аворачивая круги по дворцовым коридорам, я случайно не там повернула и оказалась в тупичке возле комнаты страха этого маньяка, из которой раздался сладенький голос целителя:
- Ну что вы же так дергаетесь? Осталось оторвать от ожога совсееем маленький лоскутик и можно начинать лечение...
Через секунду раздался рев столь нецензурного содержания, что я на секунду замерла в восхищении. Значит, не совсем пропащий у меня нареченный, вон какие эмоции демонстрирует. Это только на первый взгляд он, как мороженая рыба, а стоит кипяток на ногу плеснуть, сразу такую страсть проявит!
Я так увлеклась неожиданно открывшейся стороной характера жениха, что едва не попалась прямо в руки отца, голос которого раздался где-то сзади:
- Переройте весь дворец, но найдите эту дрянь! И приготовьте “Слезу”, их нужно немедленно поженить. А ж потом...
- Но мы не можем принудить Мар... Амиранту выйти замуж против воли! – жалобное блеяние мачехи.
- Не вмешивайтесь не в свои дела, дорогая! Стража, проводите Повелительницу в её покои!
А вот это уже интересно. Значит, мачеха в курсе происходящего и, более того, она на моей стороне.
Но размышлять на эту тему дальше мне было некогда, потому что голос отца приближался и если мне все ещё не хочется становится женой этого недожарка... Кстати, что-то он замолчал? Неужели не вынес столь агрессивной заботы целителя и блаженно ушел из этой бренной жизни? Но очередное невежливое пожелание Мириаса в адрес Иртиса, а также подробности интимной жизни, как самого эскулапа, так и его ближайшей родни, задавили эту надежду на корню.
Вернуться я не могла – за углом продолжал распекать кого-то отец, а впереди было только окно. Справедливо рассудив, что если я упаду с высоты четвертого этажа, то погибну, а если попадусь отцу, то сначала помучаюсь, а потом уже отправлюсь к праотцам, я сделала выбор в пользу окна.
Высоты, в отличие от пауков, я не боялась, поэтому на крышу попала практически без потерь. Жертвой в борьбе за свободу стал шелковый палантин и одна сережка.
Поскольку очереди из желающих посидеть весенним вечерком на холодной крыше не наблюдалось, я осталась в столь желанном одиночестве и затаилась в тени печной трубы, как старая летучая мышь на чердаке.
С того момента, как я оккупировала крышу, прошло уже почти два часа, а отец все никак не мог утихомириться. Периодически его воплям вторил из-за соседнего дымохода осипший от страсти кот, чей голос рождал во мне низменное желание запустить туда если не огненным шаром, то хотя бы туфлей.
Но, во-первых, меня учили быть доброй девочкой и любить братьев наших меньших, а во-вторых, меня также наставляли быть умной девочкой – кот завывал на разные голоса, и у постороннего слушателя могло сложиться впечатление, что на крыше собралась целая стая осатаневших от любви мурлык. А поскольку таких странных пристрастий, как наблюдение за кошачьим интимом, за мной раньше не числилось, то и искать здесь никто не догадался.
Через некоторое время, в течение которого я успела немного замерзнуть и оглохнуть, а желание убить любвеобильное животное стало почти нестерпимым, отцовский рык перешел в разъяренный рев. По дворцу разносились его зычные проклятия в мой адрес, а также обещания отправить всех Стражей на дыбу в связи с профнепригодностью. И, как ни печально, в плане квалификации охраны я была с ним согласна – ладно, в этот раз тревога из-за меня, ну, а если бы враги пробрались?!
- Если до полуночи она не будет стоять передо мной, разжалую до рядового!!! – проорал в конце концов чувствительный родитель. Мне стало интересно, кто же стал объектом такой трепетной любви, и я наклонилась через парапет крыши, за что едва не поплатилась – посреди двора стоял пышущий стыдливым румянцем капитан Сартос Варде. И, судя по выражению лица, он с бОльшим удовольствием стал бы моим палачом, чем свекром. Капитан возвел очи в небо, то ли чтобы не видеть своего сюзерена, то ли в тщетной попытке снискать милость Тилиры и умереть на месте от разряда молнии. Но, видимо, у Богини в тот момент были другие дела и она на его мольбу не откликнулась.
Зато я, чтобы Сартос не успел заметить ситуэт на фоне темнеющего неба, так шарахнулась назад, что крепко приложилась о черепицу всей спиной. Дальнейший их разговор я слушала, уже распластавшись на крыше, как лисья шкурка, растянутая для просушки скорняком.
- Как скажете, Повелитель. Но, в таком случае, наш договор будет расторгнут.
Отец сразу сбавил тон и, подойдя к служивому почти вплотную, что-то ему зашептал. Обидно, конечно, что подслушать не получается, но лучше уж я ещё немного поизображаю горгулью, чем попадусь на глаза этой парочке.
О том, что будет, когда придется встретиться лицом к лицу с Мириасом – а рано или поздно этот момент настанет – даже думать не хотелось. Ничего хорошего, это точно. Уж, во всяком случае, если бы на его месте была я, месть была бы изощренной и очень медленной. А поскольку о таком диве, как великодушный дракон, я не слышала никогда, то лучшим выходом было бы где-нибудь спрятаться на пару дней, а в идеале – лет.
