Захотелось броситься назад, чтобы лично убедиться, что оба целы. Вражда этих двоих делала мне гораздо больней. А еще меня будто полоскали перед всеми после первой ночи, выставляя на обозрение белье. Нет бы дать забиться в угол и пережить все это в тишине. Так нет же – весь дворец на ушах!
– Не надо, – вдруг послышалось тихое. – Они оба не стоят тебя. Полетели отсюда.
Яр поднялся, выудил из моего рюкзака паспорт и направился в зал. Я знала, что у него много всяких паспортов. Выглядит он старше, паспорт это подтвердит, поэтому проблем у нас не будет.
– Полетели, – прошептала я, тяжело сглатывая, и обернулась к окну.
Да, наверное, Яр прав. А тихий угол манил все больше.
В Питер мы прилетели поздней ночью. И будто оказались в другом мире. Холодном, равнодушном и чужом. Под кроссовками хлюпали лужи, капюшон методично присыпало моросью, а взгляд разбегался от разных указателей. Я что-то забыла русский… или нет?
– Яр, нам туда, – ткнула пальцем. – Такси должно остановиться там.
– Куда поедем?
– Пока что в гостиницу какую-нибудь.
Никогда бы не подумала, что «с чистого листа» выглядит вот так. В прокуренном воздухе остановки такси расплывались рекламные вывески, в глазах рябило и щипало от усталости. Я почти не спала несколько дней, только раньше меня это не беспокоило. А сейчас будто силы все вытянуло.
– Яр, давай ты вернешься домой? – посмотрела я на брата, когда мы остались на площадке одни. – Это моя жизнь. Не надо ей жить. Это неправильно.
Мы уставились в глаза друг друга. Я – неуверенно, он – твердо, без каких-либо вопросов.
– Я уже говорил – это наша жизнь. Неправильно бросить тебя и не найти смелости признать свою слабость, – вдруг прорычал он со злостью и взял меня за руку: – Я проведу с тобой жизнь. Пока ты здесь со мной.
Я не была дочерью Повелителя. У меня не было впереди вечной жизни, как у Амала, Аррана и Яра. В их жилах течет кровь Повелителей мира, а в моей – наемного убийцы. Стань я женой одного из них, и моя жизнь продлилась бы вечно.
Но я не стала.
Одной ночи с Амалом для этого недостаточно.
Передо мной открылись двери такси, и я пришибленно забилась в нутро машины. За окнами поплыл ночной уставший город. Было настолько зябко, что даже меня продирал под толстовкой.
Перед глазами петляли дороги, подмигивали красными стоп-сигналами машин, а я слушала песни на едва ли не забытом языке. Придется сначала вспомнить его. А потом уже планировать жизнь…
– Я ткнул ему просто в точку на карте, – тихо сообщил мне Яр. – Надеюсь, мы друг друга поняли.
Как оказалось, и правда поняли. Нас привезли к сияющему отелю и оставили у входа.
– Яр, это очень дорого.
– Пошли, – потянул он меня за руку.
– Значит так, – уперлась я. – Не надо мне обеспечивать жизнь за счет кредитки твоего отца.
– Он и твой отец. Он тебя вырастил, – гневно сдвинул брат брови. – Давай это в теплом номере обсудим? Снег уже сыплет, а мы с тобой тут в толстовках стоим.
Начинало раздражать. Будто мне пять лет, и я ушла из дома. И все мне потакают – следят, чтобы не умерла с голода и не замерзла в подворотне. Детский сад какой-то. Но я послушно потащилась за Яром. Устрою дебош позже. Яр уже трещал с персоналом на английском, а я стояла, надвинув капюшон на нос и дрожа. Когда нас, наконец, проводили в номера, сил ни на что не осталось. Я бросила чемодан посреди комнаты и сразу направилась в ванную. Набрала маму и поставила мобильный на бортик ванны.
– Малявочка, привет, – выдохнула мама, улыбаясь мне в экран. – Как вы долетели?
– Мам, нормально все. Устроились в отеле. Как там?
Мама только глаза закатила:
– Сложно все. Повелители особо и не лезли, но Аррану досталось. Он в больнице.
– Понятно. Ну, он очень хотел оказаться в больнице, как мне показалось.
– Да, вышло необдуманно, – вздохнула она. – Амал не хотел причинять ему вред, но… не вышло.
– Насколько все с ним плохо?
– С Арраном? Я не знаю, Малек. Да и кто я такая, чтобы лезть? Майрин прилетела.
Майрин была женой Азула и матерью Амала. Белоснежная красавица с синими глазами и настороженным взглядом. Я видела ее всего пару раз за все время. Казалось, она избегает визитов во дворец Аршада. Я почувствовала, что она скрывает какого-то зверя, но разобраться, какого именно, не смогла.
Однажды в детстве я застала их в одном из потаенных углов сада. Аршад стоял перед ней на коленях, а она улыбалась, смущенно глядя на него. Потом просто села напротив, скрестив ноги, и они улыбнулись друг другу как друзья.
Интересно, сможем ли мы когда-то так улыбнуться друг другу с Амалом? Не думаю. Не смогу.
Теперь мысли о нем замораживали все в груди, и даже горячая ванна не смогла меня отогреть. Я чувствовала себя… никчемной. Не оправдавшей доверие. Стоило дать слабину, и он не простил. Слабость и страх его сияющего мира недостойны. Что ж…
– Мальва?
– А? – опомнилась я. – Прости, я задумалась. Там уже весь дворец знает, что меня лишили девственности?
