Левый крайний нападающий Северо-Восточного с легкостью забивает гол, размочив счет.
Тренер швыряет планшет на пол.
Едва Трагер и Рэнд возвращаются на скамью, он в ярости набрасывается на них.
– Что за на хрен? – орет он. – Что за на хрен там сейчас случилось?
Учитывая, в каком дурацком положении они оказались, вполне логично было бы напустить пристыженный вид, но нет: эти двое зверем смотрят друг на друга, и больше их ничто не волнует.
– Мусорный гол был, – бормочет Рэнд, заметив, что я хмуро смотрю на него.
Я пялюсь на него. Поверить не могу. Решить, что та команда забила гол, потому что ей повезло, способен только безумец. Они с Трагером облажались, а противники этим воспользовались. Конец.
Заметив выражение моего лица, он, помрачнев, опускает голову.
Звучит сигнал, оповещающий о конце первого периода. В перерыве тренер загоняет нас в раздевалку и устраивает нагоняй. Вполне заслуженно, и мы выслушиваем все без единого слова. У Трагера такой вид, будто он хочет что-то сказать, но, к счастью, перед лицом гнева Дженсена он затыкается.
Зато ему есть что сказать, едва игра возобновляется. Когда я пропускаю удар и возвращаюсь на скамью перед сменой линии, Трагер пялится на меня и выдает череду оскорблений, завершив все словами: «Почему, черт возьми, ты не сделал передачу? Кейс был открыт».
Я пялюсь на него в ответ.
– Так я-то не видел, что он открыт. У меня нет глаз на затылке.
– Достаточно. Заткнулись все. – У тренера такое лицо, будто он нас всех сейчас порешит.
Второй период проходит примерно так же, как первый. Мы все совершенно не в духе. Единственное, что нас спасает, – вратарь. Он у нас звезда. Исходную позицию выиграл Курт, а он величайший вратарь из всех, кого я видел, не считая профессионального спорта.
– Он просто невероятен, – бормочет Шейн, когда мы видим, как Курт хватает на лету очередную шайбу, и толпа оглушительно ревет в одобрении.
– Просто рок-звезда, – восторженно соглашается один из брайаровских парней.
Судя по всему, единственное, в чем мы на скамейке согласны, – что наш вратарь спасает сегодня все наши задницы.
На последних секундах игры вратарь Северо-Восточного полностью блокирует нас, а ведь обычно этот парень пропускает шайбы, как гигантское решето. Впрочем, все происходящее сегодня свидетельствует не о том, что он играет хорошо, а о том, что мы – плохо.
С финальной сиреной раздаются жидкие аплодисменты немногочисленных фанатов Северо-Восточного и громогласные свистки брайаровской толпы.
Такой ужасной игры, как сегодня, у «Брайара» не было уже очень давно, и наш тренер – тот самый, который не любит речи, – сообщает нам об этом, едва за нами закрывается дверь раздевалки.
– За все годы тренерской работы в этом университете столь жалкого представления я еще не видел, – возмущается он. – И дело не в том, что вы проиграли. Нам уже доводилось проигрывать всухую. – Он яростно поглядывает на некоторых игроков из старой сборной «Брайара». – Все мы знаем, каково проигрывать. Но проиграть так, как сегодня? Просто потому, что вы даже не попытались работать сообща? Это, черт побери, неприемлемо.
Он швыряет планшет через всю комнату с такой силой, что листы бумаги разлетаются по сторонам. Дженсен глубоко вздыхает, а потом медленно выдыхает, пытаясь успокоиться.
– Снаряжение не снимаем, коньки разуваем. Переобуйтесь и переходите в спортивный зал. Там вас ждет тренер Маран, – с этими словами он, яростно топая, вылетает из раздевалки.
Мы остаемся – все еще в полном обмундировании, в форме, с наколенниками и налокотниками, до сих пор потные после трех периодов, проведенных в бессмысленной суете, как будто мы не хоккеисты, а цыплята с отрубленными головами.
Парни настороженно поглядывают друг на друга.
– Что-то мне это не нравится, – неловко замечает Патрик. – Почему нельзя переодеться и пойти в душ?
– Ладно тебе, – бормочет Ник. – Пойдем, посмотрим, что к чему, и закончим с этим.
Несколько минут спустя мы входим в спортивный зал, и Назем, едва переступив порог, издает мученический вопль, который тут же эхом проносится по просторному помещению.
Я вхожу за ним и сразу вижу три совершенно неприемлемых раздражителя – Нэнс, Шелдона и полосу препятствий.
– Нет, – стонет Шейн. – Пожалуйста, только не это. Нет.
– У Дженсена заранее все было подготовлено! – восклицает Патрик, и, судя по его взгляду, такой финт он считает чистой воды предательством. – Значит, он сразу считал, что мы проиграем.
Я осознаю, что он прав, и мной завладевает злость. Какой тренер настолько слабо верит в свою команду, что заранее готовит наказание на случай поражения?
Все тут же поворачиваются к помощнику тренера – уже готовые обвинять.
– О нет, вас это ждало в любом случае, – пожимает плечами Маран. – Неважно, выиграли бы вы или проиграли.
– То есть даже в случае победы нас ждало бы наказание? – гневается Трагер.
