— Почему к нам? — спросил я, когда Рубари, разведя руками, закончил с технической частью.
— Мне сказали, что у вас нескучно. Да и оплата может быть выше… — ответил Шиф и совершенно открыто и искренне улыбнулся. — Вот как-то неинтересно мне просто работать. Если бы я хотел просто работать, остался бы на Кренигане.
Я посмотрел на Танга, и тот пояснил:
— Корабелы Кренигана вспоминаются сразу после корабелов Формора… Но есть и те, кто говорит, что они вообще-то на первом месте.
— Образование получал там же, на Кренигане? — уточнил я.
— Конечно, нет! — парень сделал круглые глаза. — Наши учатся на Форморе и других скалах корабелов. И только так! Это уже второе образование можно получить дома…
— Промышленный шпионаж, да? — догадался я, почему появилось такое необычное правило.
— Что? — не понял парень, почесав нос.
— Я говорю: подглядываете чужие секреты во время обучения? — поправился я.
— Точно так! Догадался, кэп? — надо сказать, Шиф сразу перескочил на «ты». И даже не пытался изображать предельную вежливость.
— Догадался. И чем же тебя не устроила спокойная жизнь? — продолжил я допрос.
— Кэп, ну это же очевидно! Спокойствием! — парень развёл руками. — Я не люблю спокойствие! Я хочу мир повидать. А ещё заработать много денег на собственную верфь! Летая от скалы к скале на торговце, я столько не заработаю!..
Вопросы мы задавали ещё полчаса, но парень оставался цельным в своей позиции — нигде не вылезали несоответствия, нигде не проскакивало ни капли лицемерия или хотя бы смущения. Он действительно был хорошим механиком, а ещё хотел путешествовать и участвовать в приключениях. И его на самом деле не пугала опасность, грозящая его жизни — конечно, если за это ему будут хорошо платить. И оплату он, кстати, просил немаленькую — шесть единиц в день. Выходило почти триста единиц за местный месяц. Но и Рубари, и Араэле убедили меня, что он того стоит.
Следующим специалистом, которого удалось нанять, оказался карго. И доволен его наймом был не столько я, сколько Танг. Я привык считать, что карго — это люди из породы счетоводов или хозяйственников: педантичные, вдумчивые и всегда готовые что-нибудь быстро припрятать для пущей сохранности. Возможно, и в свой карман.
Когда же я смотрел на нашего карго, у меня прямо-таки создавалось ощущение, что его мать должна была родить близнецов, но они срослись так, что в результате получился один человек. Два с лишним метра роста — при этом с очень мягкой походкой, поджарый, широкоплечий и постоянно хмурый. И просил он, кстати, весьма нескромный оклад, но мы не пожалели. И я не пожалел, потому что Танг так умоляюще на меня смотрел, что невозможно было ему отказать. И только когда я согласился, и наш силовик принялся расспрашивать здоровяка, которого звали Илен — лишь тогда я понял, чем тот Тангу так приглянулся.
— Где служил?
— Экспедиционный корпус, — немногословно ответил Илен.
— Серьёзно! — кивнул Танг. — Ходил в пески?
— Ходил…
— И как?
— Дерьмо…
— Да, тут не поспоришь.
В общем, в одном лице с карго мы заодно наняли ещё и абордажника, который нигде, правда, этого не выпячивал, просто молча задирая стоимость найма до восьми единиц в день. Потому, наверно, и просидел в «Следе падения» почти всю весну — никто не брал.
Больше всего я намаялся с рулевым. А всё потому что никто, кроме меня, его бы подобрать не смог. Из пятнадцати кандидатов я вынужден был остановиться на том, который, казалось бы, меньше всего подходил под наши требования. Ну как бы под наши требования явно не подходили женщины — и все очень удивились, когда вместо очередного мужчины мы внезапно увидели девушку в мужском платье.
Звали эту суровую барышню Вера, но она была не из двадцать третьих яслей — просто звучание имени совпадало. Вере было восемнадцать местных лет (ближе к тридцати по земным меркам), но за её плечами было уже много всякого дерьма. И она его даже не пыталась скрыть. Несмотря на внешнюю привлекательность, один её взгляд сразу останавливал любого выпивоху от попыток подкатить с неприличным предложением. А едва заметная полнота была вызвана отнюдь не перееданием, а тем, что под её кожей скрывались неслабые мускулы.
— Ходила с мародёрами?
— Кэп, я пока что ходила только с мародёрами! И ещё немного с торговцами, которые тоже мародёры! — голос у девушки был низкий, отрывистый. — И ещё ходила с мародёрами на торговцев, и ходила с мародёрами на мародёров… И даже сама водила торговца, который был мародёром. И если бы не лядский Анкен, который меня подбил, продолжала бы ходить на своём эфирном корабле…
— А почему к нам решила пойти? — уточнил я.
— Я люблю хорошие дирижабли, а ты выглядишь, как мудак! — ответила она, прямо-таки просияв в лице.
Я поглядел на офицеров и Араэле, но у тех были не менее растерянные и вытянувшиеся лица от столь необычного объяснения. Наша растерянность вызвала у Веры искреннее веселье, которое она заглушила большим глотком пива.
