Годами Катрин силилась понять, что таится в душе этого человека, какие мысли так тщательно скрываются… На что обречена женщина, которая отважится разделить с ним его непонятную жизнь? Загадка на загадке, теребящая душу неясность… Но, кажется, теперь перед ней начала приоткрываться, завеса тайны, одновременно притягивая и пугая. Да, да, этот мужчина по сути своей охотник: раз увидев добычу, он будет преследовать ее, не останавливаясь ни перед чем, пока наконец не настигнет и не добьется своего.
Догадка заставила поежиться.
– Ты не нужен мне, Джеф. Я не хочу тебя, – сказала Катрин, не сумев скрыть в голосе своей настороженности.
– Да не усложняй ты ситуацию! Ну что, скажи, случится, если я возьму и обниму тебя? – Он посмотрел в глаза Катрин, и та глубоко вздохнула, стараясь унять сердцебиение. Джеф жадным взглядом окинул ее грудь. – Неужели мой поцелуй, мои ласки способны оскорбить тебя?
– Замолчи! Я не желаю тебя слушать! Убирайся отсюда прочь! – крикнула Катрин.
Но слишком велика колдовская сила его слов – поневоле заработало воображение. Да, Томпсон типичный охотник… Как женщина она понимала: стоит жертве оступиться, замедлить бег – и невозможное станет возможным. В одинокие, тоскливые минуты недавнего прошлого обманутой жене случалось сидеть в одиночестве и фантазировать… Она представляла себе Джефа – не скрытного и сдержанного, а неистового и страстного, влюбленного в нее, восхищенного, гордого ею. Надо сказать, самообманные мечтания хоть немного утешали. Они были своеобразной местью изменнику-мужу. Но всегда хотелось откреститься от подобных мыслей, как от дурного наваждения. Надо же – воображать такое о лучшем друге собственного мужа! Нет, это непозволительно для порядочной и благовоспитанной замужней дамы. Так, чего доброго, встанешь на одну доску с Гордоном, разве что он изменял в жизни, а она– мысленно.
И вот теперь Джеф сам пытается воплотить в жизнь ее безумные фантазии. Но что знает он о ее внутренней жизни? Никому не ведомы ее чувства – душа, ум и тело словно заперты на замок, и если бы нашелся мужчина, способный подобрать к ним ключ… Тогда все, возможно, переменилось бы. Впрочем, Гордон обладал таким ключом, но предпочел выбросить за ненадобностью.
Наверное, и у Джефа найдется ключ, но это уже ничего не значит. Может быть, с ним ее и ждет нечто волшебное, неизведанное и прекрасное, но в конце концов, как и в случае с Гордоном, придется за все расплачиваться нечеловеческой ценой именно ей, Катрин Гайс. Так что уйдите из ее жизни, мистер Томпсон, прекратите искушать, не втягивайте в отношения, которые наверняка опять кончатся разочарованием, горечью и болью. Разве понять мужчине, что женщина всегда отдает не только тело, но и душу.
Катрин нащупала ручку двери. Если Джеф сейчас не выйдет из машины, то…
– Ты всегда боялась дотронуться до меня, Катрин, – сказал он тихо.
– Ты тоже этого боялся, – отозвалась она.
– Мы не смели коснуться друг друга, потому что страшились последствий.
– В этом смысле для меня все осталось по-прежнему.
– А для меня – нет.
А ведь Томпсон говорит правду. Это ясно. Вот почему и следует немедленно бежать от него, от его слов и намерений. Катрин повернула ручку и распахнула дверцу машины. Прежде чем Джеф успел что-нибудь предпринять, она уже оказалась на дороге.
Кто-то закричал, но Катрин ничего не слышала, не видела. Не заметила и приближающейся машины. Страшно заскрежетали тормоза. Несчастная не почувствовала ни удара, ни боли, только фиолетовые, багровые и красные круги поплыли перед глазами. А потом чернота. Чернота, ничего кроме черноты.
3
Все вокруг казалось странным, призрачным. Катрин не чувствовала своего тела. Она лежала в постели, но отдавала себе отчет, что постель явно не ее. Неясно, откуда пришла такая уверенность, но она знала точно: не ее.
Катрин силилась сообразить, где она, вспомнить, как сюда попала. Но ничего не получалось. Память распадалась на куски, которые невозможно склеить, так что в конце концов пришлось сдаться и оставить бесплодные попытки что-либо понять. Неожиданно в голову пришла мысль, что можно попытаться открыть глаза. Это она и проделала с некоторым страхом. Постель оказалась больничной койкой. К ее руке тянулись прозрачные трубки. Катрин поскорее зажмурилась снова. Все ясно, подумала она, это отделение реанимации.
Вдруг будто издалека донесся голос:
– … Сотрясение мозга, травма черепа. Но никаких переломов. Ушибы тяжелые, но очень скоро заживут. Вы, видимо, слышали об амнезии?
– Да, потеря памяти…
– Сейчас речь о расстройствах памяти. Они бывают обратимыми и стойкими. Мы имеем дело с первым, когда с выздоровлением восстанавливается забытое и запоминается новое.
– И как скоро можно… рассчитывать на выздоровление?
– О, оно уже идет, и идет успешно.
– А память?
