…Но почему же российские демократы так и не смогли объединиться? Почему раскол и свара сопровождали их уже в ранние 90-е, не говоря о нынешнем печальном положении? Почему на фоне железного единства партии чиновников, или партии коммунистов, или партии жириновцев (которых и националистами-то назвать трудно, настолько они безликие) – российские демократы всегда были настолько разобщены, расколоты, раздроблены и организационно, и идейно?
Вот статистические итоги выборов-93.
Партия Жириновского получила по партийным спискам 23 процента голосов и в этом смысле опередила Гайдара. Но по партийным спискам избиралась лишь половина депутатов. Другая половина – по одномандатным округам. Большинство мест в новом парламенте принадлежало «Выбору России» – 75 мандатов. (Эту цифру – 75 мандатов – называет в своих воспоминаниях сам Егор Гайдар, указывая непосредственные результаты выборов, в то время как источник под названием «Википедия» указывает 64 мандата, то есть цифру конца парламентского цикла, когда некоторые депутаты от «неудобного» Гайдара перебежали в другие фракции.)
Это было не поражение, а успех, тем более что на выборы вместе с Гайдаром пошли партия Шохина и Шахрая «ПРЕС» (Партия российского единства и согласия) и другие центристские партии, которые вполне могли бы стать партнерами при принятии рыночного законодательства. Хотя Егор и считал, что они размыли электорат «Выбора России».
…Однако от Гайдара ожидали другого – на волне поражения «красно-коричневых» в 1993 году демократическая интеллигенция рассчитывала на полную, сокрушительную победу, появление своего демократического «парламентского большинства». Мир по-прежнему воспринимался ею в черно-белой гамме. Когда огласили результаты выборов, во время прямого телевизионного эфира известный демократический публицист, знаток Достоевского, литературовед Юрий Карякин произнес знаменитые слова: «Россия, ты одурела?» Именно это и стало лейтмотивом осмысления выборов в прессе.
Главной загадкой, главным сюрпризом для демократов, для интеллигенции, для журналистов стала внезапно усложнившаяся и оттого очень страшная картина мира – избиратель выбрал не тех и не других, а – третьих! Вот что было непонятно. Ведь до выборов 1993 года эта картина была простой: есть «мы» и есть «они», есть наши и не наши, прогрессисты-демократы и реваншисты-коммунисты. Реальность оказалась другой. Никто не знал, как жить дальше с этим знанием. Почему крикливый, «несерьезный» Жириновский, эксплуатировавший лишь одну тему («Россия для русских»), увел за собой более 20 процентов избирателей? Из-за его плеча выглядывала подлинная, непонятная Россия – которая не принимала логику «мы»-«они».
9 января 1994 года, на первом заседании парламентской фракции «Выбор России», сразу встал вопрос о лидерстве. Об образовании парламентской фракции докладывали Егор Гайдар и Сергей Ковалев. Егор считал, что Сергей Адамович, с учетом опыта его работы в демократическом движении и авторитета несгибаемого диссидента, должен возглавить думских демократов. (А Сергей Адамович действительно был одним из самых известных диссидентов в стране, соратником Сахарова, отсидевшим свой срок в лагерях по политической статье.)
Гайдар отказывался понимать, что сам он благодаря своей работе в правительстве, роли лидера демократов, которую он играл в ходе событий октября 93-го и выборной кампании, уже оценивается соратниками и общественным мнением как фигура номер один. Партию «ПРЕС», которую возглавили Шахрай и Шохин, едва ли можно было оценить как целиком демократическую или, по крайней мере, как демократическую с оговорками: она представляла альтернативную линию в правительстве (в ее составе были четыре министра, несколько губернаторов) и, в сущности, была партией бюрократов, в некотором роде – прообразом «Нашего дома – России», сформированного к выборам 1995 года как партия власти. (Важная деталь: в то время министры могли быть одновременно депутатами.) Демпартия России (Николай Травкин) и Российское движение демократических реформ (Гавриил Попов и Анатолий Собчак) представляли ответвления своего рода демократической «оппозиции» курсу Гайдара. Партия «Яблоко» с самого начала шла своим путем, ориентируясь на самодостаточного и не склонного к формированию коалиций Григория Явлинского и леволиберальный электорат. На ту интеллигенцию, которая была недовольна реформами.
Какие альтернативы были у Егора? На роль лидера «Выбора России» претендовал и Геннадий Бурбулис. Это была серьезная интрига с нешуточным противостоянием, которое, конечно, было в тягость Гайдару – именно потому, что они с Геннадием Эдуардовичем были соратниками. Однако против избрания бывшего госсекретаря лидером фракции был даже сам Гайдар: «При сильных качествах Бурбулиса как аналитика, стратега отношение к нему даже среди демократических избирателей было очень сложным, нередко негативным».
В зале Киноцентра на Красной Пресне шло собрание представителей «Выбора России». Гарри Каспаров поддерживал Бурбулиса, Гайдар продвигал на лидерскую позицию Сергея Ковалева. Во фракции возникла угроза раскола. По версии Григория Томчина, участника тех событий, Егора поддержали еще и потому, что «с ним был Чубайс». Чубайс, человек огромной воли, собранности, великий организатор, уже тогда воспринимался как организационный мотор партии и фракции.
