– 510, 510, это 573, вижу засаду противника! Приём! – командир ничего не услышал – 510, это 573! Приём!
– 573, это 510, какого чёрта вы там оказались? Приём!
– 510, вижу превосходящие силы противника. Они нас поджидают. Приём!
– 573, возвращайтесь к месту сбора. Ничего не предпринимать. Повторяю, возвращайтесь к месту сбора. Приём!
– Но…
– Никаких но! – перебил он командира своим криком – Никакой самодеятельности! Быстро разворачивайся и возвращайся на базу! Приказ ясен?
– Да пошёл ты! – сказал командир, выключив вещание, и стал давать указание – Гончаров, двести метров назад!
– Есть двести метров назад! – сказал Миша и дал задний ход.
– Стрельников, осколочно-фугасный снаряд!
– Есть, осколочно-фугасный снаряд! – сказал Лёха и стал брать снаряд.
– Ранов, цель километр 800 метров, 5 градусов влево! – сказал командир, когда немного отъехали.
Правда от нас до врага примерно 2 километра. Командир походу знает, как привлечь внимание противника, но приказ на выстрел ещё не давал. Командир выключил рацию, что мы сидели в радиомолчании и сидели на открытом поле, что враг мог увидеть, но из-за большой дистанции они не могли разглядеть, кто или что там стоит. Мы сидели долго, что должны были возвращаться на базу, но услышанный не далеко звук горна, давал противнику сигнал о начале наступления. Противник стал подтягивать дополнительные силы, что стали спрятаться от нас.
– Гончаров, глуши двигатель! – сказал командир, услышав более усиленный звук горна.
Мы стали наблюдать и ждать, как противник будет обороняться, но они не вылезали из своих окопов, что давали нам понервничать. Когда один из наших танков заехал на минное поле, то ждали действия противника, но и тут противник не действовал. Они выжидали подходящего момента, чтобы начать действовать, но, когда командир увидел эмблему, понял, что им нужно быстро уходить.
– Гончаров, заводи двигатель и уходим! – крикнул командир, что Гончаров стал быстро заводить двигатель.
Когда завёлся двигатель, то послышались взрывы. Танки стали взрываться от мин, что противник высунулся из своих окоп и начали закидывать то гранатами, то противотанковыми гранатомётами. Нам повезло уехать, пока противник занимался уничтожением этой техники, но после небольшого пройденного расстояния командир включил рацию и услышал, что с нами давно пытаются выйти на связь.
– 573, 573, это 540! 573, 573, это 540, как слышно? Приём!
– 540, это 573, слышу тебя хорошо. Приём!
– Слава богу! Вы где сейчас? Приём!
– Движемся на базу. Приём!
– 573, сообщи свои координаты. Я тебя встречу. Приём!
Командир сказал координаты, где мы сейчас находились. Только к вечеру к нам приехал танк с номером 540, что потом стали ехать за ним, но после утра у нас были небольшие проблемы. Сам командир нашего полка не был доволен нашей самодеятельности, что собрал нас всех, чтобы отчитать. Можно было понять, но делать поспешные выводы рано, что вёл с нами очень жёсткий разговор, от которого нам было тяжело его слушать.
– Товарищ полковник, мне не понравился тогда план, что стал действовать по своей инициативе. Экипаж невиноват в том, что они выполняли мои приказы. – сказал командир, стараясь взять всю вину на себя.
– Может твой экипаж и невиноват в твоей самодеятельности, но ты чуть не испортил план, который разрабатываем уже не первую неделю. – сказал командир полка, высказывая к нам недовольство – Хотел вас под трибунал отдать за это, но небольшая информация хоть что-то даёт нам представление об ихней обороне. Слава богу, что вы не стали стрелять, а иначе нам пришлось бы пересмотреть весь план. Свободны!
– Товарищ полковник…
– Свободны! – сказал командир полка, что вышли из палатки и направились к своему танку.
Командир понимал, что он почти не испортил план наступления, но подобная афера не даст никому плоды. Чтобы понять всей сути обороны противника, нужно изучать и делать небольшие вылазки, чтобы найти слабое место для атаки. Артиллерийский полк прибудет только через несколько недель, а командование требует атаки, что стали проводить обстрел по противнику с расстояния от 3 километров, чтобы они не смогли дать ответный удар.
5 сентября 1740 год
Находясь для навесного выстрела из танка, нам прислали роту разведчиков, которые служили для нас корректировщиками. Они, смотря на бинокль, сообщали по рации другому, где тот говорил экипажу небольшую корректировку орудия. Они отрабатывали это по многим местам фронта, что могли сразу оценить обстановку и вносит нужные поправки. Именно поэтому нам нужно было действовать так, как говорят корректировщики.
Когда ушёл отряд нам пришлось ждать долго, чтобы начать обстрел. Путь до туда занимает, конечно, прилично, но за это время неизвестно, что могло произойти. Когда отряд связался с нами, то находящийся с нами корректировщик стал говорить нам нужные координаты для орудия. Пока задачей было израсходовать весь находящийся боекомплект осколочно-фугасный снарядов, чтобы поразить небольшую часть пехоты и обороны противника, но из 25 снарядов в цель должны попасть 20, что нужно более точнее наводить орудие.
