…Мы еще поговорим о том, почему Ельцин «не распустил съезд», почему он вел «бесконечные переговоры с Хасбулатовым». Но давайте сначала о другом.
Вот как сам Гайдар расценивал сюжет с возможной отставкой:
«Осторожней всех к моему предложению о фактическом ультиматуме с угрозой коллективной отставки отнесся Геннадий Бурбулис. Что-то в этой идее ему не нравилось, хотя контраргументов против моего тезиса о том, что в противном случае мы все равно не сможем осмысленно работать, он не приводил. Может быть, дело в том, что Геннадий Эдуардович, к этому времени намного дольше меня работавший с Борисом Ельциным, лучше его знающий, хорошо понимал: хотя и в неявной форме, но ультиматум ведь обращен не только к Съезду, но и к президенту, подталкивает его к тому, чтобы четко обозначить свою позицию. Действительно, когда зашел к президенту проинформировать его о принятом решении, было видно – идея ему явно не по душе. До VI Съезда правительство было просто командой технических специалистов, приглашенных Ельциным на работу и прикрытых его политическим авторитетом. После принятого решения оно становилось самостоятельным игроком на политической сцене (курсив наш. – А. К., Б. М.). Борис Николаевич недовольно, с сомнением покачал головой, но все же принял решение членов своего кабинета как данность».
Итак, на Шестом съезде народных депутатов, проходившем с 6 по 21 апреля 1992 года, парламентарии пошли в атаку на правительство, в котором за несколько дней до этого произошли перестановки: Геннадий Бурбулис, как одна из раздражавших оппонентов Ельцина фигур, оставшись госсекретарем, перестал быть первым вице-премьером. Его пост занял Гайдар.
Однако это совершенно не улучшало положение его команды, которая к тому времени начала ощущать, что находится в политической изоляции.
7 апреля Гайдар делал содоклад к докладу Ельцина. Он пытался разговаривать с депутатами как с союзниками: «Сейчас можно сказать, что, хотя и со скрипом, рыночные механизмы заработали… Ситуация в торговле, разумеется, не стала благостной, но она радикально переменилась. Практически постоянно растет число городов, в которых есть в продаже мясо». Всякий, кто жил при социализме, мог бы оценить этот пассаж. Мясо и мясопродукты в постоянной продаже…
А вот что трудно было пережить лоббистам ВПК, то это такой его пассаж: «Демилитаризация экономики, начало ее глубокой структурной перестройки открывают дорогу реализации нашей стратегической линии в области финансовой политики – линии на разгрузку государственного бюджета от неэффективных расходов».
«Да, мы прошли очень тяжелые пять месяцев. Да, в этих пяти месяцах была сконцентрирована расплата за целый период нерешительности и безответственности».
Атмосфера на съезде накаляется: «Может быть, наше правительство сделало ошибку, создав для себя этакий образ технократов, для которых самое важное – это рынок и бездефицитный бюджет. Я хочу вас заверить, уважаемые народные депутаты, в правительстве собрались люди, которые болеют за Россию, болеют, наверное, вместе с вами».
Нет, они его не хотели услышать…
Гайдар и Бурбулис не предупредили заранее Ельцина о своем демарше с отставкой (точнее, с угрозой отставки на съезде). Ельцин, в свою очередь, не предупредил их об увольнении ключевого члена кабинета – министра топлива и энергетики Лопухина и назначении Черномырдина на его место и одновременно – вице-премьером. В правительстве появился еще один первый вице-премьер – Владимир Шумейко, заместитель Хасбулатова. Еще одним представителем советской промышленности в кабинете стал Георгий Хижа, депутат и недавний директор огромного ленинградского завода – тоже новый вице-премьер.
Гайдар описал свои чувства на заседании кабинета, когда Ельцин огласил свой указ об отставке Лопухина.
«Сразу после совещания Ельцин позвонил мне, – пишет Гайдар, – извинился, сказал, что хотел меня предупредить, но, к сожалению, не успел, не смог связаться. Обычная формальность. Первый импульс – немедленно подать в отставку, снять с себя ответственность за неизбежные негативные и болезненные последствия, к которым поведет отступление от реформ или просто их замедление. А что дело идет именно к этому – нетрудно было предвидеть. Шаг естественный и, наверное, политически рентабельный. Во всяком случае впоследствии понимающий толк в таких вопросах Г. Явлинский говорил мне, что именно в этот момент я упустил свой личный политический шанс. Но я тогда думал не о своей политической карьере, а о деле. Все достигнутое нами было еще предельно непрочно. Российский рубль не введен. Масштабная приватизация подготовлена, но не начата. Короче, реформы еще в высшей степени обратимы. Можно было, конечно, сделать красивый жест, но это напрочь перечеркнуло бы все, чего с таким трудом удалось добиться».
