Велайд сжал кулаки, явно мечтая ударить меня. Камень его перстня засветился, источая сырую энергию. А спустя миг на гранях стали возникать магические проекции будущего плетения. Кажется, младший Адамастро не собирается останавливаться даже невзирая на недавно принесенную клятву крови.
Осуждающе покачав головой, я сформировал двойной «фазис» из контроктавы и легким щелчком пальца отправил его в зарождающийся конструкт. Чары над кольцом Велайда сразу же расползлись безобидным светящимся облачком, так и не успев напитаться.
— Не надо этого, брат, — успокаивающе изрек я. — Пойдем лучше домой. Мама очень обрадуется твоему возвращению. Мы сильно волновались, ведь ты не присылал писем. Я велю устроить пир в твою честь! Пригласим Веду с мужем, познакомишься с племянником. Расскажешь нам о своих боевых подвигах.
Парень так и замер с отвисшей челюстью. Не знаю, что его больше шокировало. Смысл сказанных мной слов, или то, как я разрушил его плетение. Ну а чтобы окончательно выбить почву из-под ног у Велайда, я шагнул к нему навстречу и заключил в крепкие объятия.
— Рад, что ты жив, брат! — эмоционально произнес я.
Вот тут-то парень окончательно поплыл. Он задергался, силясь вырваться, но не слишком уверенно.
— Ч-что здесь происходит⁈ — почти вскричал сын Одиона, выпутываясь из моих рук. — Чего ты задумал⁈
— Дай мне немного времени, и мы всё непременно обсудим, — непререкаемо заявил я, после чего передал братца на руки Лиасу и еще двоим милитариям.
Те спешно увели моего обескураженного родственника из зала, без труда подавляя его сопротивление. У первых Безликих в клятве ничего не говорилось о «никогда не подниму руку на собрата своего». И я не думал, что этим преимуществом им доведется воспользоваться уже на первом же посвящении.
— Прошу меня простить, экселенсы, — заявил я во всеуслышание. — Мне не хотелось омрачать сегодняшнее таинство семейной драмой, но, видимо, боги решили надо мной подшутить, раз избрали именно этот момент. Однако своими проблемами я займусь позже. А теперь мы продолжим…
Всю дорогу до поместья Адамастро братец Ризанта косился на меня с великим подозрением. Не пойму, чего именно он ждал, ведь задумай я нечто нехорошее, то мог бы уже сотню раз реализовать свои намерения. Например, когда нас окружали три десятка озарённых, готовых по моему приказу выпотрошить любого. Но Велайд всё равно осторожничал, не рискуя запускать меня себе за спину. Это хорошо. Война сделала его недоверчивым.
Домой мы прибыли уже далеко за полночь. Парень непрестанно зыркал по сторонам, выискивая признаки упадка. Но к его удивлению здесь ничего практически не поменялось. А что поменялось, то только в лучшую сторону. Тем не менее, задавать вопросы он не спешил. Хотя я прекрасно видел, что младшего Адамастро так и распирает.
— Занья, разбуди миларию Илисию, — приказал я служанке, встретившей нас. — К ней прибыл гость, которому она должна очень обрадоваться.
— Как пожелаете, экселенс, — поклонилась она. — Госпожа не так давно отпра…
Девушка онемела, увидев, кто именно вошел вместе со мной. О моих непростых отношениях с остальными членами семьи знала вся домашняя челядь. Равно как и помнила о тех временах, когда поместьем заправляла мачеха с младшим сынком. Тогда прислуга разве что на стены не лезла. Так что появление на пороге прошлого хозяина особого энтузиазма у горничной не вызвало.
— Доброй ночи, господин Велайд, — выдавила она из себя и изобразила какой-то максимально деревянный поклон и поспешно убежала наверх.
— Пойдем тоже поднимемся, — предложил я, чтобы лишить братца повода сказать, будто я дурю его.
С каждым новым шагом к дверям опочивальни Илисии младший Адамастро напрягался всё сильнее. Одним богам известно, каких ужасов он успел нафантазировать, находясь вдали от дома. И сейчас он готовился встретиться со своими страхами…
— Создатель Многоокий, Занья⁈ Что случилось⁈ — послышался из покоев негодующе-взволнованный возглас мачехи.
Тихое лепетание служанки разобрать не удалось. Но Велайд явно озадачился. Узницы мстительных полукровок не должны вести себя столь по-хозяйски.
— С ума сошла? Какие еще гости в такое время⁈ — вновь донеслось до нас возмущение Илисии. — Что он там опять задумал⁈ Ох, этот Ризант сведет меня в могилу…
Младший брат совсем уж запутался. Он-то ожидал увидеть мать, изможденной и висящей в цепях, не меньше.
— Милария, я не отниму много времени. Ручаюсь, что вы и сами будете рады, — поторопил я мачеху, заглядывая в её спальню.
Заслышав мой голос, госпожа нор Адамастро моментально присмирела. Не став наводить марафет, она набросила на плечи накидку из тонкой шерсти, запалила изящную лампу и вышла в коридор. Как только робкий маленький огонёк, укрытый стеклом, высветил лицо Велайда, дама обомлела. Её материнское сердце сразу же узнало родные черты. Я успел опасливо подумать, как бы её удар не хватил от радости. А в следующий миг уже метнулся вперед, подхватывая… нет, не Илисию, а светильник, который она беспечно выпустила из рук. Вот еще пожара мне в доме не хватало!
