ё. Гать лежала прочно, не колыхалась и не тонула.
Я снова потыкал жердью и обнаружил продолжение тропинки. Глазу она была совершенно не видна. С непривычки каждый шаг приходилось нащупывать жердью.
До противоположного края болота было километра два. Как же они тут пробирались? С такой скоростью далеко не уйдёшь.
Я снова огляделся и увидел лежавшую на кочке палку с примотанным к ней пучком сухой травы.
Вешка. Понятно.
Тропинка была размечена этими вешками, идти от одной вешки к другой было удобно. Убегая, бандиты выдёргивали за собой вешки.
Я снова нащупал жердью гать и сделал её несколько шагов вперёд. Так и есть. Следующая вешка валялась чуть в стороне.
Я оглянулся — до берега уже было около тридцати метров. Фёдор Игнатьевич и Павел молча смотрели на меня.
— Тут под водой настил из брёвен, — крикнул я. — По нему они и ушли. Надо бы выяснить — куда он ведёт.
— А тут и выяснять нечего, — ответил Фёдор Игнатьевич. — К ближайшему сухому месту. А там они выбрались на дорогу, которая идёт из Светлого к Еловому озеру.
— Андрюха, вылезай оттуда! — вмешался Павел. — Надо как можно быстрее добраться до телефона и вызывать сюда опергруппу!
Пока мы выбирались из леса, возбуждение постепенно спадало. Идти становилось всё труднее. Павел несколько раз присаживался передохнуть. У него не проходили тошнота и головокружение.
Поэтому, как только мы добрались до Черёмуховки, и участковый поговорил по телефону с РОВД, Фёдор Игнатьевич взял его под локоть и усадил обратно в «Газик».
— Поехали в медпункт, Паша!
— Так мне теперь опергруппу дождаться надо, — запротестовал Павел.
— Вот там и дождёшься. А пока фельдшер тебя осмотрит. И ты, Андрюха, с нами! У тебя вид тоже тот ещё.
В медпункте Катя осмотрела Павла и быстро поставила диагноз:
— Сотрясение мозга. Показан постельный режим.
— Вот ещё! — запротестовал, было, Павел.
Но Фёдор Игнатьевич был неумолим.
— Паша, или ложись в палату. Приедут твои — мимо тебя не проедут! Ты посмотри на себя — белый, как простыня!
Павел, и впрямь, выглядел плохо. Бледный, он то и дело морщился от головной боли и пару раз переспрашивал, жалуясь на шум в ушах. Без споров проглотил таблетки, которые дала ему Катя.
Закончив с Павлом, Катя осмотрела меня.
— У вас всё в порядке, Андрей. Но лучше день-два отдохнуть, выспаться.
— Спасибо, Катя! Можно с вами поговорить?
— Чаю?
Катя едва заметно улыбнулась.
— Да, спасибо!
Фёдор Игнатьевич поднялся со стула.
— Ну, я поеду! Считай, целый день прокатались, а дела не деланы. Андрей Иваныч! Ты держи меня в курсе, пожалуйста!
— Хорошо, Фёдор Игнатьич!
Проводив председателя, Катя поставила чайник. Я на секунду заглянул в палату — Павел спал, раскинувшись на узкой кровати.
— Ты дала ему снотворное? — спросил я Катю.
— Да, — кивнула она. — Отдых — лучшее лечение при сотрясении мозга. Вам, Андрей, я тоже советую отдохнуть.
— Вы уже говорили, — улыбнулся я.
— Так о чём вы хотели поговорить? — спросила Катя, разливая по чашкам горячий чай.
И тут я испытал затруднение.
Как объяснить Кате, откуда у меня подозрения?
— Вы можете посчитать это простым любопытством. Скажите — как сейчас обстоят дела с ранней диагностикой раковых опухолей?
Катя встревоженно взглянула на меня.
— Вы подозреваете, что больны? Какие симптомы, ощущения? Говорите всё, как есть, ничего не скрывайте! Это очень серьёзное дело, Андрей! Но если вовремя поставить диагноз — есть шансы на успешную операцию.
— Нет, Катя! Дело не во мне. Я подозреваю, что мой… что один из моих знакомых может заболеть. Но это неточно. Чёрт!
Я потёр рукой лоб.
Катя терпеливо ждала.
— Скажем так — сейчас никаких симптомов нет. Но я опасаюсь, что через год или два они могут проявиться.
— Через год или два? — удивлённо спросила Катя. — Но с чего вы вообще это взяли, Андрей?
И что я мог ей ответить?
— Хотя… кажется, я понимаю, — продолжила Катя. — Эту тему мы в училище затрагивали только вскользь. У вас фобия, верно, Андрей? Вы боитесь заболеть?
— Нет, — с жаром запротестовал я.
Но потом одумался. Все остальные версии, объясняющие моё любопытство, вызывали ещё больше вопросов, на которые я не могу ответить.
— Ну… в общем, есть такое, — опустив взгляд в чашку, признался я.
— И вы думаете, что знакомство с научной стороной вопроса поможет вам преодолеть страх, — продолжила Катя.
— Да, мне так кажется.
— Вы совершенно правы, Андрей! Но я мало что могу вам рассказать. Думаю, вам лучше съездить в районную поликлинику и поговорить с онкологом. Думаю, он сможет развеять ваши опасения.
— Спасибо, Катя! Я обязательно съезжу. Вот только время выбрать трудновато. А всё-таки — что можете сказать по этому поводу вы? Ведь вы недавно учились. Может быть, есть какие-то новые технологии, способы диагностики.
