– Конечно, решен, – возмутился я. – Сейчас его пристрелят, да и все. Поразительный идиотизм для древнего упыря!
Чонг только презрительно скривился, уронил:
– Смотри внимательнее… человек!
В самом деле, я понял, что вот уже минуты три как по мастеру Чжану лупят из пулемета. Но ни одна пуля не попала в цель. Старик незаметно уклонялся от них – то ли так плавно, то ли так стремительно, что, казалось, он вообще не двигается. Причем мастер Чжан даже не потрудился принять боевую ипостась, так и остался в образе человека.
Он дошел до лестницы, принялся медленно подниматься наверх, туда, где был установлен пулемет. Сейчас в него уже стреляли со всех сторон. Обезьянка подпрыгивала на плече, корчила рожи и показывала язык. Глава клана оставался невозмутим, все пули ложились мимо.
Старик добрался до галереи, подошел к пулемету, взмахнул рукой и с воплем, похожим на крик чайки, ударил по стволу. Тот с треском развалился пополам. Пулеметчик – мужчина в черной форме – бросился на мастера Чжана. Дед танцевальным движением утек в сторону, ребром ладони ударил мужика по шее. Голова упыря отлетела на несколько метров, тело зашаталось, сделало два шага и рухнуло вниз с галереи.
К мастеру Чжану со всех сторон устремились упыри клана Батори.
– Ура мастеру! – заорал Чонг, выбегая из тоннеля.
Из другого коридора вылетели боевики киан-ши, столкнулись с венграми. Зал превратился в поле боя.
Девицы клана Батори, все как одна в белых платьях и касках, с кошачьими мордами вместо лиц, долбили во все стороны из автоматов. Им противостояли девушки киан-ши с мордами летучих мышей и сияющими мечами в руках. Эти двигались так быстро, что взбегали в воздух и, перебирая ногами, продолжали нестись по нему. Их странные одеяния развевались, скручивались вихрем, жили своей жизнью. У меня на глазах рукав такого платья взметнулся на три метра вперед, обхватил венгерскую упырицу, свернулся и обездвижил ее. Хозяйка рукава спокойно снесла девице голову, и та, погромыхивая каской, покатилась по полу.
По застекленной галерее бежали и спускались в зал все новые венгерские упыри. Чонг выхватил пистолет, хохоча, открыл по ним стрельбу. Осколки разлетались алмазной пылью, звон их сливался с дурацким смехом китайца.
– Пойдем и мы, помолясь, братие, – солидно сказал отец Константин. – Стрелять на поражение, с молитвою работать индивидуально, чтобы не задеть наших… китайских союзников.
– Волк тамбовский им союзник, – отец Сергий поморщился от боли в раненом плече, шагнул вперед, поднимая автомат.
– Сиди здесь! – сказал я Маше.
Девушка послушно кивнула и спросила:
– А что делать, если сюда придут вампиры?..
– Тьфу ты! Стреляй! Пистолет тебе на хрена?
Мы с монахами присоединились к бойне.
Батюшки отстреливали упырей одиночными, изредка взмахивали распятиями, вполголоса произнося молитвы.
На меня прыгнула фигуристая упырица в белом платье, клацнула зубами прямо возле шеи, но, что-то почуяв, отпрянула. Размахнулась автоматом, как дубиной.
– Что, патроны кончились? – ласково спросил я, уклоняясь от удара и поднимая водяной пистолет.
Струйка святой воды попала девке на шею, потекла по телу. Вампирша завизжала, стащила с себя платье, потом принялась сдирать пузырящуюся плоть. Груди, словно две огромные переспелые груши, стекли, обнажая ребра, упали на пол, да так и остались прозрачными пузырями имплантов лежать в луже слизи.
– … святителя Николая архиепископа Мир Ликийских, чудотворца, – речитативом приговаривал неподалеку отец Григорий, всаживая распятие в глаз черноформенного мужика с кошачьей мордой.
Метрах в пяти от него отец Константин, матерясь, колол стилетом девицу в каске.
Отец Николай с отцом Федором рванулись к лестнице, которая вела на маленькую площадку. Там на стене, в стеклянной коробке, висел свернутый пожарный шланг. Высадив локтем стекло, один монах размотал кишку, направил ее на отряд венгров. Второй отвернул вентиль в стене, и в зал хлынула вода.
– Боже великоименитый, творяй чудеса, имже несть числа! – заорал отец Федор, подставляя крест под воду.
В зале раздались крики: струя причинила упырям боль. Отец Николай, оскалившись не хуже вампира, прицельно направлял ее на венгров, отец Федор продолжал ритуал водоосвящения в гидранте:
– И даждь пиющим от нея и приемлющим и кропящимся ею рабом Твоим пременение отрастем!
Упыри внизу превращались в пузырящуюся массу. Монахи сумели уничтожить уже не меньше двух десятков, когда вампирша в белом платье доползла по стене до щитка и перерезала шланг ножом. Отец Николай сбил девку выстрелом, но поздно: святые отцы лишились совершенного оружия.
Мастер Чжан на галерее схватился сразу с тремя венгерскими боевиками. Они долго отстреливались от деда, но тот уклонился от всех пуль, подобрался вплотную и навязал противникам рукопашный бой. Глава киан-ши по-прежнему не перевоплотился, дрался голыми руками. Одному венгру он вырвал кадык, второму быстрым движением выдернул позвоночник, третьему свернул шею.
