– Позорище. – Потом оглядывает остальных. – В душ и переодевайтесь. Увидимся в автобусе.
Черт.
Начало сезона – просто катастрофа. Всего одна победа. А сегодня вечером наша игра завершилась вничью, потому что гребаные сокапитаны получили пенальти. Пенальти, которого могло бы и не быть! Я не виню тренера, он имеет все основания злиться. Он привык выигрывать «Замороженную четверку», а в этом сезоне о подобном, судя по всему, и мечтать не приходится.
Мы занимаем места в автобусе. Настрой у всех мрачный. До кампуса Брайара полтора часа, но где-то через десять минут после отъезда с парковки я замечаю, как Дженсен о чем-то шепчется с водителем. А еще через десять секунд автобус останавливается на обочине.
Сидящий рядом со мной Шейн отрывается от телефона. Он писал очередной чирлидерше, с которой провел всю эту неделю.
– Что случилось?
– Колсон, Райдер, подъем.
Мы с Кейсом нервно переглядываемся от такой грозной команды, но встаем.
– Вот и ваша остановка.
Выглядываю в окно. Сплошная чернота, ничего не видно. С этой стороны дороги, присмотревшись, можно различить разве что засыпанную гравием обочину дороги и темную полосу леса.
– Что значит «наша остановка»? – переспрашивает Колсон. Вид у него озадаченный. – Вы хотите, чтобы мы шли до дома пешком?
Дженсен безрадостно улыбается.
– Считайте это еще одним упражнением на тимбилдинг.
– Вы полагаете, что бросить нас посреди леса на растерзание серийному убийце – это тимбилдинг? – выпаливает Тристан Ю.
– Во-первых, нет никакого «нас». Есть только «они». Так что успокойся, Ю, – кивает тренер. – Но вопрос хороший. – Он окидывает взглядом лица игроков, пока не находит паренька, сидящего через несколько рядов после Беккетта. Второкурсник по имени Терренс. Он даже в стартовый состав не вошел.
– Бойскаут, ты всегда таскаешь с собой швейцарский армейский нож. Он при тебе?
– Да, сэр.
– Давай сюда.
– Да, сэр.
Тренер снова обводит взглядом автобус.
– Не будем притворяться, что никто из вас не курит и никогда ничего не курил. Мне нужны две зажигалки. Передайте вперед.
По рядам до него доходит парочка зажигалок. Одну Дженсен вкладывает мне в ладонь, вторую – Кейсу. Армейский нож тоже достается Кейсу. Я мысленно беру это на вооружение. Видимо, Дженсен считает, что из нас двоих я с большей вероятностью совершу убийство, а значит, доверять мне оружие не стоит. Не знаю, как это расценивать – как комплимент или как оскорбление.
– У вас есть телефоны. Есть огонь. Есть средство защиты. И куртки есть, – он выхватывает у ошеломленного Назема пачку чипсов. – А теперь и кое-какая еда. Все что нужно, чтобы пережить ночь. Утром автобус заберет вас на этом самом месте.
– Да ладно вам, тренер. Это же безумие, – протестует Колсон. – Вы же не можете просто взять и…
– Что-что я не могу?
Кейс замолкает.
– Как по мне, я не могу просто взять и позволить двум капитанам моей команды ловить пенальти за задержку игры, потому что они препираются, как малыши, лишенные обеденного сна. Судя по всему, время, проведенное с Ларедо, вам на пользу не пошло.
– Да, но это потому, что они ненормальные, – ворчит Патрик. По автобусу прокатываются сдавленные смешки.
– В конечном счете то, что сегодня случилось, – игра, которую мы должны были выиграть, но не выиграли, – ваша ответственность. Виноваты вы оба. – Поджав губы, Дженсен переводит взгляд с меня на Кейса. – До Гастингса миль сорок, так что, если решите идти вперед, уйдет вся ночь. Я бы посоветовал расположиться здесь и переждать до утра. За это время разберитесь со своими претензиями друг к другу. Исправьте ситуацию. В шесть утра автобус будет здесь. – Снова ухмыльнувшись, тренер указывает на дверь: – Двигайтесь.
Глава тридцать перваяРайдерОна трахается со мной, брат
– Да что за хрень-то! – Кейс со злости пинает камушек. Мы все еще болтаемся на краю дороги, как парочка сироток из романа Диккенса.
Сунуться в лес мы пока не рискнули. Так и топчемся на засыпанной гравием обочине. Колсон то пинает камни, то поглядывает на экран телефона.
Я хмурюсь.
– Ты бы поберег заряд батареи.
– Да ладно. Не оставит же он нас тут и правда на всю ночь.
– Практически уверен, что уже оставил, брат, – Кейс в ответ недоверчиво щурится. – Посуди сам: он оставил нам швейцарский армейский нож и зажигалки. – У меня вырывается резкий смешок. – Разумеется, он не вернется. Сегодня с этим пенальти мы просто из себя его вывели.
– Да, это точно.
Колсон делает шаг вперед и поглядывает на темную дорогу. С тех пор как нас высадили из автобуса, мимо не проехало ни единой машины.
– Тут орудуют серийные убийцы? – спрашивает он. – Разве некоторое время назад на Западном побережье не было маньяка, который убивал своих жертв на шоссе? Как думаешь, на Восточном побережье есть такой?
– А что? Тебе страшно? – насмехаюсь я.
– Нет, просто чувствую себя как на витрине. А знаешь, пошло оно все. Я разведу костер.
