– Люблю я эту атмосферу. Суета. Новый год уже завтра. Ты к родителям едешь? – спросил Марк.
– Да, завтра утром поеду. И, похоже, останусь на все каникулы у них. Родители заинтриговали меня – они что-то запланировали на праздники, даже сказали взять побольше теплых вещей.
– Это ведь замечательно! Наконец-то тебя вытащат на свежий воздух, а то ты совсем засох, сидя в квартире, – улыбнулся Марк. – К разговору об Алисе. Ты не хочешь воспользоваться временем, которое у тебя появится?
Позади них послышался гудок. Белый свет фар осветил силуэты друзей. Им пришлось отойти и пропустить курьера на электровелосипеде.
– А что с Алисой? – Даниил собирался с силами, чтобы начать разговор. – Когда мы были на экзамене, Лисса поцеловала Дириона.
– У тебя лицо было таким, будто умер кто-то, – проговорил Марк. – Ну и что? Это ведь всего лишь игра.
Молча друзья свернули с улицы Рождественка на Кузнецкий Мост. Они шли мимо ярких витрин, украшенных ветвями елей, блестящими шариками и разноцветными лампочками. Здания были подсвечены мягким теплым светом. В этом свете снежинки, падающие с неба в изящном танце, казались невесомее и были похожи на маленькие звездочки.
– Значит, ты уже не воспринимаешь это как игру или не хочешь воспринимать? – уточнил Марк.
Они нырнули в двери кофейни, стряхнув налипшую на ботинки грязь. Сверкающие розовые витрины были украшены яркими фигурными тортами, а на подоконнике, покрытом блестящим искусственным снегом, были расставлены фигурки в виде больших красных вишен. Марк и Даниил бывали в этом кафе дважды в год в конце сессии. Оба всегда заказывали только карамельный латте. Друзья болтали почти до закрытия, затем прогуливались по Мясницкой улице до Чистых прудов и разъезжались по домам.
– Я уже не знаю, что происходит, – проговорил Даниил. – Она не выходит у меня из головы. Как я рисовать это буду?
– Вся проблема в том, что вам уже давно нужно было встретиться лично. Ждешь, пока она тебя позовет?
– Она не позовет, – произнес Даниил и сделал большой глоток кофе.
Янтарный напиток разлился теплом по всему телу. Юноша называл это ощущение «любовь в жидком виде».
– Она сказала, что не хочет видеться, потому что не хочет неловкостей между нами. Проще говоря, она не хочет портить то общение, которое есть у нас сейчас.
– А чего хочешь ты? – спросил Марк.
– Если бы я знал и понимал…
– Давай так, вы изначально эту игру подразумевали только как игру. К жизни она не имеет отношения, – произнес Марк. – Забей, это просто сюжетный твист. Подыграй ей, чтобы она не чувствовала себя обиженной. Но при этом вам нужно встретиться, чтобы понять, что происходит между вами за пределами вашей переписки, понимаешь?
Даниил промолчал. Он не был уверен в том, как стоит поступить. Но в одном он был согласен сам с собой – ему было чертовски приятно то, что она написала.
Алиса шла по улице вдоль темных молчаливых домиков с заснеженными крышами. Большинство домов были дачными, поэтому в окнах не горел свет, а на участках царило заснеженное запустение. Но на их улице было несколько строений, в которых звенели голоса людей круглый год. Соседи Алисы – молодая пара с дочкой, многодетная семья напротив и старик в конце улицы.
Алису иногда забавляло наблюдать, как дети из дома напротив бросаются друг в друга снегом, безобразничают и помогают родителям чистить снег на подъездной дорожке. А вот и «дом, милый дом». Алисе всегда казалось, будто он выбивается из общей картинки. Здесь, среди избушек и деревянных домиков, занесенных снегом, прямоугольная глыба из стекол смотрелась неестественно и очень холодно. На крыше не было снега, потому что ее поверхность раз в несколько часов нагревалась и бездушно избавлялась от белого покрывала через трубы водостока.
В больших окнах было темно. На стеклах виднелись белые блики, из-за чего Алисе казалось, будто на нее смотрит огромный паук, который вот-вот проглотит ее на все каникулы без возможности посмотреть мир.
В окне на кухне горел свет. Екатерина Вячеславовна – пожилая домработница Дольских – работала в этом доме уже десять лет. Алиса увидела ее силуэт через плотную завесу жалюзи.
Снег стал мягче, снежинки превратились в пух. Алиса подняла голову. Прохлада обласкала ее разгоряченное от эмоций лицо. Алиса закрыла глаза и вновь представила себе тот момент с поцелуем. Запах хвои и смолы с металлическим привкусом. Мокрая от снега ткань платья и ледяные ноги. Прикосновение их губ. Мгновение, в которое сознание щекочут тысячи игл.
– То, что живет у меня в голове, никто у меня не отнимет, – прошептала Алиса в небо, открыв глаза.
Она подошла к «умной» калитке. На небольшом экране появилось ее лицо. Алиса нажала кнопку, раздался звонок. Дверь открылась почти сразу. По ту сторону экрана отец пропустил ее в свой дом, находясь на другом конце России. Алиса тут же набрала его.
– Я дома, – сказала она.
– Принял, – коротко ответил он и положил трубку.
– Вот и поговорили, – ответила Алиса черному экрану смартфона. – У меня тоже дела отлично.
Дверь открылась, и на пороге появилась Екатерина. Она распростерла свои пухлые руки и радостно улыбнулась.