— Ну, — задумалась Катя. — Вспомнила! Кажется, в шестьдесят седьмом году наши советские учёные открыли ранний метод диагностики. По маркерам. Да! Одному из них ещё вручили Нобелевскую премию. Только я забыла его фамилию.
Уши Кати покраснели.
— Но я непременно уточню в конспектах. Знаете, я очень тщательно вела конспекты, всё записывала.
— Спасибо, Катя! — поблагодарил я.
— Не за что, Андрей, — серьёзно сказала она. — Я уверена, что вы совершенно здоровы. И помните — вам нечего стесняться. Многим людям свойственны иррациональные страхи. Я, например, раньше очень боялась пауков.
— А сейчас? — поинтересовался я.
— А сейчас не боюсь. Знаете, как я этого добилась?
— Как?
— Завела себе ручного паука! — торжествующе воскликнула Катя. — И наблюдала за ним. Он жил у меня в комнате почти полгода.
За раскрытым окном затарахтел и смолк автомобильный двигатель. В дверь кабинета постучали.
— Войдите! — ответила Катя.
— На пороге появился усталый капитан из РОВД. Его чёрные усы раздражённо топорщились.
— Ну, что тут у вас опять случилось? — спросил он.
День казался бесконечным.
Допросив меня, а потом Фёдора Игнатьевича, капитан правильно оценил ситуацию и по телефону запросил подкрепление.
Через два часа в Черёмуховку прикатил автобус, битком набитый милиционерами, «ПАЗ» с криминалистами и два грузовика солдат из ближайшей воинской части. А над крышами разрывал винтами небо вертолёт.
Затем милицейское начальство потащило меня обратно в Вязник — показать оперативной группе место взрыва и перестрелки. Выручила Катя, которая категорически заявила, что моё здоровье не выдержит такой нагрузки.
Посовещавшись, высокие чины согласились на то, чтобы я показал нужное место с вертолёта. Но тут вмешался Фёдор Игнатьевич и твёрдо сказал, что полетит сам.
А Павел всё это время спал в палате. Катя заперла дверь на ключ, ключ положила в карман халата и не отдала его даже целому полковнику с красным от осознания собственной значимости лицом.
— Больной Вольнов нуждается в отдыхе, — заявила она. — Приходите завтра, я посмотрю — что можно сделать.
Полковник изумлённо посмотрел ей вслед и вытер лысину большим белым платком.
— Кремень-девка!
Улучив момент, я напомнил взмыленному капитану про дорогу, в сторону которой ушли бандиты.
— Туда уже выехали, — кивнул он и тут же отвернулся от меня.
— Семёнов! Ну, куда ты собаку повёл? — закричал он. — Нам же ехать сейчас!
— Пописать, товарищ капитан! — отозвался Семёнов. — Идём, Пират!
Я подёргал капитана за рукав.
— Ну, чего тебе? — обернулся он.
— Я могу идти?
— Да, конечно! Но, если что — будь пока дома.
Я, собственно, так и собирался.
Но дома меня поджидал сюрприз.
Возле моей калитки стоял знакомый «УАЗ» с ленинградскими номерами. Улыбающийся Рустам вытаскивал из машины раскладушку.
Глава 22
Нежданно-негаданно в моём доме образовался целый штаб операции. Генерал-майор Георгий Петрович Вотинов оказался не простым армейским генералом.
— Я как услышал, что ЧП в твоём районе — даже обрадовался! — улыбнулся он. — Такой повод на денёк вырваться из города. А то всё в кабинете, да в кабинете. Не стесню, Андрей Иваныч?
— Не стесните, Георгий Петрович, всё в порядке!
— «Чёрные копатели» — это дело как раз по нашему профилю. Незаконный оборот оружия, сам понимаешь, штука серьёзная. Это не курицу на рынке украсть. Расскажи-ка мне в двух словах — что ты видел, что слышал.
Я подробно пересказал Георгию Петровичу историю с найденной местными пацанами гранатой. Он только головой покачал.
— Ох, отчаянные ребята! Ремнём бы их отходить. Сколько таких уже подорвалось по стране — не перечесть! Как, ты говоришь, их зовут?
— Георгий Петрович, можно с ними как-то помягче? Они уже осознали.
— Осознали?
Георгий Петрович, улыбаясь, покачал головой.
— Разберёмся.
В кухню без стука вбежал армейский лейтенант.
— Товарищ генерал-майор, разрешите? Вертолёт ждёт!
— Хорошо, сейчас иду. Рустам! Возьми у Андрея Ивановича адреса ребят и к двадцати ноль-ноль доставь их сюда!
— Слушаю, товарищ генерал-майор!
— Андрей Иваныч! Неловко тебя просить, но больно уж баня у тебя хороша! А я из города теперь неизвестно, когда вырвусь.
— Сделаем, Георгий Петрович!
Вертолёт, словно деловитая стрекоза, улетел в направлении Вязника. А я подхватил рюкзак и отправился в магазин. Гостей надо было чем-то кормить.
В прохладном помещении магазина было пусто. Лида, накинув на плечи лёгкую кофту, читала книжку.
— Здравствуй, Андрюша! — улыбнулась она мне.
— Здравствуй, Лида!
Я наклонился над прилавком. Лида потянулась мне навстречу, и я поцеловал её мягкие тёплые губы.
— У тебя сегодня полный дом народу, да? — спросила она.
— Так уж вышло. Ещё и ночевать останутся. Вот думаю — чем их всех кормить?