– Вот, кстати, объясните-ка мне еще раз, как так вышло, – бормочу я, стараясь сдержать свой гнев.
Однако он все равно его улавливает.
– Знаю, – уверяет Грин. – Я тоже зол. Но первоначально в деле был другой обвинитель, не я, так что не я обсуждал сделку с прокуратурой. Тем не менее она составлена, его ждет слушание при условии, что он будет хорошо себя вести. И, если верить тюремным записям, тут он преуспел. У него есть работа. Он ходит в тюремную церковь.
– Рад за него, – саркастично откликаюсь я. – А теперь давайте реально посмотрим на вещи. Каковы шансы, что он выйдет на свободу?
– Шансов очень мало, так что я бы не стал особо беспокоиться по этому поводу. Однако если ты выступишь на слушании, то минимальные шансы превратятся в нулевые.
– Нет, – яростно протестую я. У меня кровь стынет в жилах.
– Райдер.
– Нет. Если нужно письменное заявление, я вам его пришлю. Но лично я выступать не собираюсь. Я не хочу его видеть – никогда. Ясно?
– И ты готов рискнуть? А вдруг он выйдет?
– Мне насрать, выйдет он из этой дыры или останется там. Он для меня не существует. Понятно? И не спрашивайте меня больше об этом, – предупреждаю я.
– Люк…
– Не называйте меня так.
Поправляю я его не впервые. С Грином я познакомился в тринадцать лет, когда отец активно подавал апелляции в различные судебные инстанции. К счастью, каждый раз перед ним захлопывали дверь. И я, честно говоря, не ожидал, что он так скоро заговорит об условно-досрочном.
– Прости, Райдер. Я знаю, что это трудно, но прошу тебя подумать еще раз.
– Меня это не интересует. – Я вешаю трубку и перевожу дух. Отлично. Теперь я на взводе, весь взвинчен. Я не рассчитывал сегодня вечером разговаривать с Грином, так что по дороге в Хартфорд-Хаус пытаюсь восстановить хладнокровие. Охраннику я говорю, что пришел к Джиджи, и он пускает меня в холл, где я расписываюсь и поднимаюсь по лестнице. В здании общежития всего три этажа, и лифтов здесь нет.
Джиджи встречает меня улыбкой. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но внутри все кипит.
Ну и наглец этот Грин. Он точно в курсе, что случится, если мы с отцом окажемся в одной комнате. Я вынужден был посетить слушание по делу о его апелляции, когда мне было двенадцать, потом еще раз – уже в четырнадцать, и оба раза хотел убить его. Хотя смерть для него слишком легкое наказание.
– Ты в порядке? – спрашивает Джиджи, когда я прохожу за ней в кухню. Не знаю, что она готовит, но пахнет вкусно, а вот аппетита у меня совершенно нет.
– Да, нормально, – вру я.
Она меня обнимает, но я совершенно не настроен на ласку. Слишком поздно понимаю, что надо было просто развернуть машину и поехать домой. Однако я здесь, а потому бодрюсь как могу, ведь меньшего Джиджи не заслуживает.
Мы ждем, пока приготовится ужин, сидя на диване, и она просматривает разные стриминговые сайты, выискивая нам фильм. Я рассеянно киваю, соглашаясь со всеми ее предложениями. Мысли мои далеко, и она это видит.
– Так, ладно. Что происходит? – требовательно спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
– Ничего.
– Врешь. Утром что-то случилось на тренировке? Проблемы на занятиях?
– Нет, ничего такого.
– Тогда что?
Снова пожимаю плечами.
– Слушай, если ты не против, я бы предпочел об этом не говорить.
Пауза.
– Ладно, как хочешь. – Она встает с дивана. – Пойду проверю, как там лазанья.
Я тоже встаю.
– А знаешь что? Думаю, мне лучше уйти.
Джиджи удивленно моргает.
– Что?
Я уже стягиваю с крючка куртку в коридоре.
– Прости, Джи. Я правда не в настроении.
Она смотрит на меня с беспокойством.
– Люк…
– Не называй меня так! – огрызаюсь я.
Выходит настолько резко, что она вздрагивает, и меня тут же переполняет сожаление.
– Прости, – бормочу я, избегая ее взволнованного взгляда. – Просто… не называй меня так.
– Это же твое имя, – тихо произносит она.
– Да, и пошло оно к черту. Я же просил тебя не использовать его.
– Хорошо, – настороженно соглашается она. – Не хочешь объяснить почему?
Раздражение раздирает меня на части.
– Я что, теперь объясняться перед тобой должен?
Джиджи хмурится.
– Необязательно вести себя как мудак.
– Извини. – Запускаю обе руки в волосы и отвожу взгляд. Она так внимательно на меня смотрит, что просто невыносимо. Будто пытается залезть мне в голову. – Сказал же, я сегодня не в настроении.
– Тогда не стоило и приходить, черт тебя дери! – заводится она. – Сидел бы дома и дулся, а меня оставил бы в покое.
Я сжимаю зубы, поворачиваюсь к ней.
– Но ты все-таки пришел, – не унимается она, – так почему бы не повести себя как взрослому человеку и не рассказать мне, что не так?
Отчасти именно так я и хочу поступить. Сесть и поделиться с ней всем, что меня гложет. Вот только потом я представляю, с какой жалостью она на меня посмотрит, сколько у нее неизбежно возникнет вопросов, и слова застревают в глотке.
