— Надеюсь, вы ее дали? — не успокаивался Мигхель.
Если судить по тому, с каким интересом смотрели на него остальные, он — записной юморист, что в дальних плаваниях имеет особую ценность.
— Конечно же. В обмен на мелкую услугу.
— Ну и какую же?
Того не желая, я поставил себя в затруднительное положение. И не придумал ничего лучше, как ляпнуть.
— Не нападать на Ландаргию до той поры, пока все не будет готово к торжественной встрече.
Когда мы с капитаном Гласссеном вернулись на мостике, я в который уже раз дал себе обещание — отправиться далеко-далеко, за моря, в какую-нибудь в экзотическую страну. А еще лучше — совершу кругосветное плавание. Затем услышал с палубы звон стали, и вся моя романтика вылетела из головы.
— Конечно же, есть у нас и абордажная команда, — заметил мой интерес Глассен. — Желаете взглянуть?
— Безусловно, — и, не дожидаясь, когда он назначит мне провожатого, устремился на звуки.
Моряки всегда отличались грубостью выражений, и об этом слагаются легенды. Человек, который занимался обучением абордажной партии, даже в этой среде был настоящим уникумом, поскольку витиеватости его выражений отчаянно позавидовал бы любой мастер словесности. А как могло быть иначе, если приличные слова в его гневной речи, направленной на одного из матросов, были такой же редкостью, как сухие плитки мостовой под проливным дождем.
— Ранольд, прикуси язык! — заметив меня, прервал его офицер, который слушал с не меньшим восхищением: еще бы, высочайшее мастерство! — Прошу извинить, господин сарр Клименсе. И позвольте представиться, Диего сар Коден, который эту толпу варваров и возглавляет.
Диего выглядел опытным рубакой, если даже не принимать во внимание глубокий шрам на его лице. Помимо нескольких поменьше, не так бросающихся в глаза.
— Рад знакомству, господин сар Коден. Особенно по той причине, что слышал о вас прежде. Огюст Ставличер утверждал: в своем деле вы — лучший. Наверняка вы о нем знаете.
— Еще бы нет! — заметно оживился Коден. — Этот человек — легенда во всем, что касается абордажей. Надеюсь, он жив и в добром здравии?
— Все так и есть. Огюст ныне — бургомистр Ландара.
— Это крошечный город в глубине степей? — Коден блеснул знанием географии. — Далековато он забрался от моря!
— Как выразился он сам — сыт им по горло.
— Что и немудрено, — понимающе кивнул Коден.
Наконец-то с любезностями было покончено, и мы перешли к делу.
— Ну так что, орлы, продемонстрируем господину сарр Клименсе на что способны? — обратился он к матросам.
«Наверняка те сейчас разделятся на две группы, и устроят представление, чтобы впечатлить, — с тоской размышлял я. — Но это ли меня сюда привело?» И почувствовал немалое облегчение, когда Коден добавил без особой надежды в голосе.
— Сарр Клименсе, существует хоть малейшая возможность посмотреть в деле человека, о котором так много говорят? Лично почту за честь и не считаю себя посредственностью.
— Ждал вашего предложения и боялся его не услышать. Единственное, хотелось бы не со шпагой. Когда еще представится возможность оказаться там, где так много профессионалов владения абордажной саблей?
Коден не задумался.
— Лучшего в обращении с ней чем Ранольд не сыскать. Если только… — он посмотрел с сомнением.
Оно было понятно в связи с моим статусом дворянина.
— Сар Коден, скажите, во время штурмов кораблей имеется у вас возможность выбирать противников, или вы схватываетесь с теми, с кем свела судьба? Я исхожу из этих соображений.
Глаза у него загорелись.
— Нам предстоит чудесное зрелище! Дело за малым. Ну что, Ранольд, не побоишься выйти ни с кем-нибудь, а с самим сарр Клименсе⁈ — Коден явно его подначивал.
Тот кивнул, занимаясь тем, что оценивающе меня разглядывал.
— Когда скажете, тогда и выйду. Могу прямо сейчас.
— Тогда есть у тебя какие-нибудь условия или пожелания?
— Да как будто бы нет.
Лишившись из-за обстоятельств львиной доли своего лексикона, Ранольд, казалось, и слова-то подбирал с трудом.
— А у вас, сарр Клименсе?
— Немного. Прежде всего, мне потребуются надежные перчатки. Такие, знаете, с крагами до локтей, чтобы избежать случайностей. Еще бы хотелось, чтобы нам предоставили побольше свободного места.
В течение нашего разговора матросов на палубе значительно прибавилось, мостик заполнился офицерами, и даже реи выглядели так, словно «Гладстуару» предстояла постановка парусов. Привычное зрелище для человека, чье имя заполняет битком арены.
— Ну и последнее условие: лежачих ногами не бить, — уже второй по счету шуткой закончил я.
Бургомистр Ландара Огюст Ставличер, в прошлом корсар, сумевший подняться от юнги до адмирала вольного братства, в наших спаррингах не утаивал ничего. В том числе и донельзя грязные, но от этого не менее эффективные приемы. Например, когда поверженному противнику обрушивают на голову вес всего тела, и череп нечастного разваливается как глиняный горшок. Реакция Кодена была соответствующей.
— Постараемся, чтобы до этого дело не дошло, — с улыбкой пообещал он.
— Коли так, откладывать не будем.
