Но видно, не я одна на пределе. Газман останавливается и без предупреждения с размаху бьет ногой в почтовый ящик:
— Сволочи, гады проклятые, ото всюду нас гонят. Никогда ничего не получается. У Макса голова лопается, Ангел Селесту свою дурацкую посеяла, есть нечего! Ненавижу, всех ненавижу!
Ни хрена себе выплеск! И у кого? У самого терпеливого, самого покладистого! Уж кого-кого, а чтоб Газа довести, надо хорошенько постараться. Подхожу, кладу ему на плечо руку, но он сердито ее стряхивает: «Отстань!»
Вся наша семья-стая сгрудилась вокруг и ждет, как я сейчас скажу Газзи, чтобы взял себя в руки, чтоб был мужчиной.
Но я подхожу к нему вплотную, обнимаю его крепко-крепко, прижимаю к себе, упираюсь лбом в его лоб, глажу по мягким пушистым волосам и чувствую, как вздрагивают его узкие плечи:
— Газзи, миленький, прости меня, пожалуйста. Ты абсолютно прав. Все полное г… Я знаю, как тебе и всем трудно. Конечно, знаю. Скажи мне, что ты хочешь? Что сделать, чтоб тебе полегчало?
Клянусь, если он сейчас попросит переночевать в отеле Ритц, пойду ночевать в Ритц.
Газман всхлипывает, выпрямляется и вытирает лицо рваным рукавом:
— Правда, все, что хочу, можно просить? Все-все?
От разбушевавшегося мальчишки не осталось и следа. Голос его звучит теперь совсем по-детски. А я слушаю его и думаю, что все мы вконец пообносились и что надо всем нам купить новую одежду.
— Я хочу… хочу где-нибудь сесть и поесть. Не на ходу, а расслабиться сидя и чтоб еды было много-много.
— И всего-то! Такую мелочь мы сейчас устроим.
Вперед! Да здравствует банковская карточка!
Каким-то образом в поисках подходящего ресторанчика мы снова вернулись к Центральному парку. Нам приглянулась кафешка на Пятьдесят седьмой улице, но очередь там была чуть не на полчаса.
И здесь, в стороне от дороги, мы увидели ресторан — большущее стеклянное здание окнами в парк. Деревья вокруг него светятся миллионом крошечных голубых огней. Указатели уже на улице приглашают посидеть в Садовой Таверне. Газзи сразу повеселел:
— Клево!
Озолоти меня, я бы сама своими ногами туда не пошла. Слишком большой, слишком навороченный и слишком дорогой. И никаких сомнений — там полно взрослых пижонов. Будем там сидеть на всеобщем обозрении и торчать, как бельмо на глазу.
Но Газману эта Садовая Таверна как медом намазана. А я обещала ему все, чего его душа ни пожелает. На сердце у меня тяжело и одолевают нехорошие предчувствия. Но раз обещала, надо выполнять: «Айда!» Я шагаю вперед, и Клык открывает тяжелую стеклянную дверь.
— Батюшки светы! — Надж оглядывается вокруг круглыми от восторга глазами.
Отсюда из вестибюля видно все три зала. Зал-Кристалл, где с потолка свисают хрустальные люстры всевозможных размеров, a окна разукрашены цветными стеклянными подвесками. Зал-Сад, больше похожий на джунгли, чем на ресторан, где официанты снуют между столиками и лавируют между пальм и лиан.
И третий, Зал-Замок, где в огромном камине можно зажарить на вертеле целого быка — для тех, кому необходимо подтверждать свое королевское величие, даже пережевывая котлеты и отбивные.
По счастью, здесь довольно много детей. Но все они чинно сидят за столиками с мамами-папами.
— Чем я могу быть вам полезна? — К нам устремляется высокая длинноногая, похожая на модель, блондинка. Оценивающе оглядывает нас и подозрительно интересуется:
— Вы, молодые люди, родителей ждете?
— Нет, — широко улыбаюсь я ей в ответ, — мы сами по себе, без родителей. Нам, пожалуйста, столик на шестерых. Мы празднуем мой день рождения.
Новая ложь, сопровождаемая новой улыбкой.
— Мммм… хорошо, пройдите за мной, — и она ведет нас в Зал-Замок, к столику рядом с дверью на кухню.
Рядом с кухней это еще и лучше. В случае чего, через запасной выход на кухне удирать будет легче.
Мы расселись. Она вручает нам громадные меню в кожаных, тисненных золотом папках.
— Вас сегодня обслуживает Джейсон, — и она удаляется, кинув на нас последний подозрительный взгляд.
— Макс, здесь клево! — Надж в экстазе прижимает к груди меню. — Мы в таком классном месте еще никогда не ели!
Если принять во внимание, что мы зачастую выуживаем свои обеды из помойных контейнеров, восторг Надж вполне обоснован и даже требует более витиеватых выражений.
Клык, Игги и я сидим с постными лицами. А наш молодняк резвится. Надо отдать должное, если бы не толпа народу, не разодетые в пух и прах взрослые, не моя извечная мания преследования и не куча денег, которую нам придется здесь оставить, местечко это очень даже ничего.
Ладно, плевать. Сосредоточимся на меню. С радостью обнаруживаю страничку блюд для детей.
Рядом с нами вырастает официант Джейсон, пузатый коротышка с зализанными назад рыжими волосами:
— Вы родителей ждете?
— Мы одни, без родителей.