– Алиса! Давно мы с тобой не виделись! – воскликнула она и в одних тапочках выбежала обниматься.
От нее пахло душистым мылом и вишневыми духами. Обычно все вспоминают котлеты или пирожки бабушки, но Алиса помнила только еду Екатерины, потому что за десять лет работы в семье Дольских эта женщина стала ей как родная.
– Здравствуйте! Я очень рада вас видеть! Извините, что так сильно задержалась и заставила вас ждать.
– Ничего-ничего. Скорее проходи, ты вся холодная. Давай возьму твою сумку, – произнесла она и, подхватив вещи Алисы, вспорхнула по ступенькам к входной двери.
Дома пахло чистотой. Не людьми, а стерильной чистотой. Алису это убивало. На кухне работал телевизор, и Алиса понимала зачем. Чтобы не чувствовать давления одиночества в этом огромном доме. Чтобы разговоры телеведущего или глупые передачи хоть как-то добавляли жизни этому месту. Хотя это и не жизнь вовсе, это антижизнь, имитация. Пластиковые окна, пластиковые голоса из пластикового телевизора. Как только Екатерина уйдет, Лисс останется совсем одна до самого Рождества.
«Не впервой», – подумала Алиса и поставила рюкзак на пол.
– Та-а-к, – проговорила Екатерина. – Давай, раздевайся, поужинаешь.
Алиса стянула с себя шарф, затем розовую куртку, которая хоть и напоминала иногда махровый коврик, но зато была очень теплой и уютной. Поправив непослушные рыжие локоны, Алиса робко прошмыгнула в ванную, которая располагалась сразу возле входа. Как говорил отец, чтобы зайти и сразу руки вымыть.
У него в доме все было практично. Масштабно, но просто и со вкусом, функционально и ничего лишнего. Возможно, этими же словами можно было описать его как человека.
Алиса ощутила множество ароматов: тушеных баклажанов с помидорами, картошки с чесноком, чая с лавандой. Тут же потекли слюнки. Девушка бросила взгляд на карман куртки, в котором оставила телефон.
«Что ответил Даниил? Может, он вообще скажет мне, что больше знаться со мной не хочет, – подумала Алиса, бредя через темную гостиную в сторону освещенной теплым светом кухни. – С кем я тогда буду общаться? У меня же больше нет друзей».
Екатерина с энергией девочки бегала по кухне и убирала в холодильник аккуратно подписанные лотки.
– Так много еды, не стоило, – произнесла Алиса. – Я ведь и сама могла приготовить.
– Мне не сложно, только в радость. К тому же твой отец всегда так счастлив, когда ты возвращаешься домой, – улыбнулась Екатерина. – Давай садись, все уже готово.
На столе стояла полная тарелка картошки с курицей, сбоку горкой примостились тушеные овощи.
Алиса вдруг осознала, что не ела с самого утра. Приготовленное Екатериной было, как и всегда, невероятно вкусным. Пряная курица таяла во рту, насыщая силой тело и разум.
– Кушай, кушай, – приговаривала Екатерина. – Я тебе елку достала и украшения новогодние. Сможешь все здесь украсить, как захочешь.
– А какой в этом смысл? Отца ведь не будет до самого Рождества, – проговорила Алиса.
– Ну как, зато ты будешь здесь.
«С этим и не поспоришь», – подумала Алиса, представляя себя птицей в золотой «умной» клетке.
– Как учеба? Все сдала? – спросила Екатерина, нарушив неловкое молчание.
Она явно пыталась хоть как-то развлечь Алису разговорами, потому что понимала, как этот дом давит на нее.
– Да, сдала. Как и всегда.
Краем глаза Алиса посматривала в телевизор. Хоть что-то где-то происходит. Репортер стоял на фоне ярмарки на Красной площади и рассказывал о том, как можно себя развлечь в праздники.
– Отец будет гордиться тобой, – проговорила Екатерина. – Может, еще положить?
– Нет-нет, спасибо. Мне и этого много.
– …И из последних новостей, – послышалось в телевизоре. – Российские железные дороги запускают первый в мире предрождественский круиз на винтажном поезде, который отправит туристов в резиденцию Деда Мороза в Великий Устюг…
– Звучит потрясающе, – прокомментировала Екатерина. – Что только не придумают!
– …Маршрут стартует из Москвы. Он пролегает через Ярославль, где у вас будет возможность насладиться красотами одного из городов Золотого кольца. Вас ждут захватывающие экскурсии, встреча Рождества в Данилове, прогулки по Вологде, каток, вкусный ужин в Ядрихе и, наконец, Великий Устюг, где вы сможете встретить Деда Мороза, лично отдать ему письмо и побывать на Ледяном балу. Спешите приобрести билеты…
На экране показался ярко-красный корпус локомотива, украшенный разноцветными лампочками и большим рождественским венком.
«Вот бы отправиться в путешествие, – подумала Алиса. – Было бы здорово увидеть что-то кроме этого дома».
После ужина Алиса и Екатерина решили выпить чаю.
– А ты помнишь, когда тебе было двенадцать, мы весной с тобой на озеро пошли? Ты так хотела искупаться, а я тебе не разрешила. Ты была тогда в оранжевых колготках, платьице и курточке. Вода уже потеплела, но было еще очень ветрено, – Екатерина начала смеяться, Алиса тоже заулыбалась. – Ты, моя хорошая, полезла на камушках постоять. Ну ладно, думаю, ничего же не может случиться. Только отвернулась, слышу: «Бульк». Ты уже в воде сидишь – открыла купальный сезон. Ты всегда была такой непоседой.