Сам Чубайс без обиняков сказал Гайдару, что лидером фракции должен стать именно он, Егор.
Гайдару пришлось смириться с тем, что он де-факто стал публичным политиком, больше того, лицом демократического движения.
Среди ключевых фигур фракции были разные люди: например, Сергей Юшенков, заметный депутат-демократ Верховного Совета РСФСР, два высококлассных юриста – Михаил Митюков и Борис Золотухин.
…Борис Андреевич вообще совершенно уникальная фигура. Еще в 1959-м он ушел из прокуратуры, отказавшись поддерживать обвинение по одному из дел, и пополнил немногочисленные ряды самых известных в стране адвокатов. Из адвокатуры он тоже был уволен – за то, что потребовал в январе 1968-го оправдательного приговора для Александра Гинзбурга, составителя «Белой книги» о процессе Синявского и Даниэля. Сочувствующая четырем подсудимым диссидентам публика встречала защитников Бориса Золотухина и Дину Каминскую на выходе из здания суда цветами. Золотухину его блестящая речь, сопоставимая по логике и изяществу с лучшими образцами судебного ораторского искусства, стоила исключения из партии и отлучения от адвокатской профессии на два десятка лет, до 1988 года. Все эти годы, формально работая обычным юрисконсультом, он неформально консультировал советских диссидентов. Став депутатом российского Верховного Совета, а потом продолжив работу в Госдуме первого созыва, занимался прежде всего разработкой основ судебной реформы. Во фракции он был замом Гайдара, и трудно себе представить в российской политике более интеллигентный тандем: Борис Андреевич, всегда безукоризненно одетый, в больших очках, увеличивавших его глаза, со старомодно мягкой обволакивающей речью, и Егор Тимурович, так на него внешне не похожий, но вышедший из того же, обогащенного знаниями и понятиями о чести, культурного слоя.
Про Егора спустя год после его смерти Борис Андреевич скажет: «Мне посчастливилось тесно сотрудничать с Егором Тимуровичем Гайдаром, великим реформатором и человеком огромного ума и обаяния. Его безвременную кончину переживаю как личную драму».
Почему, кстати говоря, «Выбор России» собрался именно там, на Красной Пресне, в Киноцентре?
Нет, не только потому, что это был большой, удобный зал почти в центре Москвы.
Киношники всегда поддерживали демократов. Как мы помним, «бунт», устроенный группой прогрессивных режиссеров на съезде кинематографистов в 1986 году, стал важнейшим эпизодом горбачевской гласности. Потом наступило время съездовских дискуссий, и Межрегиональная депутатская группа – первая с 30-х годов в Советском Союзе легальная оппозиция власти – стала собираться именно в Доме кино на Васильевской улице. Отсюда лидеры межрегионалов – Гавриил Попов, Андрей Сахаров, Юрий Афанасьев и другие – порой шли пешком к Ельцину домой на 2-ю Тверскую-Ямскую обсудить свои дела за чашкой чаю и сушками.
И вот – 1994-й.
Киноцентр, как известно, находился на Красной Пресне. От Белого дома, в котором теперь поселилось правительство России, его отделяли лишь детский парк и стадион. Старый детский парк имени Павлика Морозова уже тогда превратили в подобие мемориала жертвам событий октября 93-го. Висели красные и траурные ленточки, портреты погибших. Свежий ветер дул со стороны реки, в тихих переулках играли пресненские дети. И только названия переулков и улиц напоминали о жертвах и героях русских революций – 1905 и 1917 годов.
В 90-е Киноцентр был совершенно уникальным местом – с одной стороны, здесь собирались киноманы, в маленьких залах Музея кино наслаждавшиеся архивными, редкими лентами – от Дзиги Вертова до Фасбиндера; ночами же здесь гремела музыка и к крыльцу подкатывали черные джипы – ночной клуб, фейсконтроль, секс, драгс, рок-н-ролл, коктейли и шампанское. Сейчас ничего этого уже нет, памятник эпохе 90-х снесли – и собираются на его месте ставить очередную коммерческую недвижимость, безликую и ненужную городу.
Вот в таком месте собрались в январе 1994 года российские демократы. Интересно сегодня – сквозь уже большое историческое расстояние – вглядеться в их лица.
Пламенный, остроумный, едкий чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров. Закрытый, осторожный, неподкупный и бескомпромиссный Сергей Адамович Ковалев – первый российский омбудсмен, представитель президента по правам человека. Вообще старые диссиденты и люди довольно крайних, радикальных демократических позиций перемешаны здесь с демократами совсем другой волны – горбачевской, то есть сидевшие и подвергавшиеся репрессиям люди соседствуют в одном большом зале Киноцентра с членами КПСС, вполне себе социализированными и успешными и при советской власти – это и Геннадий Бурбулис, преподаватель общественных дисциплин Уральского университета,