеческом мышлении. В то же время они показывают, как сложно избавить мир от фреймов после того, как они крепко пустили корни в обществе.
Фреймы не только совершенствуют наши навыки принятия решений. Они помогают задействовать наши ценности во время выбора. Они влияют на наше мировоззрение и даже формируют саму реальность. Очевидно, что от выбранного нами для решения конкретной задачи фрейма зависит многое.
Применение фрейма представляет собой относительно структурированный процесс, в котором мы руководствуемся каузальностью, перебором контрфактических предположений и ограничениями. Но правильно выбрать фрейм значительно труднее.
Если мы располагаем богатым репертуаром фреймов, подобрать соответствующий ситуации проще, чем если он беден или состоит в основном из похожих фреймов. Представьте себе музыканта, который хорошо справляется только с одним жанром, скажем, кантри. Он будет испытывать искушение выдать душещипательную кантри-балладу по любому поводу, к месту или нет. Музыканты с богатым репертуаром скорее найдут песню, подходящую к случаю.
Богатого репертуара, впрочем, недостаточно. Нужно также понимать свойства каждого фрейма и представлять себе его сильные и слабые стороны. В противном случае мы не будем знать, какой фрейм лучше всего соответствует нашим задачам в имеющемся контексте.
Представьте себе хорошего оратора, не только способного выражать чувства и эмоции разными способами, но и обладающего отличным чутьем на то, какой из них лучше всего подойдет к определенному месту и времени. Люди помнят знаменитую Геттисбергскую речь Авраама Линкольна или выступление Уинстона Черчилля, известное как «Кровь, пот и слезы», с которым он обратился к испуганной, погрязшей в войне Великобритании, или речь «У меня есть мечта» Мартина Лютера Кинга именно потому, что они были выдержаны в тоне, идеально подходящем к обстоятельствам; это были нужные слова, сказанные в нужное время. С фреймами дело обстоит очень похоже: следует знать их и их свойства, и в свое время они сослужат хорошую службу.
Первое препятствие на пути к выбору наилучшего фрейма – наше когнитивное искажение, заставляющее ограничиваться теми фреймами, которыми мы пользовались в прошлом. Мы похожи на ремесленника из пословицы, который видит только гвозди, когда берет в руки молоток. Держаться фрейма, который мы применяли и хорошо знаем, не обязательно плохо. На самом деле следовать фрейму, который доказал свою полезность на практике и хорошо нам знаком, – разумная стратегия. Она уменьшает затраты когнитивных усилий, обеспечивая при этом хороший результат. Применяя раз за разом один и тот же фрейм, мы все лучше владеем им, оттачиваем навыки, получаем все лучшие результаты.
И в то же время привязанность к знакомой ментальной модели ограничивает возможность посмотреть на ситуацию под новым углом, переключиться на альтернативную точку зрения. Как сказал однажды знаменитый венчурный капиталист Юджин Кляйнер: «Трудно увидеть картину изнутри рамы». Обстоятельства могли измениться, и не исключено, что мы переросли наши старые цели. Ситуация может выглядеть похожей на знакомую, но на деле не быть таковой. В каждом из этих случаев знакомый и проверенный фрейм превращается в неоптимальное решение. Именно тогда следует прибегнуть к тщательному анализу и определить более подходящий к моменту. Может быть, мы сможем найти его среди собственного репертуара, если только не будем спешить, приложим необходимые усилия и присмотримся достаточно внимательно. А может быть, придется в наших поисках выйти за его пределы.
Выбор нового фрейма – трудный и долгий процесс, и к нему следует прибегать только тогда, когда это действительно необходимо. А чтобы задача стала еще сложнее, следует иметь в виду, что наши навыки в этой области не совершенствуются с нарастанием опыта, поскольку для достижения результата требуется пытаться не снова и снова, а всякий раз иначе. Нахождение нового фрейма стоит того: оно требует значительных когнитивных вложений и не обязательно приводит к успеху, но награда может оказаться значительной и долгоиграющей.
Возьмите такое повседневное и знакомое занятие, как чтение. На первый взгляд, это просто процесс извлечения смысла, зафиксированного в буквах и словах. Но, присмотревшись, мы замечаем, что последствия чтения определяются его методом. Это соображение становится очевидным, если сравнить чтение вслух и про себя – два различных фрейма для одного и того же действия, но предпринимаемого с разными целями.
Приблизительно до 1000 года в Европе читали главным образом в монастырях и церквях, причем в группах. Главной задачей было участвовать в совместном прославлении Бога. К XI столетию возник другой фрейм чтения: про себя. Оно выполняло другую задачу. Чтение перестало быть групповой деятельностью, превратившись в индивидуальную, личную. Скорость чтения определялась теперь исключительно читателями. Они могли перечитать абзац или остановиться и подумать над прочитанным. В отличие от совместного чтения вслух, индивидуальное чтение про себя оставляет читателю такую возможность. Оно стимулирует ум и способствует независимому мышлению, помогает рождению новых идей.
Чтение про себя не сменило чтение вслух в один прекрасный день. Два фрейма сосуществовали на протяжении столетий, и не в последнюю очередь – в силу техники процесса чтения. В старинных манускриптах часто отсутствовали знаки конца предложения, зачастую и слова не отделялись друг от друга: текст был бесконечной цепочкой букв. Из-за этого его было очень сложно прочесть вообще, и почти невозможно – про себя. Читать такие тексты в группе было проще, потому что кому-то из присутствующих, скорее всего, этот текст был уже знаком. Он мог вспомнить, как правильно читать и интонировать слова, таким образом направляя остальных. Способ написания книг создавал контекст, в котором люди выбирали фрейм. И в большинстве случаев это было чтение вслух.
Приблизительно в XI столетии произошли важные перемены. В книгах стали использоваться пробелы и зачатки знаков препинания. Благодаря этому чтение стало проще в принципе, но особенно упростилось чтение про себя, стало возможно читать книгу самостоятельно, без чьего-либо руководства. В силу этого читатели смогли сменить фрейм. Результат оказался радикальным.
Когда Мартин Лютер в 1500-е годы переводил Библию с мало кому понятной латыни на повседневное наречие немцев и отстаивал новую для христианства традицию читать священный текст индивидуально, чтобы размышлять над его значением самому, он дал чтению про себя новую задачу. Оно стало способом, при помощи которого верующие могли получить доступ к Священному Писанию сами. Реагируя на внезапно возникший спрос, печатный пресс Гуттенберга выдавал миллионы копий Библии на простонародных наречиях с пробелами и знаками препинания, на радость новому поколению безмолвных читателей. Контекст и обстоятельства изменились, а вслед за ними – и фрейм. Он лучше соответствовал потребностям европейских обществ. Чтение про себя стимулировало самостоятельное мышление и оригинальность, а они в конечном счете изменили облик мира.
Не всякое изменение оказывается настолько радикальным, но смена фрейма почти всегда событие исключительное. Это не та вещь, которую мы привычно и без усилий совершаем каждый день. Для нее требуется покинуть исследованную и надежную ментальную территорию. Инстинкт требует от нас сопротивляться, воздерживаться от действия. Лишь изредка мы совершаем прыжок.
Фрейминг – это главное умение людей, которое не могут воспроизвести машины. Идея, что компьютеры и алгоритмы не способны к фреймингу, не нова. В 1969 году один из отцов искусственного интеллекта Джон Маккарти из Стэнфордского университета выступил в качестве соавтора статьи, скромно озаглавленной «Некоторые философские проблемы с точки зрения искусственного интеллекта». В числе затруднений, стоявших перед относительно новой отраслью, он назвал «проблему фрейма».