— Птенчик мой! Родной! Ты… ты вернулся!
Женщина, всхлипнув, бросилась на шею к сыну и расплакалась, уткнувшись в его плечо.
— Вернулся… вернулся… живой… мой мальчик живой… — шептала она словно в бреду.
Велайд тоже кинулся в объятия матери и даже слезу пустил.
— Мама… как же я рад, что с тобой все хорошо!
— Вижу, вам двоим нужно многое друг другу сказать, — тактично кашлянул я. — Не смею мешать.
Передав лампу Велайду, я развернулся и спокойно отправился спать. Теперь ни Илисия, ни её сынок не представляют для меня опасности. Но мачехе предстоит нелёгкая работа по примирению двух единокровных братьев. Всю жизнь она внушала своему отпрыску ненависть к желтоглазому полукровке. И просто так перечеркнуть все эти годы будет непросто…
Кер-Шаайна настороженно шла по утопающим в дерьме улицам варварского города и внимательно заглядывала за каждый угол. Ладонь её не отрывалась от эфеса чуть изогнутого самзира, а янтарные глаза тщательно осматривали всякого встречного. По правде говоря, она бы предпочла не ходить в одиночку по этой помойке, кишащей двуногим скотом. Но её мнения, к сожалению, почтенные веил'ди не спрашивали.
Лишь за последнюю луну в Клесдене бесследно исчезло около десятка представителей их расы. Причем, не только рядовые воины, но и двое озарённых. А уж после кровавой бойни, произошедшей в столице, в которой погиб Кардинал Высшего Совета, и вовсе было непонятно, чего ждать от этих грязнорожденных.
— Тьфу, ничтожные vaailen, — сплюнула себе под ноги Кер-Шаайна, когда мимо нее прошествовала парочка горожан, источающих стойкий аромат вчерашней браги.
Находиться на человеческих землях для темноликой было сущей пыткой. Полтора столетия она прожила в благословенном Блейвенде, где тротуары и дороги чище, чем посуда в здешних харчевнях. А в варварской обители невозможно отыскать свободной пяди, куда можно было бы безбоязненно ступить и не запачкать сапоги по самые голенища. Фу… как в подобных условиях вообще можно жить? Хотя, чего она удивляется. Это же двуногий скот. На севере, как поговаривают соплеменники, условия еще хуже. Раньше, когда на Старом континенте проживали одни альвэ, тамошние широты оставались незаселёнными. Но грязнорожденные плодились так быстро, что им в плодородных южных землях стало тесно. И целые племена оказались вынуждены уходить туда, где с неба зимой вместо дождя падает замёрзшая вода.
Скорей бы уже Высочайшие Кардиналы изгнали этих ничтожеств с исконных территорий алавийского народа…
— А чавой столь прекрасная иноземная милария позабыла в нашенских краях?
Чей-то голос раздался совсем рядом, и Кер-Шаайна без раздумий выхватила свой самзир. Могеральская дымчатая сталь со свистом рассекла воздух, но никого не зацепила. Ведь незнакомец стоял слишком далеко, чтоб его можно было достать.
— Твоё какое дело, отродье собаки? — грубо рыкнула альвэ. — Оставь меня в покое, иначе узнаешь, чем пахнут твои потроха!
— Ну-ну, глянь, какая злобная. А сдюжишь-то против нас? — усмехнулся презренный человечишка, и из-за его спины тотчас же вышел еще один грязнорожденный.
Второй варвар поигрывал небольшим самострелом, который выглядел совершенно непрезентабельно. Короткий, замызганный, явно сделанный кустарно. Однако судя по его толстым стальным дугам, натянутым до предела, дури в этом орудии предостаточно. Латы, конечно же, не прошьёт, но потроха под кольчугой отобьет запросто.
— Только попробуй, и я порублю вас обоих в мелкий vleiskoekie! — пригрозила желтоглазая.
— Давай проверим, — нагло ухмыльнулся тип с самострелом и, предусмотрительно не сокращая дистанции, начал прицеливаться.
Кер-Шаайна встала в стойку, занося клинок. Для настоящей Девы войны отбить летящий болт не так уж и сложно даже с близкого расстояния. Отменная выучка, звериная реакция и немыслимый боевой опыт позволяли проворачивать и не такие трюки. Зато потом она не оставит наглецам даже призрачного шанса перезарядить это убогое подобие оружия.
— Ну же, грязнорожденный… давай, спусти тетиву, — прошипела алавийка, прикипев взглядом к острию болта.
Незнакомец, картинно высунув язык, издевательски водил самострелом, наставляя его то в лицо Кер-Шаайны, то опуская вниз.
И вот раздался щелчок, с каким обычно расправляются стальные плечи арбалетов. Самзир в руках воительницы дернулся, собираясь отвести снаряд в сторону. Однако наконечник с оперенным древком так и остались в ложе неказистого орудия. Не успела желтоглазая удивиться, как что-то тяжелое ударило её по затылку. Небо с землёй поменялись местами, и темноликая осознала себя лежащей в грязи. В глазах плыло, тело потяжелело, но она как могла боролась с темнотой сгущающегося беспамятства.
— Фух, Бокун, ну и нервное же ты дельце затеял! — разобрала она варварский диалект.