— У мудаков всегда хорошие дирижабли, кэп! — пояснила она. — Что ни хороший корабль — то капитан-мудак. Верная примета!
Мне потребовалось запить и переварить эту информацию… Но поразмыслив над тем, что сейчас выдала девушка, я понял, что она провоцировала всех намеренно. Может быть, ей было важно, чтобы будущий капитан легко переносил крепкие словеса в свой адрес. А, может быть, и вовсе старалась не связываться с теми, кто слишком быстро оскорбляется. Впрочем, вполне возможно, она ждала какого-то определённого ответа от меня? Определённо ждала, поэтому я не стал с ним тянуть.
— Я категорически возражаю против того, что я мудак! — заметил я. — Но с дирижаблем ты угадала — он и вправду хорош.
— Зачем тогда возражать против мудака? — удивилась Вера.
— Потому что я — герой своей жизни. Я не могу быть мудаком. Все окружающие могут быть мудаками, а я — не могу. Во всяком случае, я не могу согласиться считать себя таковым.
— Кэп, ты натурально мудак такое заворачивать… Ты запиши, а я потом перечитаю и разберусь!.. — уважительно и одновременно шутливо заметила Вера.
Осталась ли она довольна ответом? Я не знаю, но девушка согласилась работать у нас — и даже не слишком сильно задирала оплату (двести пятьдесят единиц). Хотя вообще мы и так предлагали немало…
Прямо в «Следе падения» мы раздали указания и авансы — сразу после подписания всех договоров. Все офицеры должны были прийти на дирижабль на следующий день. Но если Вера и Шиф должны были просто явиться со своей поклажей, то Илену надо было сразу приезжать на телеге — с припасами и необходимым для матросов обмундированием. Так что здоровяк сразу после получения денег и распоряжений убежал на рынок — закупаться, пригрозив нам на прощание, что зайдёт снять мерки с матросов.
На обратном пути мы заглянули в гостевой дом, где я сообщил Окроку о том, что сюда может зайти двухметровый офицер-карго и навестить моих матросов. После чего я оплатил ещё один день их проживания и уточнил, когда зайду забрать своих людей на дирижабль.
Если честно, я очень боялся, что за время нашего отсутствия братья опять что-нибудь натворят. Однако после ночных приключений — и выдраивания под присмотром Кесана всего, что вообще можно было выдраить — они спали без задних ног. Надо было срочно приводить на корабль команду и сдавать эту беспокойную троицу на попечение боцмана… Не знаю, почему с ними всё ещё возилась Араэле, но вот меня они иногда до ужаса утомляли. Зато когда уставшие братья спали, на дирижабле устанавливалось поразительное спокойствие. И даже кузены, запертые и связанные, уже не так громко стонали и проклинали нас…
Глава 68
В которой команда, наконец, занимает места на дирижабле, а потом мы покидаем Сканду и отправляемся к далёкой цели на востоке, пытаясь скинуть внезапно образовавшийся хвост.
Я нисколько не сомневался, что первым прибудет Илен. И я даже был уверен, что прибудет он именно тогда, когда мы все ещё спим. Так оно и случилось бы, но я, к своему неудовольствию, проснулся раньше. Из-за того что в утреннем полумраке требовательно зазвонил золотистый шар:
«Дзи-и-и-и-инь!».
Ну хорошо, что не красный и не чёрный… Эти-то, если верить моему опыту, ничего хорошего не предвещают. Золотой… Это, наверно, будет просьба на длительный срок. Я протянул руку и коснулся искрящейся поверхности.
— Алло, Фант? Привет! Это я!
— Привет, Фант слушает! Жалуйтесь!.. — ответил я сонным голосом.
— Не буду я жаловаться! Всё вроде пока нормально! — жизнерадостно ответил невидимый собеседник. — Но знаешь… Картины лучше слов!
— Не уверен в таком утверждении, но принимаю его… — всё ещё ничего не понимая спросонья, ответил я. — И на каком временном промежутке от него нельзя отказываться?
— Пока ты ищешь древности! — бодро ответил голос. — Он… гда важ…! Все…!
— А это какие-то определённые картины? — уточнил я. — Что мне на них искать?
— Ищи…од… то…! — помехи усиливались с каждым новым словом, и как я ни вслушивался, больше ничего не мог понять.
И как всегда, как только неизвестный собеседник перестал озвучивать просьбу, все помехи разом прекратились.
— Ну всё! Пока! — бодро сообщил голос из шара и пропал.
И шар пропал, и голос, оставив после себя скупые строчки совершенно непонятной просьбы:
Получена просьба уделять больше внимания картинам, чем словам.
Дополнительно — просьба актуальна, пока вы изучаете древности.
Оптимально — найти вход в Гнилой мир.
Градус бреда в просьбе однозначно зашкаливал. Гнилой мир… Я понятия не имел, что это вообще такое. А ещё я почти не видел здесь, на Терре, никаких древних картин. В общем, мне срочно требовалась чья-то консультация… Увы, карманной Академии Наук у меня под рукой не было. И даже если бы была, я вот совершенно не был уверен, что там мне смогут рассказать что-то определённое. Главный лозунг местной передовой науки всегда представлялся мне загадочной фразой: «Может, да — а, может, нет»…