– Что? – распахнула она глаза, а я втянула голову в плечи. – Мальва…
Ее встревоженный взгляд полосовал душу и без того растерзанную на куски. И я разозлилась:
– Мам, я взрослая. Все. Давай не будем это обсуждать.
– А с кем ты это обсудишь?
– Нечего обсуждать, – шмыгнула я носом.
– Я всегда рядом. Если захочешь.
– Я знаю, – сдавленно отозвалась я.
В горле встал ком, и я заплакала. Жмурилась, пытаясь сдержать слезы, но не могла.
– Хочу тебя обнять…
– И я, – зажмурилась я. – Мам, все… наладится, да?
– Я не знаю…
– Ты такая сильная. Ты вытащила нас из ада… меня и Сальве… Мам, я хочу быть достойна тебя.
– Тебе не нужно быть достойной, Малявочка.
– Мне нужно. Для меня это важно.
Наши взгляды встретились, и она долго смотрела мне в глаза. Я уверена – она понимала все и даже больше. То, что было недоступно мне. Но так хотелось, чтобы она верила в меня.
– Хорошо. Только ты же знаешь: если я нужна – примчусь к тебе. Ладно? Обещаешь позвать?
– Обещаю, – улыбнулась я сквозь слезы. – Люблю тебя.
– И я тебя.
– Пока.
И я отбила звонок. Как же с детьми тяжело! Наделают всякого, а ты потом нервничай.
– Малек! – вдруг стукнули в двери, и я вздрогнула. – Ты там уснула?
– Ты же слышишь, что нет, – проворчала я, шмыгая носом.
– Ужин привезли.
И это я тоже слышала.
– Маме звонила, – вышла я из ванной и замерла посреди номера. Яр расположился на моей кровати, уплетая большую лепешку. – Будешь сам тут спать в крошках.
– Я аккуратно.
Все же его компания согревала. Но благодарить его за это не стоило, а то он совсем забудется.
– А я отцу звонил.
– Что говорит? – уселась я рядом и взялась за первый попавшийся в руки сандвич.
– Передает тебе, что очень переживает за тебя. И просит напомнить, что он – твой отец и всегда окажется рядом за секунду, если понадобится.
Мда, завидное родство. Повелитель рядом за секунду…
– Как ты теперь учиться будешь?
– Вы говорили с ним об этом? – вздернула я скептически бровь.
– В том числе.
– Никак. Завтра поищем квартиру, потом – информацию о поступлении в медицинский. И будем искать работу. А ты сдашь мне папину карточку.
– Это моя карточка, – отвернулся он. – Я согласен с твоим планом, но карта у нас на всякий случай будет. Мало ли кто-то попадет в больницу? Или еще что…
– Вот зачем ты увязался, а? – закатила я глаза.
Ужин, правда, был вкусный. Номер – теплым и уютным. А Яр – непривычно сговорчивым. Он не реагировал уже на мои колкости, а глядел в окно, думая о чем-то.
– Ты помнишь этот город? – спросил вдруг.
– Да.
– Какой он?
– После того места, где я родилась, очень приветливый. Светлый, добрый, щедрый, дружелюбный. Я была очень испугана, когда мама привезла меня сюда. Но все быстро наладилось, пока отец не явился снова. И нас спас Аршад. – Я вытерла пальцы и облизала губы. – И готовят тут вкусно. Амалу стоило бы тут пожить. Для разнообразия.
– У брата свои трагедии, – уклончиво отозвался Яр. – Он очень любит отца…
– Так и ты любишь.
– Мой отец, сколько его помню, было окружен любовью. Мама, Амал, ты… А тот отец, которого знал Амал, был глубоко несчастен.
Я пожала плечами:
– Нельзя жить чьей-то жизнью, Яр. Даже если она у тебя длинная, и ты не знаешь, на что ее потратить. У меня вот она короткой оказалась. Поэтому я не собираюсь терять времени. Спокойной ночи.
Он тихо вышел, а я упала на кровать и сразу же уснула.
***
Амал
– Уходи…
Я повернул голову к Аррану. Очнулся, наконец. На него было больно смотреть. Весь перемотанный, лицо распухло от ожога…
– Пришел напомнить, какой ты у нас победитель без царапины?
– Пришел напомнить тебе, какой ты у нас идиот, – огрызнулся я. – Нет здесь победителей.
– Я хоть что-то сделал, – прошептал он треснувшими губами, болезненно морщась. – Ты же просто использовал и вышвырнул Мальву.
– Не твое это дело, – процедил я.
– Я не позволю Мальве остаться смертной.
– Хорошо жить без ответственности, да, Арран? – поднялся я со стула и направился к нему. – Когда можно делать все, что хочется. И даже на мать тебе плевать. Ты не моргнув глазом пришел меня убить.
– Мама поймет, – гневно блестел он на меня глазами.
– Ты ее спроси сначала! – процедил я неприязненно.
– А что мне надо было, поговорить с тобой по душам? – скривился он.
– Просто не лезь. Мальва – не твоя.
– Она – моя истинная. И ты ничего с этим не сделаешь, – холодно всаживал он в меня остро заточенные слова. – Будет все, как у родителей – она станет моей, а ты останешься один. И ты это знаешь. А теперь убирайся из моей палаты!
Захотелось его добить. Но я сцепил зубы и вышел. И сразу наткнулся на взгляд матери. Она стояла, оперевшись о стену напротив. Показалось, что я за эти несколько дней стал старше нее на сотню лет, а она все такая же юная… Но взгляд ее потух и непривычно потемнел.