– При травмах черепа расстройства памяти могут носить характер полной утраты воспоминаний целого периода – от нескольких часов до многих месяцев. Человеческий мозг – удивительный инструмент. Любая «поломка» уникальна и результаты неповторимы. Зачастую утрачивается способность воспроизводить недавно полученные знания, а события далекого прошлого, скажем, детства, ранней юности, помнятся как вчерашние. Иногда амнезия охватывает определенное время и до и после травмы мозга. Благодарение Богу, это, я уверен, не наш случай. Женщина молодая, травма хоть и серьезная, но уже можно с достаточной долей вероятности говорить о том, что она не опасна. Сейчас, конечно, в голове бедняжки полный кавардак.
Голос звучал приветливо, человек говорил уверенно и со знанием дела… Однако как смеет незнакомец говорить о ее голове, как о каком-то старом сарае?
– Значит, вы считаете, что прогноз… – Это был уже другой голос – глубокий, приятный, полный заботы и тепла.
– Прогноз, повторяю, благоприятный. Уверен, что скоро больная без труда все вспомнит.
– Как скоро?
– Может быть, через несколько дней. Или через несколько месяцев.
– Значит, вспомнит все? Все события, впечатления, переживания?
– Да, абсолютно все. Вне всякого сомнения. Вам нечего волноваться.
Катрин с опаской приоткрыла один глаз. Интересно, кто эти двое и почему они так откровенно обсуждают ее состояние в ее же присутствии?
Свет оказался не слишком ярким, и можно открыть второй глаз. Возле постели стояли двое мужчин, очевидно, врачи.
– Ага, она очнулась, – сказал светловолосый, низенький и худощавый человек в очках. – Вы знаете, как вас зовут?
– Конечно, знаю. Катрин.
– Прекрасно. А дальше?
– Как это – дальше?
– Вы помните свою фамилию?
От такого откровенного допроса стало неуютно. Ответ крутился в голове, но не поддался ее желанию произнести нужное вслух.
– Катрин. Как-то там еще, – раздраженно сказала она. Против этого им уж точно нечего будет возразить.
– Хорошо, очень хорошо, – успокаивающим тоном проговорил светловолосый.
Больная решила больше не обращать на него внимания и перевела взгляд на другого человека – с приятным низким голосом. Мужчина был высокий, широкоплечий и очень красивый. Подумалось, что, наверное, в больнице к нему все сестры неравнодушны.
Высокий врач обошел вокруг кровати и опустился на стул, стоящий рядом. Глаза у него были необыкновенные – серые, глубокие, обрамленные густыми черными ресницами.
– Ты очень сильно ушибла голову, пришлось наложить семь швов, – объяснил он и добавил: – Но теперь все будет хорошо.
– Я знаю, доктор, – кивнула Катрин. Она ведь слышала, как тот, другой, говорил, что очень скоро все ее раны заживут.
– Я не доктор.
– Тогда кто же вы?
– Я… Джеф.
Его голос звучал как-то неуверенно, он явно волновался, и, чтобы подбодрить его, она улыбнулась.
– Привет, Джеф.
Он с облегчением вздохнул:
– Привет, Катрин.
Какой чудесный у него голос! Назвавшийся Джефом взял ее за руку, и от этого нежного, теплого прикосновения по коже у нее пробежали мурашки. Странное чувство, приятное и неуловимо знакомое. Человек словно передавал ей свою энергию – волны тепла бежали к ней от сильных пальцев. Может быть, он экстрасенс?
– Мне нравится, как вы держите меня за руку.
Джеф широко, радостно улыбнулся. Его взгляд, полный тепла и доброты, казалось, проникал до самого сердца.
– Вы психотерапевт? – спросила она.
Он взглянул на нее беспомощно, но потом, решившись, ответил:
– Я твой любовник.
Катрин ошеломленно смотрела на собеседника. Что за шутку сыграла с ней память? Какой еще любовник? Зачем он ей нужен? Она вспомнила, что лежит в больнице, а сюда пускают только членов семьи. А вдруг «любовник» соврал, что он любовник, лишь бы попасть в палату? Если да, то кто же послал его сюда? И зачем?
Она взглянула на светловолосого доктора. Неужели тот тоже считает, что красавец, сидящий рядом, ее любовник? Вид у доктора вполне спокойный. Стоит себе как вроде бы ничего не подозревающий у постели – хоть и заинтересованный ситуацией, но все же совершенно посторонний. Как будто так и надо. Нет, она должна немедленно все прояснить.
– Где моя мама? – спросила она.
Доктор повернулся к «любовнику», сделав ему какой-то знак. Катрин смотрела на них требовательно, с нетерпением ожидая ответа.
– Твоя мама в другом городе.
– Значит, «скорая помощь» привезла меня в Сидней?
– Нет. Ты в Брисбейне.
– Почему?
– Ты помнишь, что с тобой случилось?
– Я упала на тренировке. Хотела сделать двойное сальто через коня… – Она запнулась, неуверенная, что говорит верно. – Или тройное сальто?
– Ты уже два дня лежишь без сознания, Катрин.
Целых два дня выпали из памяти!
4
Неудивительно, что ей что-то капают в вены! Но никак не постигнуть, зачем врачи привезли ее в Брисбейн.
– Я могу прямо сейчас пойти домой? – спросила она.
– Ты наверняка упадешь, если попытаешься встать. Ну-ка, попробуй сесть.