Он хмурится, явно что-то прикидывает в уме и наконец спрашивает:
— Вы готовы сделать заказ?
— Ребята, все выбрали, кто что хочет?
Газ вопросительно смотрит на официанта:
— Сколько куриных ножек в одной порции?
— Четыре.
— Тогда мне две порции, пожалуйста. И фруктовый коктейль, и два стакана молока.
— Это все тебе одному? — переспрашивает Джейсон с болезненной улыбкой.
— Ага, и не забудьте, пожалуйста, картофель фри на гарнир.
— А я хочу горячий шоколадный пудинг, — просит Ангел.
— Только сначала надо поесть по-настоящему. Тебе заправиться нужно.
— Хорошо, — Ангел на все согласна и переводит внимательные глаза на Джейсона. — Вы не думайте, мы вовсе не избалованные лентяи. Мы просто очень проголодались.
В ответ на это официант краснеет и начинает переминаться с ноги на ногу.
— Мне, пожалуйста, принесите ребрышки, вместе со всем, что тут написано. И содовую, и еще лимонад.
— Ты понимаешь, девочка, что ребрышки — это четырнадцать унций мяса, короче, полкило.
— Ага, — Ангел, очевидно, не понимает, что именно так смущает Джейсона. Поэтому мне приходится самой уверить его:
— Не беспокойтесь. Она вполне справится. У нее аппетит хороший. Надж, а тебе что?
— Мне лазанью. Она с салатом? Две, пожалуйста, и хлеба не забудьте. Правильно?
Надж вопросительно на меня смотрит, и я киваю.
Джейсон стоит столбом. Поди, думает, что мы его дурим.
— Вы записывайте, пожалуйста, записывайте. А то перепутаете потом. Заказ-то большой. — Подождав, когда он запишет все, что выбрали младшие, я заказываю салат с креветками, жаренный в меду свиной окорок с капустой и картошкой и простой зеленый салатик с сырной заправкой. — И, пожалуйста, лимонад и чай со льдом.
Джейсон все записал, но выражение его лица при этом такое, будто я тычу в него раскаленной кочергой.
— Крабовый суп, ребрышки и большую бутылку воды, — просит Клык.
— Спагетти с фрикадельками, — заказывает Игги.
— Это детское меню. Посетителям до двенадцати лет.
Игги явно растерян, и Клык предлагает:
— Как насчет баранины с картошкой, шпинатом и винным соусом с розмарином?
— Баранина так баранина, только хлеба побольше и два стакана молока.
Джейсон опустил блокнот и снова на нас уставился:
— Для шестерых ОЧЕНЬ молодых людей вы сделали ОЧЕНЬ большой заказ. Вы уверены, что не переборщили?
— Я понимаю вашу обеспокоенность, но прошу вас принести все, как заказано.
— А вы понимаете, что съели вы или нет, вам придется за все платить?
— Разве не по такому принципу работают ВСЕ рестораны? — Я начинаю терять контроль. Раздражение мое, похоже, перехлестывает через край. Но официант продолжает с идиотской настойчивостью:
— Если просуммировать, ваш заказ будет дорого стоить.
— Вы меня за кого принимаете? Еда стоит денег. Много еды стоит много денег. Коню ясно! Несите, вам говорят! Как заказано, так и несите. Пожалуйста.
Джейсон напрягается и на негнущихся ногах уходит в кухню.
— Прекрасное местечко. Я в восторге, — говорит Клык, и по лицу его совершенно невозможно прочитать, шутит он или всерьез.
— Мы что, слишком много заказали? — недоумевает Ангел.
— Ништяк, порядок, они просто не знают, что такое настоящий аппетит.
Ученик-поваренок принес нам две корзинки хлеба и две плошки с подсолнечным маслом. Даже он смотрит на нас скептически.
Нервно сворачиваю в трубочку белую крахмальную салфетку. И тут начинается свистопляска.
— Добрый день. — У моего локтя возникает мужчина в костюме и при галстуке. Из-за его плеча высовывается Джейсон.
— Привет, — я стараюсь скрыть свою настороженность.
— Позвольте представиться, директор ресторана. Могу я быть вам чем-нибудь полезен?
Сколько можно доставать нас одним и тем же вопросом. Все хотят нам быть полезными, а сами только суют палки в колеса.
— Не думаю, разве только на кухне кончились продукты для одного из заказанных нами блюд.
— Видите ли, — говорит директор с притворно добродушной усмешкой, — вы заказали необычно много еды. Нам бы не хотелось выбрасывать продукты или выставлять вам непомерно большой счет только потому, что у вас глаза не сыты.
— Спасибо за беспокойство, но мы очень голодны. Не кажется ли вам, что мы сделали заказ? Так что теперь самое естественное дело — принести нам заказанные блюда.
Я на пределе. Сейчас взорвусь! Но, несмотря на это, на мой взгляд, я прекрасно собой владею. Вежливая, сдержанная. И что, дорогой читатель, думаешь, отстали от нас эти козлы? Ничуть не бывало!
Директор натягивает на себя мину ангельского терпения:
— Может быть, вам будет лучше в другом ресторане пообедать? На Бродвее, например. Это совсем недалеко. Там ресторанов много.
Я не верю своим ушам и, не выдержав, вскипаю.
— Не будет. Мы здесь, мы голодны, и мы уже сделали свой заказ. У нас достаточно денег расплатиться. Вы принесете нам наконец поесть?
Директор выглядит так, будто он только что откусил лимон: