Прошла минута, вторая, третья, а Вадик не возвращался. Утро все увереннее заявляло о себе, солнце поднималось, резкие и длинные тени постепенно сокращались. Пузырь беспокойно топтался под окнами дома, время от времени слыша над собой голоса просыпающихся жителей пятиэтажки. Где-то наверху плакал ребенок, слева лаяла собака, за окном прямо над Витей разговаривали две женщины. Когда сбоку распахнулось окно и кто-то закурил, выглянув на улицу, Пузырь плотнее прижался спиной к кирпичной стене, чтобы его не заметили.
Наконец из-за угла вышел Ситников, толкая перед собой большую замызганную тележку с решетчатыми бортиками, на которой громоздились картонные коробки, старое тряпье и ворох прозрачных, как медузы, целлофановых пакетов.
— Вот, Пузырь, принимай тачку, — сказал Вадик, хлопнув по стальной рукоятке. — «Роллс-Ройс» последней модели. Эксклюзив. В мире только две таких: одна у нас, вторая у Бэкхема.
Они погрузили брезентовый сверток на тележку, обложили его со всех сторон мусором и двинулись в путь. Чтобы дойти до пролома в заборе, приятелям предстояло миновать три жилых квартала и пересечь одну улицу. Чем ближе они подходили к парку, тем больше народу встречали на пути. Двое подростков промчались мимо них на роликах. Группа туристов вышла из гостиницы и направилась к экскурсионному автобусу. Какой-то мужчина посмотрел на ребят и на тележку так подозрительно, что Вадик прибавил шагу, а Пузырь споткнулся и чуть не упал. Приятелям казалось, что взгляды всех прохожих устремлены только на них и каждый встречный думает: «Почему эти подростки выглядят такими взволнованными? Куда они везут тележку? Почему не выбросили мусор в ближайший бак? Вдруг это не просто мусор, а маскировка? Может быть, под ним — труп?»
Возле пролома в ограде они остановились и снова огляделись. Место здесь было тихое, слева — лесополоса, справа за забором — лесопарковая зона. Вадик с Пузырем пользовались этим проломом, когда администрация «Сокольников» делала платным вход в парк. Такое случалось во время выставок, когда экспонаты выставлялись прямо на улице под открытым небом, например, во время вернисажа ледяных фигур или песочных замков.
Сбросив мусор с тележки на траву, ребята просунули сквозь проем брезентовый сверток, затем пролезли сами и понесли его к центральной площади. Через каждые двадцать шагов они останавливались и опускали завернутого в брезент человека на землю, чтобы размять уставшие пальцы. Когда до центральной площади оставалось метров пять, силы у ребят были на исходе. Отдохнув перед последним рывком, они снова примерились к грузу и подняли его. Сделав несколько быстрых шагов, подбежали к массивной бревенчатой скамейке и опустили на нее брезентовый сверток. В последний момент Пузырь не выдержал, его пальцы беспомощно разжались на пару секунд раньше, и человек в свертке стукнулся головой о скамейку.
— Аккуратней, придурки! — раздался возмущенный голос «трупа», приглушенный брезентом. — Вам только дрова носить! Ну, что вы там тормозите?! Развязывайте меня быстрей!
— Куда ты торопишься? Задание мы выполнили, теперь можешь лежать спокойно, мы тебя больше не побеспокоим, — сказал Пузырь.
— Тебя бы на мое место! — гневно воскликнул «мертвец». — Скорей вынимайте меня из этого мешка, тормозы! Блин, первый раз работаю с такими клоунами! Я семь раз прикидывался трупом, но еще ни разу меня не просовывали через пролом в ограде! Чума голимая! Если б не мой шлем, я б давно башку расшиб из-за вас, дуболомы! Нежнее надо!
— Что же ты об этом раньше не попросил, когда мы тебя из машины выгрузили?
— Раньше не мог. По правилам мне нельзя разговаривать с вами, я должен молчать, как полено, и не шевелиться. Да развяжете вы меня когда-нибудь или нет, раздолбаи?
Вадик вынул из кармана перочинный нож, открыл лезвие и, чиркнув по веревке в нескольких местах, бросил ее на асфальт. Пузырь помог развернуть брезентовый сверток, из которого, как бабочка из кокона, вылез невысокий и худой парень лет восемнадцати в тренировочном костюме. Выглядел «труп» сильно. На голове у него блестел пластмассовый шлем с решетчатым забралом, как у хоккейного вратаря. На груди и спине чернели щитки мотогонщика, плечи защищали полукруглые наплечники хоккеиста, а перчатки, налокотники и наколенники были роллерские.
— Тебя хоть сейчас в космос запускай, — произнес Вадик, окинув взглядом экипировку «мертвеца».
— Тебя можно было волоком тащить. В таком обмундировании никакие кочки и колдобины не страшны, — отметил Пузырь.
— В отделении милиции шутить будешь, остряк. Делайте ноги, дурни. К нам мент шпарит, — сказал парень, указав на сержанта милиции, который бежал по аллее к ребятам, не спуская с них глаз.
— Скорее говори код для Фиделя! — увидев сержанта, поторопил Вадик «жмурика».
— Код написан на внутренней стороне брезента, — объяснил парень и в следующую секунду легко перемахнул через массивную скамью, раздвинул тугие ветви кустарника и, скрывшись за зеленой изгородью, убежал в глубину рощи.