Случиться могло что угодно — возможно, назавтра прибудет приказ о передислокации эскадры, заштормит море, произойдет что-то еще, вплоть до того, что на фрегате объявят карантин, и другого шанса ждать придется долго.В любом искусстве предела совершенства нет. А чтобы подняться на очередную ступень по лестнице, ведущей к недосягаемой вершине, необходима практика с лучшими. Не сложись сейчас, возможно, я всю оставшуюся жизнь буду пенять себе, что не поторопил события
— Договорились! Но, сарр Клименсе, ради самого Пятиликого, прошу отнестись к Ранольду со всей серьезностью: он незауряден, уверяю вас!
— Спасибо.
Мне и в голову бы не пришло, еще и по той причине, что в какой-то мере успел его оценить. Разминаясь, Ранольд с легкостью выполнил несколько сложнейших па, а его удары по воображаемым противникам были что называется — молниеносны. Уже по одному этому можно было получить достаточное представление об уровне его мастерства. И тем больше я ждал поединка.
Из предложенных на выбор десятка абордажных сабель я выбрал ту, что оказалась ближе всего: несущественная деталь. Чтобы понять балансировку любой из них, человеку с хорошим опытом достаточно несколько раз ею взмахнуть. Навыка у меня с избытком, гарды на всех них примерно одинаковы, впрочем, как и длина клинков. Что слегка смущало — не повторится ли со мной ли та же ситуация, как и в дуэли с Кимроком? Но я старательно гнал беспокойство от себя.
— Сарр Клименсе, может быть, вам стоит надеть на себя если не кирасу, то хотя бы шлем? — предложил Коден. — Во избежание случайностей. Все-таки оружие боевое, вы оба на этом настаивали.
— Диего, вы никогда не пробовали рукодельничать, вышивать, например, в меховых рукавицах?Я тоже, но почему-то уверен, что они создадут неудобства. А от игры случая не спасет и полный латный доспех.
— Как знаете. Но на берете настаиваю.
Я кивнул, соглашаясь: нелишняя деталь одежды во избежание невовремя попавшей капли пота в глаза.
— Тогда начнем?
— Безотлагательно.
Стоило бы хорошенько размяться, а заодно настроиться: противник действительно серьезный. Для этого на какое-то время необходимо укрыться от посторонних глаз, но время было упущено. Пришлось утешить себя мыслью — так даже лучше. В моей биографии бывали ситуации, и наверняка они случатся в дальнейшем, когда пытались убить внезапно. И о какой разминке или настрое в такие моменты могла идти речь?
Наконец, мы начали. Ранольд был настроен решительно: ему предстояло не посрамить честь корабля, к тому же на глазах адмирала. Себе я поставил сразу несколько задач. Как и обычно, узнать что-то новенькое. Дать возможность Ранольду проявить себе во всей красе. Одержать уверенную победу, в тоже время, не унизив противника. Ну и конечно же, выйти из схватки целехоньким, желательно, без единой царапины.
То, что происходит в абордажном бою, назвать фехтованием можно только отчасти. На тесноте палубы, когда над головой натянута защищающая от обломков рангоута сеть, толком не размашешься. Сам настил словно намылен от крови, к тому же заваленатрупами. Гремят выстрелы и усиленные рупором команды, обе стороны кричат от ярости, и вопят от боли. Идет ожесточенная рубка в попытке разбить строй защитников, и на острие атаки такие люди, как Ранольд. Совсем непохоже на арену турнира, когда между выпадами успеваешь порой заметить в толпе зрителей миловидное женское личико, послать воздушный поцелуй, подмигнуть, или даже отпустить комплимент.
Мы ненадолго сошлись, пытаясь оценить скорость и остроту реакции соперника. Отпрянули, пройдясь по краю образованного зеваками круга как два хищника в борьбе за территорию, и решительно шагнули друг другу навстречу. Ранольд закрутив саблей так, что клинок едва не образовывал марево, рывком сблизился, чтобы нанести удар по моей прикрытой беретом макушке. В последний момент повернув саблю плашмя, наверняка рассчитывая только коснуться.
Этого было бы достаточно, чтобы понять даже самому несведущему зрителю — бой окончен, едва только начавшись. Я ушел пируэтом под бьющую руку Ранольда. Сложный маневр, но он должен дать знак — не все так просто, как ему хотелось бы. Конечной целью было выйти ему за спину, но он, благодаря своему проворству, сумел избежать атаки сзади, разорвав дистанцию, а заодно поворачиваясь ко мне лицом. То, что произошло, вызвало одобрительный гул, и предназначался он обоим. Со следующим действием Ранольд не затянул. Совершив длинный выпад, он припал на колено, на этот раз выбрав мишенью мой живот. «Аннета его действия наверняка бы не одобрила», — парируя встречным ударом невольно усмехнулся я, поскольку выбрал он самый низ. Было понятно, что именно он затевал. Показавшееся на миг между ногами острие сабли за моей спиной сказало бы о том, что лишь волей владельца оно не возникло ладонью выше, проложив себе путь через плоть. Атакуя затем поочередно, мы какое-то время высекали клинками искры, давая зрителям то зрелище, ради которого они и собрались. Ор и свист был слышен отовсюду, в том числе и с мачт. Господа офицеры выражали свое восхищение более сдержано — аплодисментами. Ими, теперь уже общими, все и закончилось, к