С этими словами Колсон устремляется к лесу. Серебристая полоска на черной хоккейной куртке блестит в лунном свете, пробивающемся сквозь тучи.
– Ты идешь? – Он поглядывает на меня через плечо.
– Иду-иду.
Засунув руки в карманы, отправляюсь следом за ним. Путь нам освещает луна. Поскольку мы буквально оказались на обочине, никакой толковой дороги здесь нет, но есть протоптанные тропинки, уходящие в глубь деревьев. По ним и пробираемся вперед, стараясь не зацепиться за корни.
– Ты хотел попытаться пешком вернуться в Гастингс? – спрашиваю я.
– Господи, нет. А ты? – полным неверия голосом откликается он. – Мне нельзя так сбивать ноги. Завтра в качалку, становую тягу выполнять.
И то верно.
– Всего восемь часов. Переживем. – Он останавливается на небольшой опушке между деревьями и кивает каким-то своим мыслям. – Это место подойдет. Пойдем поищем, из чего тут можно развести костер.
Разделившись, мы обыскиваем ближайшую территорию. Я изучаю почву под ногами в поисках хвороста, а заодно нахожу несколько сломанных веток, которые вполне можно использовать в качестве дров. Колсон к моему возвращению уже соорудил кострище из нескольких крупных камней.
Впечатляет.
– Здорово, – замечаю я.
– Спасибо. Я в этом профи. Мы с семьей часто ходим в походы. И не понарошку, как родители Джи. Они вечно говорят, мол, обойдемся без удобств, а потом арендуют особняк на озере Тахо. А моя семья вынуждена буквально ночевать на камнях, иначе папа скажет, что это и за поход не считается.
Я не могу сдержать смех, но он быстро стихает, когда я понимаю, что «семья Джи» – это Грэхемы. А значит, он, скорее всего, проводит с ними много времени.
Джиджи привела его в семью. А мне приходится трахать ее в строжайшей секретности.
– Я кое-что принес, – опускаю ветки на землю возле кострища и начинаю выкладывать их по порядку, разводя огонь.
Он, наверное, не поверит, но я тоже знаю, как развести огонь, правда, по другим причинам. У меня не было семьи, с которой можно ходить в походы.
– А ты здорово все устроил, – кивает он. – Раньше уже пробовал, да?
Я киваю.
– Скаутом был? Или в походе?
– Прятался, – сухо отвечаю я.
– Это еще что значит?
Пожимаю плечами. Вообще-то не люблю рассказывать о себе, но тут по какой-то причине решаю объяснить, что к чему. Может, сказывается влияние Джиджи.
– В детстве я попал в одну приемную семью, где муж часто поколачивал свою жену. Иногда доходило до крайностей, так что всякий раз, когда это случалось, я хватал палатку и вместе с братишкой и сестренкой, которые оказались в этой семье вместе со мной, отправлялся в лес за домом. Ночами было холодно, и, чтобы согреться, мы разводили костер. Правда, дыма обычно было больше, чем огня. Мы знали, как развести костер, но не умели его поддерживать.
– Не волнуйся, поддерживать у меня как раз получается.
Он извлекает из кармана зажигалку, раздувает искру, согнувшись над костром, и вскоре в его ладонях занимается огонь, поднимающийся все выше и выше. За несколько минут пламя становится обжигающим.
Я снимаю пальто, расстилаю его на земле и сажусь. Кейс следует моему примеру. Некоторое время мы сидим в тишине. Ну, не совсем в тишине. Мой желудок наигрывает симфонию ворчания и урчания, достойную Дэна Греббса. После игры я обычно налегаю на белки, а прямо сейчас умираю от голода.
Кейс, будто прочитав мои мысли, спрашивает:
– Попробуем поохотиться на гепарда или как?
Я фыркаю.
– Точно. Ведь в лесах Новой Англии гепардов пруд пруди.
– Можно заняться собирательством, – предлагает он. – Кажется, в октябре еще есть ягоды. И сейчас как раз должен быть сезон черных орехов.
– Чувак, я не буду заниматься собирательством. Это твой проект. – Он в ответ усмехается. – До утра проживем. Кажется, у меня есть злаковый батончик. Съедим его вместе с чипсами.
– Чудесно, – мрачно цедит он.
В итоге наш поздний ужин состоит из картофельных чипсов и выуженного из кармана моей куртки батончика с арахисовым маслом и шоколадом.
Ночь будет долгой.
Неудивительно, что о наших проблемах в конечном счете заговаривает Колсон. Он, судя по всему, любит говорить больше, чем я.
– Это дерьмо не может продолжаться дальше.
Я пожимаю плечами.
– Знаю. Но я не могу заставить ребят из Брайара принять нас с распростертыми объятиями.
– Так ведь это в обе стороны работает. Ты должен хотеть от них хорошего отношения. – Он колеблется, потом продолжает: – Когда вы с парнями только перешли к нам, мы волновались, что вы займете наши места. И давай посмотрим правде в глаза: так оно и случилось. Черт, у нас Миллер ушел. А он был хорошим другом.
Я киваю.
– Как и наш прежний капитан, Шон. Он перевелся, услышав о слиянии, потому что не хотел иметь дела с тем, что выпало на нашу долю.
– Тогда мы оба лишились хороших парней. Но с этим покончено. Мы все в стартовом составе. И мы все хорошо играем, – неохотно признает он.