Я не понимаю, как существуют люди, которые, как и я, не могут двигаться. Как они живут и радуются жизни? Да ты даже в туалет не можешь сходить, потому что приходится кого-то просить, а это очень унизительно.
Ты становишься обузой для тех, кто с тобой рядом. Ведь жизнь прекращается не только у тебя, но и у них, кто ухаживает за тобой. Потому что им нельзя от тебя отлучаться, а если с тобой что-нибудь случится? И как жить при таком распорядке? Ты перестаёшь общаться с друзьями, отходишь от прежней жизни и правил, которых постоянно придерживался. Ты ломаешь себя, свои мысли и чувства, пытаешься меньше чувствовать и замечать, чтобы окончательно не свихнуться от того, что происходит вокруг. Наверное, это и называется адом.
– Мариночка, посмотри на меня, – мамин нежный голос отвлёк от мыслей, которые выжигали меня изнутри. Я перевела взгляд на родительницу.
– Мам, прости меня.
– Что? О чём ты говоришь?
– Я виновата.
– Марина, ты о чём? – мама старательно делала вид, что не понимает, о чём я ей говорю. Но она всегда была плохой актрисой.
– О том, что вы с папой теперь не сможете нормально жить из-за меня.
– Милая моя, ты что такое говоришь? Мы любим тебя. А ты привыкнешь, главное, первое время перетерпеть, и всё наладится.
– Ничего уже не наладится. Я теперь останусь на всю жизнь такой, – и вот мои первые слёзы, которые побежали быстрой рекой.
– О-о-о… Дорогая, не плачь, не нужно. Мы всё переживём вместе.
– Мам, мне двадцать один год, я только добилась того, о чём мечтала, и того, к чему шла все эти годы. А ты говоришь, всё наладится?
– Что я могу сделать для тебя?
– Уйти.
– Что?
– Я хочу побыть одна, пожалуйста.
– Хорошо, – мама поцеловала меня в лоб и ушла, оставив меня с моими мыслями наедине. Первой мыслью было то, что ведь медицина порой ошибается. Многие встают после ещё более сложных травм, всё ведь возможно. Даже смирилась с тем, что моя карьера закончена, но хотя бы опять начать ходить. Уйду в бизнес к отцу, как он и хотел, стану бизнес-леди. Выйду замуж за Матвея, и всё будет прекрасно.
Не о таком я мечтала и не к этому стремилась. Но жизнь наша такая штука, что нет времени писать на черновик. Нужно жить настоящим, которое происходит в эту секунду. Мои часы, видимо, сломались, просто остановились, и их теперь не починит ни один часовщик.
После двух месяцев нахождения в больнице меня выписали домой. Мою комнату родители перенесли на первый этаж, чтобы я могла самостоятельно передвигаться в электронном кресле. Из всего тела у меня двигалась только правая рука, и то только до локтя. Но я могла управлять своим креслом самостоятельно. Чтобы за мной ухаживать, родители наняли сиделку. Девушка хорошая, но не в моём положении. Чем больше я проживала на этом свете, тем меньше мне хотелось видеть людей. Почти всегда хотелось закрыться у себя и, просто сидя в своём кресле, которое, мне кажется, уже приросло ко мне, смотреть в окно. Тихо, молча, чтобы никто меня не трогал и не беспокоил.
Каждый день мне казался тёмным и мрачным, солнечные летние дни ещё больше омрачали существование. Мои мысли всё больше уходили к тому, чтобы сделать эвтаназию. Хотя где-то глубоко в душе теплилась небольшая надежда, что может произойти чудо. Но оно так и не приходило. Наверное, за эти два месяца я прочитала больше молитв, чем все верующие за всю свою жизнь. Но чудо так ко мне и не пришло.
Моё одиночество прервал стук в дверь, я не ответила, и тогда дверь кто-то открыл и вошёл.
– Привет, – раздался тихий, робкий голос, который принадлежал Матвею.
– Решил навестить и посмотреть на меня?
– Да, – я развернула своё кресло и взглянула на мужчину, который стоял в дверях, как всегда, в идеально выглаженном костюме. В руках у него красовался огромный букет роз. Никогда не любила розы, терпеть не могла их сладкий с горчинкой запах, всегда от него воротило. Моя любовь – ромашки. Нежные, лёгкие полевые ромашки. Когда вижу эти цветы, переношусь в далёкое детство, где, гуляя по лесу с дедом, я собирала эти прекрасные цветы и делала из них венки.
– Это тебе, – показал он мне букет.
– Спасибо. Прости, не могу предложить чаю. Как видишь, я недвижна, если хочешь, налей себе сам.
– Нет, спасибо. Я, Марин, поговорить пришёл.
– О чём? Ты разве не всё сказал в прошлый раз?
– Да, некрасиво получилось, но ты меня пойми…– он запнулся словами, замолчал.
– О нет, не нужно. Конечно, я всё понимаю и принимаю твои слова. Как ты там сказал? Я не могу быть с калекой, мне нужна нормальная девушка и жена, которая сможет обеспечить меня детьми. Так? Я ничего не упустила?
– Прекрати.
– Матвей, какого чёрта ты припёрся? Мы всё выяснили, так прощай. Не приходи больше, а лучше забудь дорогу сюда, – я снова развернулась к окну. Злость бушевала у меня в груди. Теперь это чувство стало для меня родным. Кроме него я больше ни черта не ощущала.
– Марин.
