– Уверена, что ты говоришь это каждой актрисе, с которой работаешь, – парировала она.
– Вовсе нет. Большинство из них блондинки, – пояснил Рик и мягко, но уверенно накрыл ее губы своими губами. От него пахло дымом и гарью от пиротехнических спецэффектов. А когда его язык проник внутрь, она ощутила легкий вкус мяты.
Кьяру целовали много раз – на экране и за его пределами. Но еще никогда поцелуй не заставал ее врасплох так, как этот. Рик мог запросто заменить звезду высшего эшелона в любовной сцене. Их языки соприкоснулись, и, сама того не заметив, она ответила на его ласки, нарушив негласное правило, которое гласило, что актеры никогда не целуются по-французски. Ее соски напряглись, соприкоснувшись с гранитными мышцами его торса.
«Одумайся немедленно! Вспомни, почему он тебе не нравится!» – завопил в ее голове голос разума.
Кьяра тут же прервала поцелуй и, пошатнувшись, отступила назад.
– Все. Тест окончен.
Его губы изогнулись в ухмылке.
– И как? Я справился?
– Я даже не знаю твоей фамилии, – сказала она, увернувшись от ответа на его вопрос.
– Можешь называть меня как пожелаешь – «милый», «детка», «дорогой».
– Но мне пригодится твое настоящее имя, когда полиция попросит меня описать подозреваемого, – пошутила Кьяра.
– Рик Серенгетти.
– Моя фамилия изначально звучала как Ферано. Тоже итальянская.
Его улыбка стала шире.
– Я бы никогда не угадал, Белоснежка.
– Меня так раньше называли. Но это прозвище не приклеилось.
– Я и сам-то не очаровательный принц из сказки, а всего лишь его дублер.
Ей хотелось закричать от раздражения.
– Нет, у нас ничего не получится.
– Но ведь ты актриса. – В его глазах мелькнуло любопытство. – И еще участница конкурса красоты, если верить Адель. Выиграла какой-нибудь титул?
Она состроила недовольную гримасу.
– Да. Мисс Конгениальность.
Рик весело расхохотался:
– Даже не буду спрашивать, в чем заключался твой талант.
– Чревовещание. Моя кукла пела песню.
– Какую? «Однажды мой принц придет»?
– Нет, это была песня не из мультфильма о Белоснежке! Я также стала «мисс Род-Айленд».
– Род-Айленд самый маленький штат. Но я уверен, что и там конкуренция была очень жесткой.
– Ты насмехаешься надо мной? – Она заглянула ему в глаза.
– Кто, я? Я никогда не насмехаюсь над женщинами, за которыми хочу приударить.
– Прямолинейности тебе не занимать. Но я ведь даже тебе не нравлюсь.
– Симпатия для этого вовсе не обязательна.
В конце концов, это Голливуд, и здесь все особи мужского пола неразборчивы в связях.
– Итак, у меня есть шанс? – поинтересовался Рик.
– Только если Адель убедит меня в том, что это хорошая идея.
– То есть она еще этого не сделала? – Его лоб нахмурился.
– Я тебя умоляю! Она могла уговорить тебя на эту безумную затею, но не меня.
– Я согласился только потому, что думал, будто ты уже дала свое согласие.
Кьяра наблюдала, как его хмурое лицо прояснилось. К ним обоим пришло прозрение. Адель обвела их обоих вокруг пальца, заверив каждого, что другой согласен на ее план. Рик осмелился поцеловать Кьяру только потому, что был уверен: она не против аферы, придуманной ее менеджером.
– И что же нам делать?
Рик пожал плечами:
– Мы уже ссоримся, как женатая пара со стажем. Мы идеально подходим друг другу.
Ее глаза распахнулись от удивления.
– Но ведь мы должны выглядеть как двое влюбленных, а не как сварливая супружеская чета.
– Выяснение отношений придаст нашему общению некую глубину.
– Предлагаешь сразу пропустить конфетно-букетный период? – прозвучал ее риторический вопрос. – Да и вообще… Зачем тебе это?
– Веселья ради. – Его взгляд лениво прошелся по ее фигуре. – К тому же Белоснежка – мой любимый сказочный персонаж.
– Ах, ну конечно!
– Ну, а ты что скажешь?
– Что наши романтические отношения – самая нелепая сплетня Голливуда в этом месяце.
Кьяра захлопнула дверь трейлера и решительно заявила:
– Я не могу притворяться, что у меня отношения с Риком Серенгетти.
Адель, сидевшая на диване, оторвала глаза от журнала.
– Почему? Что с ним не так?
Он слишком ее раздражал своим образом непобедимого мачо. Ее губы все еще пылали от поцелуя, и Кьяру это смущало. Ни одному мужчине не удастся сделать ее уязвимой.
– Мне не по душе врать.
– Но ведь ты актриса. Ты делаешь это каждый день.
– Да, но на экране. – Если постоянно притворяться, то рано или поздно потеряешь себя. – Ты знаешь, как высоко я ценю честность.
– Честности не место в Голливуде, дорогуша.
Кьяра положила руки на бедра.
– Ты обманула меня и Рика, заставив считать, что каждый из нас уже согласился на то, чтобы изображать влюбленных.
– Подсознательно тебя вполне устроила моя идея. Единственное, что тебя волновало, – пойдет ли на это Рик.
Кьяра почувствовала, как ее лицо начинает краснеть от злости, и сделала глубокий вдох.