После долгой паузы Джиджи фыркает.
– Проехали. Уходи. Даже если ты бы решил остаться и поговорить, теперь уже я не в настроении проводить с тобой время. Убирайся.
Глава тридцать восьмаяРайдерДурачок
Джиджи со мной не разговаривает. Хуже того: она меня попросту игнорирует.
Ладно, не совсем так. Она прислала одно сообщение: сказала, что прямо сейчас не хочет меня видеть, и было это четыре дня назад.
Я еще с тех пор, как ушел в тот день из ее общежития, чувствую себя настоящим мудаком, но проблема в том, что я толком не умею ни разговаривать, ни извиняться. Когда все мои звонки отправляются на голосовую почту, я пишу три сообщения с извинениями – все разные, все более отчаянные, что в воскресенье утром приводит к некоторому подобию переписки.
Я: Я не понимаю, что не так. Я же извинился. У меня в тот вечер было плохое настроение. Не знал, что мне запрещено быть в плохом настроении.
Жизель: Если ты до сих пор считаешь, что я поэтому злюсь, то никогда не поймешь, в чем дело.
Я: Пожалуйста, можно позвонить тебе?
Некоторое время она печатает. Потом три точки исчезают, и на экране появляется ее имя.
Мое сердце начинает биться быстрее, и я торопливо перебираюсь из гостиной, где мы с парнями смотрели футбол, в кухню.
Наконец-то!
– Привет, – говорю я в трубку, пожалуй, слишком взволнованно.
– Привет.
Сердце мое сжимается от звука ее голоса. С ума сойти, до чего сильно можно скучать по человеку, когда не слышишь его голос каждый день.
Прислонившись к кухонной стойке, медленно выдыхаю.
– Мне не нравится, когда ты меня игнорируешь, – угрюмо сообщаю я.
– Ну что ж, а мне не нравится, когда на меня кричат.
Тут же испытываю вину.
– Знаю. Прости меня. Я был в ужасном настроении и не имел права выливать все на тебя.
Повисает долгая пауза.
– И все? – спрашивает она.
Я озадаченно моргаю.
– Ну да!
Ответом мне служит раздраженное сопение.
– Мы же теперь вместе, так? Мы встречаемся?
– Да, – осторожно соглашаюсь я.
– Когда люди встречаются, они разговаривают.
– А мы сейчас разве не разговариваем?
– Знаешь что? Я отказываюсь принимать твои извинения. Мне пора.
– Джиджи…
– Нет. Я собираюсь обедать с Мией, а потом у меня по плану пробежка. И тебе явно нечего сказать, так что…
Она вешает трубку, даже не попрощавшись.
Я таращусь на экран телефона, раскрыв рот и гадая, что за чертовщина только что случилась. Разумеется, именно в этот момент в кухне появляется Шейн – явился за бутылкой воды.
Честно говоря, ума не приложу, что случилось. Я же извинился. Чего еще она от меня хочет?
– Что такое? – раздается от холодильника.
– Я выбесил Джиджи, и она не принимает мои извинения.
– Вот девчонки, а, – вздыхает Шейн и отправляется обратно в гостиную.
Я плетусь за ним, продолжая раздраженно ворчать.
– Серьезно, что за хрень-то?
– Ну что теперь? – тянет Беккетт.
– Джиджи на него злится, – любезно сообщает ему Шейн.
– Я что, не имею права на неудачный день? – спрашиваю я их.
– Вот девчонки, а, – повторяет Шейн и возвращается к игре «Пэтриотс»[53].
– Ты теперь так на каждую мою фразу реагировать будешь?
– Да, – он даже от экрана не отрывается. – Тут «Пэтсы» играют, а твои проблемы меня не особо интересуют, честно говоря.
Уилл, примостившийся на краю дивана, фыркает.
Кстати. Я уже отчаялся понять, что же сделал не так, а его мнение может оказаться ценным.
– Ты знаком с ней дольше всех нас. Можешь меня выручить?
– Ни за что. Я даже вмешиваться не собираюсь, – заявляет Ларсен. – Плохо уже то, что я оказался втянут в отношения Джиджи и Кейса.
– Но они с Кейсом уже не состоят в отношениях, – мрачно напоминаю я.
Завидев мою грозную физиономию, он только посмеивается.
– Точно, но раньше-то состояли. А ведь я сначала подружился с ней и уже потом – с Кейсом, так что после того разрыва мне внезапно пришлось как по минному полю ходить, чтобы сохранить дружбу с обоими.
– У нас с ней речь о разрыве не идет, – рычу я.
– Просто продолжай извиняться, – рассеянно советует Шейн. – В конце концов ты ее вымотаешь.
– Составь для нее плейлист, где все песни о сексе, – предлагает Беккетт. – Возбуди ее так, чтобы она тебя простила.
– Да пошли вы все. От вас никакой пользы, – жалуюсь я.
Беккетт смотрит на меня, потом, моргнув, поворачивается к Уиллу.
– Как насчет шотов? А то мне уже скучно от его проблем.
– Согласен.
Эти два нахала отправляются исследовать наш домашний бар, а Шейна не оторвать от игры. Моя нынешняя ситуация его совершенно не волнует.
Не знаю, почему меня все это так беспокоит. Какая разница? Ну встречались мы, а теперь,