– Если ты сейчас же не выйдешь, тебя выгонит охрана, которая будет меньше чем через минуту, – после этих слов я только услышала, как полетел на стол букет цветов и хлопнула дверь. Закрыла глаза и выдохнула. Как же я устала от тех, кто просто вот так вот приходил посмотреть на меня, убедиться, на самом ли деле я в коляске и не могу двигаться. Они просто приходят и смотрят, как на зверя в зоопарке, а потом с лёгкой душой уходят.
– Марина Станиславовна, у вас всё в порядке? – послышался за спиной голос сиделки.
– Да, Лиза, всё в порядке, как всегда.
– Мне поставить букет в вазу?
– Нет, выкинь его.
– Но он такой красивый.
– Я сказала, выкинь или забери это уродство себе, если хочешь.
– Хорошо. Как скажете, – вела себя как последняя стерва, а иначе не умела. Из доброй и вежливой Марины, которая любила жить, превратилась в злую, вечно недовольную девушку. И меня все раздражали. Даже иногда солнечный свет приводил в бешенство. Тогда я закрывалась у себя в комнате, опускала шторы, которые придавали полнейший мрак, и включала на всю громкость музыку. Она выбивала своими басами все мысли из моей головы. Вот что может один случайный поворот событий сделать с человеком. С каждым днём я всё больше жалела, что эта машина не переехала меня, а просто сбила. Лучше бы уж всё закончилось смертью, а не инвалидной коляской.
Глава 5
Первое, чему учит заключение, это выжить и не сломаться. Сначала я думал, что здесь же и подохну, но человек – это такая способная и живучая тварь. Она везде приживётся и в любых условиях.
Всё, что показывают в фильмах, это детские сказки по сравнению с тем, что происходит на самом деле. Все эти пять лет я продолжал тренироваться. Да, знаю, что мне бокс уже не светит, но тело без тренировок просто умирает. Кто знает, может, моё спортивное тело ещё кому пригодится, хотя это навряд ли.
Все эти годы спасало только то, что меня ещё помнили и я не один. Тренер и друг Димка навещали. Рассказывали, что творится за забором с колючей проволокой, и не давали упасть духом, которого оставалось только на один вдох.
Он вышел из тюремных ворот, вдохнул поглубже прохладный весенний воздух, сразу же ворвавшийся в его лёгкие, и закашлялся. Никогда ещё день не был прекрасен, как сейчас. Светило ослепляющее весеннее солнце, от которого выступили слёзы на глазах. Он не верил тому, что сейчас происходит. Как же давно Глеб ждал этого момента, когда сможет выйти на свободу и начать всё заново, не повторяя прежних ошибок, за которые заплатил сполна.
Он сделал ещё пару шагов вперёд, посмотрел вдаль и улыбнулся единственной машине, которая ожидала у ворот. Сделал ещё шаг, дверка автомобиля распахнулась, оттуда вышел Димка и, переходя на бег, бросился в объятия друга.
– Привет, брат, – они обнялись по-приятельски и пожали друг другу руки.
– Спасибо, что встретил.
– О чём ты говоришь? Господи, я не верю, что ты снова здесь, по эту сторону жизни.
– И не говори, – Глебу было приятно видеть старого друга, который не отвернулся от него и поддерживал на протяжении долгих пяти лет. Всё-таки в его жизни не всё плохо. Остались ещё люди, которые, несмотря на трудности, поддержат в любую минуту.
– А ты в хорошей форме, – ударил мужчина Глеба по-дружески в живот.
– Пять лет не пропали даром.
– Пошли, я тебя кое-куда отвезу, – Дмитрий развернулся и пошёл в сторону машины. Глеб последовал за ним, бросил на заднее сиденье свою сумку и устроился на переднем сиденье.
– Хорошая машина.
– Спасибо. Я её недавно приобрёл. А главное, вместительная и лошадок немало.
– Куда мы едем?
– Это сюрприз.
– Не люблю сюрпризы.
– Знаю, но это хороший сюрприз, – Глеб только вздохнул и молча уставился в окошко. Весна полностью вступала в свои права. Деревья стали одеваться в зелень, и земля вновь покрывалась травой. Зимний холодный воздух с каждым днём сменялся на тёплый, и казалось, что мир снова оживает. За пять лет, которые Глеб провёл за решёткой, он и забыл, как выглядит мир снаружи. Ему всё казалось новым, как будто он это видел в первый раз.
– Дим, можно я у тебя перекантуюсь пару дней, пока не найду работу?
– Глеб, братан, я тебя не узнаю, – Дмитрий ещё раз взглянул на друга, отвлекаясь от дороги, – конечно, можно, о чём разговор? Живи сколько нужно.
– Спасибо.
– Возьми, там в бардачке карточка, на ней твои деньги, которые остались от продажи квартиры и машины. Там немного, но на первое время тебе хватит. А кстати, куда хочешь устроиться? Опять в спорт?
– Куда уж мне. Для меня все пути теперь закрыты. Я даже не знаю, куда могут взять бывшего заключённого. Может, в грузчики податься? – он вздохнул и ещё больше расстроился. Теперь ему придётся нелегко. В спорт дороги нет, что остаётся делать, он пока не знал. За пять лет часто представлял себе свою жизнь, но она никак не была завязана на счастье. Всё виделось серым, скучным и унылым. Главное, на хлеб заработать, чтобы не сдохнуть от голода. – Я даже не знаю, – он отвернулся в сторону окна, пряча хмурый взгляд.