– Да ладно, мальчики, это вовсе не наказание, – встревает Шелдон, выступая вперед. Он улыбается, видимо, надеясь, что нас это подбодрит.
– Это награда, – внушает Нэнс. – Пища для души. Надо подпитывать душу, чтобы в полной мере реализовать потенциал роста, – Шелдон тут же принимается одобрительно пощелкивать языком. – Итак, мы слышали, что у вас возникла малюсенькая проблемка с коммуникацией.
Помощник тренера Маран фыркает.
– К счастью, у нас есть идеальное упражнение для решения этой проблемы, – заявляет Шелдон.
Эта парочка снова облачена в пастельные тона и вооружена свистками. И оба выглядят как-то чересчур восторженно для тех, кому предстоит провести вечер пятницы, играя в игры на коммуникацию с кучкой взбешенных потных хоккеистов.
– Я не могу, – стонет первокурсник, сменивший Тима Коффи в первом составе до тех пор, пока у того не заживет запястье. – Ладно вам, тренер. Мы только что отыграли три хоккейных периода. Я очень устал.
– Ага. А теперь вам предстоит пройти полосу препятствий, – радостно объявляет Маран и кивает парочке Ларедо. – На этом я вас оставлю.
Я сжимаю зубы, чтобы не вырвалось каких-нибудь красочных выражений в адрес Марана. Это же гребаный кошмар – иначе не скажешь.
– Надо было перейти в другой колледж, – бормочет Шейн.
– Точно, – изможденно поддакивает Беккетт.
– Ладно, – произносит вдруг Трагер, выступая вперед. Из-под формы у него выглядывают конверсы, и смотрится весь этот наряд просто абсурдно, хотя, уверен, прямо сейчас мы все выглядим нелепо. – Давайте уже разделаемся с этой фигней.
– Хорошо, – восклицает Нэнс, хлопая в ладоши. – Разбейтесь на пары. В каждой должен быть один игрок из «Брайара» и один – из бывшего «Иствуда». Неважно, кого вы выберете в партнеры, условие всего одно.
Колсон стоит прямо рядом со мной, так что я поглядываю на него, и мы сдержанно киваем друг другу. Стоящий с другой стороны от меня Беккетт оглядывает парней из «Брайара» и в итоге встает в пару с Уиллом Ларсеном.
Я подхожу ближе, изучая полосу препятствий. Три дорожки петляют из одного конца зала в другой. С одной стороны установлена деревянная платформа – я так понимаю, это начало пути. С другой стороны лежит цветной мат – должно быть, финиш. Дорожки отмечены разными цветами, хотя все три абсолютно идентичны. На высоте примерно трех футов[39] от пола расположены гимнастические бревна. На вощеном полу в случайном порядке расставлены ящики из-под молока, раскрашенные в соответствии с той или иной дорожкой, а также разложено несколько больших черных покрышек. За минным полем из ящиков и покрышек расположился детский бассейн с еще одним гимнастическим бревном, подвешенным прямо над ним, разве что это бревно шире и висит ближе к земле. Дальше разбросано несколько крупных булыжников из папье-маше.
– Вот как все будет, – начинает Нэнс с такой незамутненной радостью на лице, что, готов поклясться, она балдеет от всей этой хрени. Наверное, сидит дома и фантазирует об упражнениях для тимбилдинга, представляет, как будет с их помощью пытать бедных студентов. – Один игрок встанет на платформу на старте, это координатор. Второму игроку, так называемому бегуну, завяжут глаза. Он должен будет пройти полосу препятствий под руководством координатора, который в свою очередь должен определить для бегуна оптимальный маршрут и правильно его провести. Координаторы, убедитесь, что ваш бегун придерживается выбранного вами пути. Бегуны, вам надо обходить препятствия и одновременно избегать столкновения с другими игроками на полосе. Как только ваш партнер благополучно доберется до цветного мата, он снимет повязку, и бегун станет координатором. Имейте в виду: будет очень шумно. Так что, пожалуйста, без сквернословия. Я не хочу слушать вашу ругань, я дама.
– Очень сексуальная дама, – добавляет Шелдон, ослепительно улыбаясь ей.
Беккет изгибает бровь.
– Фу, – шепчет он так, чтобы они не услышали.
– В данном упражнении главное – коммуникация, – объясняет Нэнс. – И не только в нем, но и практически во всех аспектах нашей жизни. Например, наш брак не был бы таким благополучным без коммуникации.
Теперь они улыбаются друг другу.
– Погодите, что? – выпаливает Патрик. – Вы разве не брат с сестрой?
Шелдон хмурится.
– Мы женаты уже двадцать два года.
Патрика его слова явно совершенно не убеждают.
– Да ладно. Вы нас просто дурите. Вы брат и сестра, – настаивает он, потом поворачивается к остальным в поисках поддержки. – Что, только я так подумал?
Шейн тихонько посмеивается, прикрывшись локтем. Широкие плечи беззвучно трясутся.
– На самом деле мы в числе прочего занимаемся семейной психотерапией, – сообщает Шелдон. – Мы в основном работаем с парами, у которых возникают проблемы в браке из-за трудностей с коммуникацией. Так что, юноши, если кто-то из вас женат и вам нужен совет…
– То я, пожалуй, лучше разведусь, – произносит кто-то из толпы.