Пузырь с Вадиком бросились разворачивать брезент. Милиционер тем временем приближался; он держал рацию возле лица и на бегу что-то передавал своим коллегам, наверно, вызывал подмогу. Путаясь в складках, роняя тяжелую ткань на асфальт, приятели с трудом расправили широкий брезент, оглядели его с обеих сторон и нашли надпись, сделанную черным маркером: «супертруп». Это был код, который подтверждал, что задание выполнено.
Сзади послышался топот и крик милиционера:
— Не двигаться!
Приятели, не сговариваясь, бросились в сторону цирка, который стоял в конце одной из боковых аллей. Возвышаясь над деревьями, красный купол шапито, словно маяк, притягивал к себе внимание. Они свернули с главной аллеи, перепрыгнули через высокий гранитный бордюр и пустились по знакомой тропинке напрямик через рощу к цирку.
В этой части парка строили новый павильон, земля была испещрена свежевырытыми канавами, покрытыми досками. Ночью шел дождь, после которого на стройплощадке остались огромные лужи. В кроссовки ребят проникла вода, на подошвы налипли комья глины, и ноги сразу потяжелели. Но грязь помогла им уйти от преследователя. Когда они оглянулись, то увидели сержанта милиции, который стоял на одной ноге в гимнастической позе «ласточка». В одной руке он держал форменную фуражку, чтобы не свалилась с головы в грязь, а другой безуспешно пытался вытащить казенный полуботинок, увязший в размокшей глине.
Ребята пробежали еще несколько метров и оказались на площадке возле цирка, где, несмотря на раннее субботнее утро, вовсю кипела работа. Автокраны грузили тяжелое цирковое оборудование в трейлеры, артисты паковали инвентарь, рабочие разделяли на части гигантские металлические конструкции. Цирк уже третий день не работал, шапито разбирали, чтобы перевезти и установить в другом месте. Высокий шатер, опоясанный сотнями разноцветных лампочек, все еще стоял на поляне парка, но лошадей уже увезли в конюшню, зрительские кресла сложили в трейлер, а трибуны демонтировали, из-за чего пустая арена выглядела непривычно просторной.
В самом центре арены стоял руководитель цирка, отец Дины Кирсановой. Он разговаривал по мобильнику, давал короткие советы артистам, жестами, а иногда только глазами и подбородком, указывал рабочим, что куда нести. При этом отец Дины все время улыбался, будто находился на балу или руководил домашним праздником. Он сразу видел, кому нужна помощь, кто отдыхает, а кто просто мается от безделья. Заметив Вадика и Пузыря, он по-свойски подмигнул им и указал рукой на стройную женщину, стоявшую у запасного выхода, мол, обратитесь к ней. Это была мама Дины Кирсановой, она, прислонясь спиной к высокому фанерному ящику, делала какие-то пометки в блокноте. Ребята подбежали к ней и, не тратя времени на приветствия, сразу попросили о помощи.
— Вера Павловна, спасайте! — воскликнул Вадик.
— Спрячьте нас где-нибудь! Где хотите, хоть в ящике для мартышек! — взмолился Пузырь. — За нами милиция гонится!
— Объясните, что случилось?
— Потом! Спрячьте нас скорее! Пожалуйста!
Ее не пришлось долго уговаривать. Вера Павловна достала из сумочки ключи и, отдав их Вадику, четко сказала:
— Выходите через черный ход. На улице стоит моя машина. Спрячьтесь в ней. После поговорим.
— Если сержант спросит про нас, скажите, что вы нас не знаете и никогда не видели, — попросил Вадик и выбежал на улицу вслед за Пузырем.
Открыв ключом дверь иномарки, стоявшей у черного хода, ребята забрались в заднюю часть салона. Несмотря на то что боковые окна автомобиля были сильно тонированы, приятели сели на пол, чтобы милиционер не разглядел их через прозрачное лобовое стекло.
— Не въезжаю, зачем ты дернул от мента, ведь мы не совершили никакого преступления? — спросил Вадик, когда они отдышались после быстрого бега.
— Я дернул, потому что ты дернул. А вот почему ты побежал?
— Все побежали, и я побежал, — пожал плечами Вадик, а потом подумал и добавил: — Ну и правильно сделали. А то сидели бы сейчас в отделении и доказывали, что не верблюды. Короче, звони Фиделю, скажи, что все ништяк.
Пузырь достал из кармана мобильник, набрал номер бригадира и, услышав его голос, сказал:
— Алло, Фидель? Это Пузырь, в смысле Витя Пузыренко.
— Ну как?
— «Труп» в парк доставили, на скамейку положили, от ментов убежали, — доложил Пузырь.
— Скажи код.
— «Супертруп».
— Правильно.
— Значит, теперь мы в твоей бригаде?
— Выходит, так.
— Супер! — радостно воскликнул Пузырь. — Гипер!
— Ладно, не будем попусту тратить время. Подробности сообщу в письме. Не забывай проверять электронную почту. Отбой.
Нажав на «сброс», Пузырь убрал трубку. Не успел он застегнуть нагрудный карман, как дверца машины открылась и в салон заглянула Вера Павловна.
— Эй, малолетние разбойники, где вы там? — спросила она. — Вылезайте. Сержант ушел. Что вы с ним сделали?
— В каком смысле? — спросил Пузырь, выбираясь из машины на улицу.