Всё это ставит под удар коллективистские традиции и лежащий в основе социалистической идеи принцип социальной справедливости. Взятый Китаем «таймаут» в выборе между капитализмом и социализмом (высказывание Дэн Сяопина относительно того, чтобы не сковывать себя абстрактными спорами о том, какую фамилию — Социализм или Капитализм — носит проведение реформы и расширение внешних связей, перекочевало в тексты выступлений современных китайских лидеров[33]) на руку тем силам, которые выступают за полную унификацию общественного развития по капиталистическим канонам и ждут не дождутся, когда же Китай откажется от своего «специфичного» социализма. Иностранные компании, проникая в Китай, рассчитывают захватить китайский рынок и, используя пока ещё относительно дешёвую рабочую силу, превратить китайскую экономику в свою производственную и сборочную площадку.
Воздавая должное реформе как важному фактору быстрого экономического роста в Китае, сами китайцы признают паллиативность достигнутых результатов, что выразилось в числе прочего в разноскоростном реформировании различных сфер экономической и политической жизни, в отставании политической реформы от экономической. Хотя существующая политическая система при сохранении традиционных политических структур социалистической страны и монопольного положения компартии нисколько не помешала динамичному росту экономики, но на сегодняшний день политическую модернизацию откладывать дальше уже невозможно. Показательно, что инициатива политической перестройки исходит от самой партии. Целями её ⅩⅤ съезд Компартии Китая в сентябре 1997 года назвал «развитие демократии, укрепление правовой системы, отделение функций государственного управления от функций управления предприятиями, совершенствование государственных органов, улучшение системы контроля, поддержку стабильности и единства».
Сложность реформирования политической системы Китая в том, что до сих пор не разработана модель демократии, наиболее соответствующая китайским реалиям. Внедрение демократических институтов западного толка, в том числе многопартийности, имеет определённую общественную поддержку, но не безоговорочную. Многие признают, что в том огромном человеческом конгломерате, который представляет собой Китай, при невысоком пока ещё уровне образования и самодисциплины авторитарный характер режима имеет свои резоны. Неудовлетворённость чисто западной интерпретацией прав человека и сопровождающими рынок сугубо меркантильными отношениями между людьми обострение противоречий между лицами, адаптировавшимися к рыночным отношениям, и традиционально настроенными массами населения, подпитывают левую оппозицию, которая провозглашена главной опасностью реформационного процесса. Партия продолжает играть роль той жёсткой конструкции, которая скрепляет общественный каркас и вкупе с умелым сочетанием централизации и децентрализации и патриотической пропагандой позволяет сдерживать мощные центробежные тенденции.
Как всегда, когда общество находится в поворотной точке («точке бифуркации»), вновь актуализируется проблема выбора хода и траектории развития. Концепция «потребительского общества» в том виде, как она сложилась на Западе, не годится для пересадки на китайскую почву. Её отторгает специфика Китая в виде нехватки земли и природных ресурсов, сложной демографической и экологической обстановки. Жёсткая демографическая политика, которая помогла решению ряда проблем, в том числе способствовала росту душевых доходов населения, по существу не совместима с соблюдением прав человека.
На фоне разворачивающейся трансформации капиталистического общества в «посткапиталистическое» прежней концепции модернизации начинает оппонировать концепция постмодернизации, что предусматривает «отказ от акцента на экономическую эффективность, бюрократические структуры власти и научный рационализм, которые были характерны для модернизации, и знаменует переход к более гуманному обществу, где самостоятельности, многообразию и самовыражению личности предоставляется больший простор»[34]. Дальнейшая корректировка «целевой модели» китайской реформы должна пойти в направлении большего учета демографо-социальных и экологических факторов без переключения на западные ценности, и «экосоциализма» как социально-ориентированной экономики с повышенным вниманием к сохранению окружающей среды. Такой переход сопряжён с фундаментальными изменениями системы ценностей, преодолением свойственного современному обществу потребительства. Симптомом такого сдвига в Китае к «постмодерну» служит широкое обращение к проблемам «интеллектуальной экономики», или «экономики знаний», больший акцент на развитие науки и образования. Разработчики стратегических курсов всё больше доверяют аргументам сторонников «достаточного развития», которые убеждают в необходимости установления заслонов на пути ресурсоёмкого потребительства. Немало сочувствующих у «нестандартной» программы модернизации Китая, которая предусматривает замену традиционной модели с заложенными в неё высокими темпами роста экономики на механизм постоянного, скоординированного развития.