Ельцин начал жестко критиковать Лопухина 21 мая 1992 года, на заседании правительства, когда обсуждалась концепция реформирования энергетики. При том что впоследствии реформа отрасли пошла именно по пути, «предначертанному» Лопухиным и одобренному Гайдаром: произошла либерализация цен на топливо (то, что реформаторы не решились сделать в январе), были созданы вертикально-интегрированные компании полного цикла – от добычи нефти до ее реализации. Но 30 мая Лопухин – без уведомления Гайдара – уже был снят с должности и заменен Виктором Черномырдиным.
«После моего снятия, – говорил Владимир Лопухин, – Егор меня позвал и сказал: “Ты хочешь, чтобы я подал в отставку?” Один на один разговор. Я сказал: “Нет”».
В то время Егор объяснял Леониду Гозману: если мы продержимся столько-то времени – успеем сделать то-то и то-то, если месяц – вот это, если неделю – это, если я досижу в кресле премьера до конца текущего дня – успею принять такие-то решения. Это не было рисовкой и кокетством, тем более что и этот разговор с советником происходил один на один.
Правительство осталось. Но Егор ничего не сказал Ельцину, не выразил возмущения увольнением ключевого министра. Это породило сильное напряжение в команде. Моральный климат ухудшился. Кадровый компромисс повлек за собой и политические компромиссы.
Итоги апрельского Шестого съезда: тяжелая политическая атака на правительство отражена. Неустойчивый, хлипкий, прямо скажем, компромисс со съездом достигнут. Из кабинета ушли ключевые фигуры – первый вице-премьер Бурбулис, спустя некоторое время – «нефтегазовый» министр Лопухин. Пришли чужие для Гайдара люди: Черномырдин, Хижа, Шумейко.
Оценил ли Ельцин способность Гайдара к пониманию его логики, способность к компромиссу? Да, безусловно. Уже в июне он предложил ему стать исполняющим обязанности премьер-министра.
Сам Егор летом этого года, в том же июне, вступил на тот же путь компромисса и предложил на пост главы Центробанка Виктора Геращенко, считая его «профессионалом». Ошибся: Геращенко в том 1992 году немало сделал для того, чтобы разогнать инфляцию, сломать весь план кредитно-денежной политики Гайдара, а этот план был едва ли не ключевым моментом в общей стратегии реформ.
Ельцин находился в постоянном напряжении, отбивая атаки корпуса «красных директоров» на съезде. Какие-то «фигуры для размена» ему были очень нужны. Но и психологический момент «урока» для правительства с его стороны, безусловно, в этой отставке Лопухина был.
Главный вопрос в этой связи задал, конечно, Петр Авен – который сам уйдет в декабре, вместе с Гайдаром и другими членами кабинета: почему же президент Ельцин шел на этот компромисс? Почему не мог распустить этот съезд?
Но давайте посмотрим: а чем именно занимались Гайдар и его команда все эти месяцы, скажем, с декабря 1991-го по июнь 1992-го? Чем занимались депутаты съезда, мы примерно видели, представляем себе. А что делали они, эти «ученые мальчики в розовых штанишках», по определению Руцкого?
Снова обратимся к интервью Вячеслава Недошивина:
«Они подготовили тогда примерно 500 указов. Вот эти 500 указов – это и были главные реформаторские шаги. Вот вся реформа была основана на них… Начиная от свободной торговли и кончая… приватизацией, все поняли, что нужна приватизация».
Так что это были за главные «500 указов»?
Андрей Нечаев в своей статье пытался передать «краткое содержание» этой работы, которая была проделана ими за несколько месяцев.
С целью преодоления угрозы голода и тотального дефицита товаров:
– либерализация цен;
– разрешение свободы торговли;
– либерализация внешнеэкономических связей;
– урегулирование внешнего долга и открытие западных кредитных линий;
– переход к адресной социальной поддержке малоимущих.
С целью нормализации финансов и подавления инфляции:
– сокращение бюджетных расходов, в первую очередь не связанных с социальными задачами: государственных инвестиций – в 1,7 раза, закупок вооружений – в 5 раз, сокращение армии;
– резкое сокращение дефицита бюджета и его финансирования за счет кредитов Госбанка;
– налоговая реформа, включая введение НДС и налогов на добычу нефти;
– введение российской валюты;
– отказ от разделения бюджета на валютную и рублевую составляющие;
– упорядочение финансовых взаимоотношений центра с автономными республиками и областями.
Структурная перестройка экономики:
– переход от плана к госзаказу;
– конверсия оборонной промышленности;
– переход на коммерческие основы в экспорте вооружений;
– поэтапный переход на рыночные принципы и мировые цены в торговле с бывшими союзными республиками;
– принятие закона о банкротстве;
– создание основ частно-государственного партнерства в инвестиционном процессе;
– переход от «бесплатных» государственных инвестиций к инвестиционным кредитам;
– создание основ рыночного хозяйства:
– либерализация хозяйственных связей между производителями;
– приватизация и создание инвестиционных институтов;
– создание фондового рынка и его институтов (биржи, инвестиционные компании и др.);