Когда же я вылез, на меня сразу же навели стволы сразу трех винтовок, да и сам Иззатулла был вооружен, правда, только ножом.
— Что нужно?
Старик посмотрел на меня странным взглядом, потом на своих людей. Видно было, что ему неудобно. Но вместе с тем, было в его голосе нечто такое, что воспринималось как указание. Что-то на грани.
— Шурави! Раз ты врач, то помоги. А то кормить перестану!
— Ну и что дальше? Останешься без рабов! — спокойно произнес я. — Чего нужно-то?
— Мой младший сын заболел. Сильно. Горячий. Совсем плохой.
Конечно, помогать врагу это дело весьма неблагодарное. Да пропади они пропадом эти моджахеды, пусть хоть все передохнут. Безусловно, я мог бы отказать, но ничего хорошего мне это не дало бы. Мне нужен был прямой и лояльный контакт, ведь именно для этого я и устанавливал с ним связь во время «собеседования». В моем случае, учитывая намерения, нужно быть хитрым, коварным. Любой вариант полезен, все для дела. Все для пользы.
Хитростью и наглостью можно горы сдвигать. А глупый и ограниченный человек ничего не добьется. Уж в будущем, это станет чуть ли не жизненным кредо.
— Конечно, я помогу, чем смогу. Куда идти?
Не знаю, какой реакции ждал старик, но мой ответ он принял с каким-то призрачным облегчением. Меня повели обратно в кишлак, где я уже был ранее.
Внутри все тот же полумрак. У входа пришлось разуться — я же воспитанный, правила помню. А еще хозяина пропустил вперед — тоже немаловажный момент, который идет на пользу гостю, даже если он неверный.
За мной зашел только Саид и еще один, имени которого я не знал. Да меня это и не волновало, все они бородатые и на одно лицо. И воняло от них одинаково — с водой ведь беда, а гигиена просто сложное слово.
В кишлаке все так же горели лампадки, в центре большой комнаты тлеющий очаг, от которого веяло теплом. Пахло какими-то травами и жаренным мясом. Меня провели в третью комнату, что поменьше. Там, на диване, больше похожим на огромную бесформенную подушку, заваленную одеялами, лежал человек. При нашем появлении, какая-то женщина закутанная в темный хиджаб или паранджу, поспешила покинуть комнату.
С первого взгляда стало понятно, что у лежащего проблемы.
Душману на вид было лет тридцать, может меньше. При моем появлении, он вяло дернулся, посмотрел на меня злыми глазами, потом на Иззатуллу. Старик ему что-то сказал и тот кивнув, успокоился. Рядом со стеной стоял автомат Калашникова, скорее всего, трофейный. Видимо, подобранный на месте схватки, когда мы подорвались на мине.
— Что с ним? — коротко спросил я.
— Два дня назад упал, сорвался с обрыва и сломал ногу. Ему оказали помощь, все было нормально. Но вчера вечером стало плохо. Все хуже и хуже. А сегодня он совсем плох.
Само собой, я не врач, но в медицине более менее соображал, особенно в плане оказания первой помощи при пулевых и восемь минут зажимать пальцами перебитую артерию на шее у двенадцатилетнего мальчика, пока не прибыли медики и не перехватили инициативу на себя. Мне потом родители пытались благодарность выразить, деньги предлагали. Но я отказался. За такое не благодарят.
Очевидно, что никаких лекарств тут не было, от слова совсем. С первого же взгляда стало понятно, что у него жар и лихорадка. Раз сломал ногу, значит пошло воспаление на весь организм и оно достаточно серьезное.
— Температура у него! — коротко пояснил я.
Затем перешел к осмотру пострадавшей конечности. Как я и думал, так и оказалось. Открытый перелом, который душманы, наверное, пытались лечить по-своему, но тот оказался слишком сложным. Кость вроде как вправили, наложили шину из дощечек. Забинтовали. Но перевязка была просто ужасной. Минуты три я возился над ним, а за всеми моими действиями пристально наблюдали. Саид постоянно держал меня на прицеле. Краем глаза я отметил, что все его действия были совершенно глупы и наивны — мне не составило бы труда напасть и отобрать у него оружие, пристрелить обоих, а дальше пробиваться к зиндану. Только зачем?
Наконец, когда я закончил, повернулся к старику и тяжко вздохнул.
— Уважаемый Иззатулла, ваш сын умрет, если не оказать ему квалифицированную медицинскую помощь. Перелом это половина беды, его не долечили. Пошло осложнение. Он умрет, если ему не помочь.
— Так помоги! — произнес он.
Во взгляде старика читалась немая просьба и одновременно гордость, превосходство. Ведь я пленник, который тут против своей воли. Да, я выразил желание остаться, чтобы не возвращаться в Союз. Но слова, это слова. С чего бы мне верить?
А теперь именно от этого самого пленника зависит, выживет ли больной. Очевидно, что в кишлаке или где-то поблизости должен быть и свой человек, соображающий в медицине, но почему-то его не пригласили, а обратились ко мне, солдату советской армии, которого насильно хотели сделать рабом…
— Как я помогу? — возразил я. — Нет ни лекарств, ни бинтов. Нет даже градусника. Нужны антибиотики, обезболивающие, перевязочный материал, антисептики. Условия тут не для таких ран. Я врач, а не волшебник! Сейчас время работает против него. Если не помочь, он ногу потеряет, а может и жизнь. Я плохо знаком с вашими обычаями, но считаю, что такая смерть для моджахеда не будет достойной…
И я был прав. Надавил на больное.