В собственных покоях это делать глупо – сразу найдут. Если я не ошибаюсь, отец уже отправил туда засаду из нескольких стражников. Я прямо-таки представляю, как эти бедолаги сидят в моем шкафу в окружении платьев, оборок и прочих кринолинов. Ну, хоть Томке радость, она у меня девушка свободная и излишней моралью не обремененная, найдет применение такому подарку.
Вваливаться в покои мачехи тоже не самая блестящая идея – хоть она меня и любит в меру сил и терпения, но против воли венценосного супруга не пойдет. И быть мне в таком случае не только замужней, а, скорее всего, и выпоротой. Это уж насколько у моего отца фантазии хватит.
Оставалось единственное место, где можно было бы укрыться, не опасаясь быть выданной отцу – храм Видящих. Но до него нужно ещё добраться через половину города. Утешало только одно – обыватели ещё вряд ли слышали о моей сегодняшней выходке. В том, что завтра мне и незадачливым ловцам будут перемывать кости кумушки, я не сомневалась – какая там конфиденциальность, если о каждом визите папочки к его любовнице становилось известно сразу после того, как он выходил из её покоев?
Кот наконец-то заткнулся, заставив меня практически прослезиться от счастья. Или он пал жертвой переизбытка чувств, или же к нему все-таки вышла его пушистая возлюбленная.
Я осторожно выпрямилась, пытаясь удержать равновесие на неровной черепице, и окинула взглядом ближайшие крыши. На счастье, кроме того самого любвеобильного кошака, проводившего меня ошалевшим взглядом, рядом никого не было.
Разлившаяся по небу темнота начала расцветать нагло подмигивающими звездами. И так не радовавший особым теплом ветерок, накинув мне подол на голову, намекнул, что если в ближайшее время я не уберусь, навсегда останусь здесь окоченевшим памятником женской глупости и упрямства.
Судя по крикам, периодически раздававшимся во дворе, поиски вступили в завершающую фазу. Один из Стражей гордо отчитался перед руководством, что только что лично проверил все дымоходы, потыкав в них палкой, на предмет наличия беглянки. Мне стало жутко интересно, как в его представлении я могла поместиться в трубу, в которую с огромным трудом можно было запихнуть метлу. Судя по ошалевшему виду капитана Варде, его посетили сходные сомнения. С удовольствием понаблюдав за воспитательным моментом, в ходе которого инициативный, но бестолковый служивый получил от начальства вместо похвалы удар в ухо, я решила, что участь сторонней наблюдательницы мне уже надоела.
Легче всего было бы вернуться тем же путем, каким я попала наверх, но близость того окна с апартаментами Иртиса рождала неприятные предчувствия. По всеобщему закону подлости, этот лизоблюд как раз выйдет из комнаты, когда я буду переваливаться через подоконник. А делать врагу такой подарок я категорически против. Лучше уж сразу к жениху в комнату заявиться, авось его сердце не выдержит такого счастья.
Оставался только спуск по лозам дикого винограда на восточной стене. Благо, что сейчас вечер и она будет плохо просматриваться. Это плюс. А вот то, что прямо под виноградом буйным цветом колосились заросли шиповника – минус. Но поскольку выбор у меня небольшой, я решила плюнуть на возможные повреждения и злорадно представила, во что превратится ненавистное платье. Скользкая черепица не предрасполагала к выполнению балетных па, и я, мысленно махнув рукой на неподобающий для принцессы способ передвижения, опустилась на четвереньки и шустро поползла к намеченной цели.
А поскольку чистить крышу слуги ленились, то к месту назначения прибыла, имея вид качественной половой тряпки. Сдув со взмокшего лба прилипшие пряди и безуспешно стараясь отчистить платье от выходного продукта пищеварительной системы старательно и многолетнее гадивших пернатых, я с трепетом оглядела свой во всех смыслах последний шанс на свободную жизнь. В таинственном вечернем полумраке виноград выглядел жутковато. Но, как всегда приговаривала Тома – нищим не пристало кобениться. И я начала свой путь в неизвестность.
Подол порвался ещё на самом верху, и теперь я сверкала на половину сада голубыми панталонами с кокетливой кружевной оборочкой. Ну и что, что платье розовое? Я вообще-то ни перед кем обнажаться не собиралась, так что мы с горничной не стали акцентировать на цветовой диссонанс.
О наложенном на мозоль обезболивающем заклинании я вспомнила только на середине спуска. И забыть в ближайшее время уже не грозило – ощущение, что твою ногу от колена и ниже кто-то медленно и с удовольствием жует, поливая время от времени кипятком, игнорировать довольно сложно. Это придало мне дополнительное ускорение, и я начала все быстрее скользить по лозе, пока, в конце концов, с утробным воем не сорвалась где-то на уровне второго этажа.
Неподалеку испуганно взвизгнула какая-то шавка и затаилась, в надежде, что страшный монстр не обратит на неё внимание. А тем временем, монстр рвался на свободу, выползая из кустов.