– Она меня вовсе не устраивает!
Краешком глаза Кьяра увидела душевую кабину, располагавшуюся в конце трейлера. Ах, если бы усталость этого дня можно было смыть под струей теплой воды! А заодно и избавиться так же просто от несносных заголовках в таблоидах…
– Хорошо, – ответила Адель с подозрительной покорностью, отложив журнал. – Тогда нам надо придумать что-то другое, чтобы все забыли о твоем отце. Не могла бы ты поправиться на двадцать фунтов?
Из огня да в полымя.
– Я бы предпочла избежать столь радикальных мер. Да и какой в этом толк?
Два года назад Кьяра набрала пятнадцать фунтов для роли в фильме «Алиби и ложь», где она играла уставшую от быта домохозяйку, которая случайно становится свидетелем убийства, а затем ее собственный муж пытается посадить ее в тюрьму, чтобы снять обвинения с себя. Чтобы достигнуть этого веса, она постоянно ела любимую пасту со сливочным соусом и сладкую выпечку, а после съемок картины в течение нескольких месяцев усердно занималась до седьмого пота с личным тренером, желая как можно быстрее вернуть себе прежнюю форму. Тогда ей приходилось постоянно носить темные очки и свободную одежду, чтобы не привлекать к себе внимание папарацци, которые так и норовили подловить ее и сделать неудачные снимки. Однако все эти усилия не оправдались – ее так и не номинировали на премию «Золотой глобус».
Интересно, что Адель задумала на этот раз?
– Поклонники осуждали меня, когда увидели на экране располневшей. – Кто-то говорил, что она набрала слишком много, кто-то – что слишком мало. Как же трудно всем угодить!
– Это не для роли в кино, а для рекламы клиники, которая лечит ожирение.
– У меня нет лишнего веса!
– Но мог бы быть, – подмигнула ей Адель. – Предположим, у тебя случился гормональный сбой, и стрелка весов стремительно поползла вверх. Сокрушенная и подавленная, ты ищешь специалистов, которые смогли бы тебе помочь. И находишь их в этой клинике. Если ты заключишь этот контракт, то твое лицо станет более узнаваемым, а люди проникнутся к тебе сочувствием, наблюдая твою борьбу с ненавистным жиром.
– Нет. Еще немного – и ты предложишь мне поучаствовать в низкопробном реалити-шоу.
Адель покачала головой.
– Я рекомендую это только тем клиенткам, у которых не было значительных ролей в кино более пяти лет. Это не твой случай, дорогуша.
Кьяра мысленно возблагодарила за это судьбу. Не хватало ей еще оказаться под прицелом камер двадцать четыре часа в сутки.
– Может, тебе написать книгу? – спросила Адель, задумчиво склонив голову.
– О чем?
– О чем угодно. Мы наймем писателя, который сделает всю работу за тебя.
– Но тогда я не стану автором книги по-настоящему, не так ли? – сухо отозвалась Кьяра.
– Ты чересчур честна, – вздохнула Адель. – А как насчет духов?
– Мне казалось, что «Диор» уже выбрал новое лицо для своей рекламной кампании.
– Так и есть, – подтвердила пожилая женщина. – Я говорю о том, чтобы выпустить твои собственные духи. Это очень выгодно в наши дни.
– Как это сделала Элизабет Тейлор?
– Вот именно. Мы могли бы назвать аромат «Кьяра Лючия». Это название напоминает о яркой звезде.
– Я бы предпочла стать яркой звездой, получив «Оскар».
– Конечно, премия киноакадемии – значительное достижение. Но нам надо заняться расширением и защитой твоего бренда, дорогуша. И перевести твою славу в денежный эквивалент.
Кьяра вздохнула, прислонившись к стене, обитой панелями орехового дерева. Где те времена, когда актеры были просто актерами? А теперь все вдруг стали брендом.
– С моим брендом все в порядке.
– Да… – Адель понизила голос. – Только вот имя твоего нерадивого отца всплывает в заголовках прессы время от времени.
Как Кьяра могла об этом забыть? Ведь журналисты следили за ним неустанно.
– А что, если тебе заняться пропагандой здорового образа жизни, как Джессика Альба или Гвинет Пэлтроу? – предложила менеджер.
– Возможно. Но только после того, как я получу «Оскар» или обзаведусь детьми, как они.
При мысли о детях Кьяра ощутила странную тяжесть в груди. Ей уже тридцать два. Совсем скоро она станет слишком стара для Голливуда и для того, чтобы забеременеть естественным путем, не прибегая к дорогостоящим медицинским вмешательствам, которые не всегда помогают. Эти два поезда ехали прямо навстречу друг другу. И если Кьяра хочет предотвратить столкновение, то ей стоит достигнуть определенных высот в карьере до того, как она под одобрительные возгласы публики уйдет с большого экрана, чтобы посвятить себя семье и детям.
Родить ребенка определенно входило в ее планы. Только вот с выбором отца для него все гораздо сложнее. Майкл Феран не стал безупречным примером мужчины для своей дочери. Ее семейная история так запутанна. Ее бы даже вряд ли стали экранизировать, потому что ничего не предвещало счастливого конца.
Сердце Кьяры защемило, когда она представила себя матерью. Когда-нибудь у нее будет маленькое прекрасное создание, которое она будет любить всей душой. С ним она не повторит ошибок своих родителей. И в этом циничном мире у нее будет нечто придающее существованию смысл – чистая бескорыстная любовь.