Если моджахед погибал в схватке с врагом, это хорошо. А вот так, на подушках — позор.
Старик уселся на подушку, задумался. Принялся наматывать на палец свою седую бороду. Было тихо, лишь быстро и часто дышал пострадавший.
— Шурави! — хозяин кишлака принял какое-то решение. — В часе пути отсюда есть другой, большой кишлак. Там есть базар. Можно купить все. Аптека даже. Лекарства тоже.
— Да, это решение! — согласился я, рассчитывая именно на такой вариант. — Если меня туда отведут, я могу взять все, что нужно. Тогда у него будет шанс.
— Напиши, что нужно купить. Я отправлю Саида, — возразил Иззатулла. — Он быстро сбегает и принесет все, что нужно.
Ну нет, такой вариант меня не устраивает совершенно.
— Так не получится! — спокойно возразил я, качая головой. — Я должен своими глазами увидеть их, проверить. Саид, конечно, может принести то, что я напишу, но там могут быть лекарства, у которых уже закончился срок годности. Просроченные лекарства не принесут пользу, а может, даже сделают еще хуже.
Тут пострадавший заскрежетал зубами — видимо, хорошо прижало.
Это стало решающим фактором.
— Хорошо! Пойдешь на базар! С тобой шестеро моих людей. Деньги тоже дам. Возьмете все, что нужно и сразу назад. А сейчас, тебя отведут обратно к яме. Через час пойдете. Но даже не думай что-то устроить или убежать, а то твои друзья тоже сильно пожаленют.
— Как скажешь, — согласился я. Такой расклад меня устраивал. — Куда же я против шестерых?! И я думал, что ты меня понял… Разве нет?
— Саид! — старик приказал ему что-то. Тот изменился в лице, закивал, что-то ответил. Меня вернули обратно к зиндану.
Когда я все рассказал Корнееву и Самарину, те отреагировали неоднозначно. Один был вроде как за, другой категорически против.
— Макс! Да на хрена они сдались? Пусть подыхают! — возмущался Самарин. — Они столько наших перебили. Лавров погиб, Горелов. Этот наверняка наших убивал, издевался над другими. А ты его лечить. Ну, зачем?
— Дима, думай шире. Это прекрасный шанс втереться в доверие. Осмотреться, понять, где мы находимся. Возможно, в том кишлаке будет что-то, что поможет нам сбежать. Думаешь, мне есть дело до этого душмана?! Да чихать я на него хотел. Сам бы глотку перерезал. Но этот же момент можно развернуть в свою пользу и извлечь выгоду.
— Ну, не знаю… — нахмурился тот. — Уверен?
— Да. Паша из чего можно приготовить самую простую взрывчатку? По частям, чтобы они не догадались. Со мной пойдут душманы, как охрана. Сильно сомневаюсь, что у них есть хоть какое-то понимание химии или о составе взрывчатых веществ.
Корнеев даже улыбнулся.
— А ты я, смотрю, хитрец! Эка ты все развернул, стратег. Ну, допустим, скажу тебе все и если очень повезет, то ты купишь все необходимое. Как ты это принесешь сюда?
— Сюда и не нужно! — загадочно хмыкнул я. — У меня пока еще нет четкого плана, но все в процессе. Мы выберемся отсюда, главное, дров не наломать.
Уже через полчаса меня вновь вытащили из ямы. Связали руки. И повели.
Спереди шло трое вооруженных духов, за мной еще трое. Старшим был не Саид, а тот самый моджахед, что ходил с Калашниковым без крышки ствольной коробки. Его имя, насколько я понял, было Самандар. Само собой, сам Иззатулла не пошел — уровень не тот, да и возраст. К тому же, в его присутствии, не было никакой необходимости.
Мы вышли из кишлака и направились на юг, постепенно смещаясь на юго-восток. Двигались цепочкой, один за другим. Меня то подгоняли, то наоборот тормозили. За пояс привязали веревку, вроде поводка. Я не стал препятствовать, хотя меня это сильно возмутило. Ладно, потерпим. Если я устрою разборки тут, ничего хорошего не получится.
Шли долго, минут сорок точно. То поднимались, то спускались. Несмотря на то, что вокруг были горы, местность не изумляла. Красоты тут не было. Воздух чистый, это да, не поспоришь. Еще было достаточно прохладно, около пятнадцати градусов. Тропа была извилистой, хорошо протоптанной в местах, где скала переходила в грунт и обратно. Кое-где лежал помет, оставленный вьючными животными. Пару раз я обращал внимание на попадающиеся на земле пустые гильзы. Даже один раз целый попался.
Конвоиры внимательно следили за всеми моими движениями, по крайней мере, первое время точно. Потом расслабились, ведь поводов для проблем я не давал.
Вскоре впереди, в самой низине показался кишлак, который был куда больше того, в котором держали нас. Три или четыре десятка глинобитных и каменных домов, сараи, высокая, местами рассыпавшаяся ограда. И много людей в традиционной свободной одежде, темных, серых и бордовых тонов, в основном это были старики, женщины и дети. Ну, оно и понятно, мужчины-то у них занимались другим.