Получив координаты, я навёл орудие и, когда Лёха зарядил, совершил выстрел. Получив корректировку, я аккуратно настраивал орудие, что после этого сделал выстрел. Лёха сразу заряжал орудие, что моей задачей было наводить орудие, но после каждого выстрела приходилось это совершать по многу раз.
Если подумать, то тебе не нужно находиться рядом с фронтом, чтобы уничтожить противника. Пока ждали артиллерийский полк, мне понравилось действовать с расстояния, но проблемой было, что ты не видишь, как летит снаряд, что от этого не могут тебя обнаружить. Если смотреть с другой стороны, то координаты и корректировку могут подсунуть ложные, что могут на тебя повесить за такое, несмотря на то, что получал только координаты.
Может мы и обстреливали определённые участки, но боекомплект ушёл быстро, что уехали на пополнение, но действовали так раз в день, пока ждали артиллерийский полк.
12 сентября 1740 год
Артиллерийский полк прибыл раньше, чем рассчитывал командир полка. Также прибыло две пехотные бригады, чтобы осуществить эту наступательную операцию. Несмотря на то, что дальнейшие действия противник не принимал, а бои за Хлодвинг прекратились, скорее всего враг будет подтягивать резервы и боеприпасы для нового наступления. Если мы отодвинем противника, то они, возможно, предпримут контратаку, чтобы вернуть утраченные позиции.
Несмотря на всю оборону противника, артиллерийские расчёты заняли позиции, подходящую для обстрела позиций. Старая, но надёжная 125-милиметровая гаубица G-15 способна стрелять до 10 километров, показывая свою непревзойдённую точность. Это орудие снова вернулась на эту землю, чтобы показать противнику свои услуги, которая может дать для них.
Мы слышали залп с большой задержкой. Видимо, они производят первичные залпы, чтобы скорректировать их. Пока прощупывали оборону, противник подтянул резервы. Они начнут атаку, чтобы выбить нас из занимаемых позиций, что подготавливали окопы и блиндажи для обороны. Чтобы план операции сработал, нужно спроецировать противника на атаку, но для этого придётся пойти на определённые жертвы. План операции был тогда тщательно спроектирован, что можно было действовать, но и имелись недостатки, по которым закрепить успех не получится.
13-24 сентября 1740 год
В 6 часов утра начала работать артиллерия. Мы находились от позиции противника примерно 1500 метров и наблюдали, как их накрывали артиллерийским огнём. Ужасное было зрелище. Всю землю скащивали, что не оставалось ни единой травы. Находящийся там люди, скрывались в своих окопах, чтобы их не накрыло осколками. Обстрел шёл полчаса, что поступил приказ о наступлении, и наша армия двинулась в сторону противника. После начала движения первыми двинулся наш танковый полк, а за нами пехотные бригады.
Придя к обороне противника, мы остановились у минный полей, подготовив орудие для стрельбы. Пехота рассредоточилась по периметру всего танкового полка, чтобы начать атаку. Пока выжидали, противник не высовывался, что сапёры могли разминировать несколько мин, но дальнейшие выстрелы артиллерии не позволили разминировать дальше. Взрывы происходили намного дальше от окопов противника, понимая, что там тоже находится ещё одна линия обороны противника.
Не двигаясь дальше, к окопам отправили пару человек, чтобы проверить, находится ли там противник или нет. Они двигались очень аккуратно, что могли добраться до подбитых раньше танков, которые их задачей было провести разведку. Они не хотели дальше проходить, ведь не знают, где находятся мины и какие. Тогда к ним прибежал сапёр и под прикрытием стал искать мины и подвергать их разминированию. Другие сапёры стали разминировать те участки, по которым будут проезжать танки и пехота. Только всем не нравилась такое. Противник не пытался оказывать сопротивление и мешать сапёрам. Это вызывало волнение, пока артиллерия отрабатывала другие участки.
Когда прибыли к окопам, они были в шоке от того, что увидели. В окопах лежали огромное количество трупов, только для их опознания потребуется некоторое время, но противник заминировал окопы и прикрыл всё телами убитых людей. В ходе длительного разминирования сапёры разминировали окопы и минное поле, что пехота могла занять эти окопы или похоронить все тела, которые находятся. На опознание не было времени, что командование решило закопали все тела, которые находятся в этих окопах. Это захоронение было отмечено на всех картах и отметили на самой земле, чтобы понять, где находится захоронение и какой длиной обладает. От такой бесчеловечности командование решило не брать в плен всех солдат Империи, которые обороняют этот рубеж.
Наступление продолжили после заката, чтобы заставить противника врасплох. Там укрепления было намного лучше, чем прошлый, что для атаки нужно выбрать момент для атаки. Противник был рассредоточен по всему укреплению, что не давало шанса для внезапной атаки. Также они замаскировали противотанковые орудия, что приведёт к огромным потерям в живой силе и технике. Несмотря на всю такую оборону, сами пехотинцы держать несколько противотанковых гранатомётов, что затруднит всю нашу атаку.