В зале откуда-то появились еще два старика в серых монашеских костюмах. Оба лысые, с дурацкими тонкими косицами на затылках, с козлиными бородками. Один дед был вооружен прямым мечом цзянь, другой – алебардой-дадао. Войдя, они огляделись и разбежались в разные стороны.
– Мастер Хо и учитель Сии! – в полном восторге воскликнул Чонг и опять бухнулся на колени.
Венгерская упырица, воспользовавшись этим, прыгнула на китайца с лестницы, но Чонг чуть отстранился, девка грохнулась на пол.
– Привет, сладкая, – нежно сказал киан-ши и зубами вырвал ей кусок горла.
Хихикая, он добил упырицу выстрелом в висок и поднялся со словами:
– Можно даже не драться теперь. Оружие у них посеребренное.
Между тем старики красиво и со вкусом крошили венгров в капусту. Учитель Сии действовал тяжеленной алебардой то как шестом, то как длинным мечом – ломал хребты и тут же добивал клинком в сердце.
Мастер Хо с мечом порхал по воздуху – куда там девицам киан-ши. Его руки двигались так быстро, что клинок словно превратился в серебристый веер. Под летающим монахом уже громоздилась куча порубленных венгерских упырей.
– Танец, мастер Хо! Танец! – заорал по-русски Чонг.
Остальные киан-ши, не прекращая драки, что-то начали орать на китайском, видимо, тоже танцев хотели.
Старик приземлился, отвесил изящный поклон и начал. Что это был за танец! Он приседал, становился ласточкой, приподнимался на цыпочки, совершал изящные прыжки, достойные балерины Большого, крутил фуэте. Меч в его руках превратился в серебряную молнию, во все стороны летели головы, руки, ноги и куски плоти…
Закончив, мастер Хо снова поклонился и рванул в самую гущу сражения. За ним нырнул и учитель Сии. Втроем с мастером Чжаном они клином врезались в большой отряд венгров.
Я решил, что теперь наши сами справятся. Мне же надо было найти лабораторию. Кто знает, вдруг там сидят обработанные киан-ши, которые вырвутся в самый неподходящий момент? Да и вообще, ее следовало уничтожить, это ведь и было главной целью.
Только сначала отправился проведать Машу.
Конечно, упрямой девицы в тоннеле не оказалось. Пришлось отправляться на ее поиски.
– Шалаву свою ищешь? – ко мне присоединился Чонг. – Да вон она!
Маша, прижавшись к стене, за кем-то кралась.
– Тебе не кажется, что она не так проста, как кажется?.. Пардон за каламбурчик, – светски заметил упырь.
Я догнал девушку, схватил за плечо. Маша оглянулась, прижала палец к губам, потом указала куда-то перед собой.
В нескольких шагах от нас шла высокая темноволосая женщина в черном длинном платье. Она двигалась так уверенно и неторопливо, словно вокруг была не безумная бойня, а светский раут. Даму сопровождали две упырицы с автоматами.
– Батори? – одними губами спросил я.
Маша кивнула.
Упырицы обернулись дали очередь. Я схватил Машу, бросил на пол, упал сверху. Рядом, шипя, рухнул Чонг: серебряная пуля царапнула ему плечо.
– Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! – заорал я во всю глотку, поднимая кольт.
– Твою мать, что ж ты, сволочь, делаешь! – вторил Чонг, корчась от молитвы и зажимая уши.
Упырицы остановились, задергались. Маша выскользнула из-под меня, хладнокровно сняла правую вампиршу, ранив ее в грудь. Левую добил я.
Пока шла перестрелка, Батори исчезла в дальней двери. Мы вскочили, побежали за ней.
За дверью оказался длинный коридор, мы неслись по нему, но Высшая, конечно, двигалась быстрее.
– Чонг! – пропыхтел я. – Только на тебя надежда!
– Конечно, – фыркнул киан-ши. – Как молитвой глушить, так упырь, а как Батори догонять, так сразу Чонг…
Он на бегу преобразился, расправил крылья, тяжело полетел за Батори – сказывалось ранение. Но вампирша уже стояла перед бронированной дверью, набирала код на дисплее. Дверь открылась, Эржебета скользнула внутрь, казалось, ей удалось скрыться. В последний момент Чонг подставил ногу и с силой вдавился вслед за Батори.
Когда мы подоспели, дверь сорвало с петель, вынесло изнутри сильным ударом, едва не сбив нас с ног. Мы вбежали в небольшую, обшитую бронированной сталью, комнату и увидели Чонга с Батори, которые, сцепившись, катались по полу. Киан-ши тузил вампиршу по лицу. Та извернулась, отшвырнула китайца. Чонг ударился о стену с такой силой, что оставил в ней вмятину.
Батори вскочила на ноги, зашипела. Я поднял распятие, посмотрел Эржебете в глаза – зеленые, как изумруды.
Замок Шарвар, август 1614 года от Рождества Христова
– Дьёрдь, почему ты так печален? Почему, Дьёрдь? – Анна ластилась к любовнику, покрывала его тело поцелуями, игриво трепала седую бороду, тонкой змейкою свивалась у груди. – Или больше не хочешь меня, Дьёрдь? Посмотри, это же я. Я все так же красива и молода…
Он молча смотрел в потолок. Больше не трогала его ни прелесть Анны, ни сходство ее с матерью.