Элементал и другие рассказы — страница 5 из 36

Он похоронил ее при лунном свете.

Это была непростая задача. Агата была слишком тяжелой, поэтому пришлось ее тащить, и он со­вершенно выбился из сил. Гравитация помогала. Толчок скинул ее с кровати, и она плюхнулась на пол с противным хлюпающим звуком. К счастью, она упала на прикроватный коврик, который по­служил санками, поэтому он смог дотащить Агату до окна. Выбросить ее из окна было сложнее. Она застряла, и хотя Артур навалился спиной на широ­кие ягодицы и толкал, пока его лицо не приобрело занятный фиолетовый оттенок, Агата не сдвину­лась с места. Наконец, вспомнив армейскую пого­ворку: «Пот спасает жизни, мозг спасает и то, и другое», он взял лопату и с помощью рычага, осво­бождая крошечный кусочек за раз, наконец с удовлетворением увидел, как Агата соскользнула с подоконника и услышал мягкий стук, когда она приземлилась на садовую тропинку.

Агата и при жизни не представляла собой осо­бенно приятное зрелище, а после смерти ее внеш­ность стала ужасающей. После падения из окна ее лицо стало кривобоким; нос расплющился, язык вывалился, один глаз вывалился из глазницы и ру­ка — правая — была сжата, будто даже сейчас Агата обдумывала месть.

Артур приказал желудку сдерживаться и заду­мался, как доставить свою худшую половину к ее — как он надеялся — последнему месту упокоения. Тащить ее по садовой тропинке он не мог, нести её было совершенно немыслимо; потом на помощь снова пришел интеллект. Тачка.

Это была штуковина из оцинкованного железа с отличным надутым колесом с красными спицами. Тачка была большой, можно даже сказать просторной, и могла вместить Агату до тех пор, пока ее ноги будут вести себя прилично. Проблема в од­ном: как он ее туда засунет?

Помог домкрат. Гладильная доска послужила рычагом, и скорее она была взгромождена на тач­ку, огромные ноги были вытянуты, гротескная го­лова откинулась назад, и Артур, стоя между ручек, был вынужден смотреть на кошмарное лицо с вы­сунутым языком и дергающимся на каждом шагу глазом. Снова и снова сжатый кулак ударялся о землю, и, мимоходом, даже уничтожил один из его призовых георгинов — в акте вандализма, который ожесточил его сердце. Он молча и бесцеремонно свалил ее в могилу, хотя раньше думал сказать не­сколько подходящих слов. Не похоронную службу, но что-то короткое, например: «Теперь мне будет намного, намного лучше», или: «Спи, спи и никогда не просыпайся», потому что у Артура была поэти­ческая жилка и он был начитан — качества, кото­рые Агата никогда не ценила.

Она упала в могилу лицом вниз, и Артур, не те­ряя времени, засыпал это отвратительное лицо с нахально высунутым языком и блуждающим глаз­ным яблоком. Меловая почва, которую было так трудно капать, очень легко летела обратно, и вско­ре яма была засыпана, земля прибита лопатой, по­том выровнена граблями так, что шестифутовый клочок земли походил на остальной ухоженный сад. Потом Артур заботливо посадил молодую ге­рань, утомился и пошел спать.

Хорошо известен факт, что убийство, как хоро­ший ужин, должно быть идеально спланировано. Артур его совершенно не планировал. Он, так сказать, съел обед, а потом приступил к составлению меню. Когда лучи раннего утреннего солнца про­никли в открытое окно, Артур проснулся и осознал ноющее беспокойство, запутанную проблему, кото­рую его спящий мозг перерабатывал ночью. Ему потребовалось несколько минут, чтобы осознать, в чем заключается эта проблема.

Как он объяснит исчезновение Агаты? Сто кило­граммов тела активной женщины не могут так просто пропасть, особенно учитывая, что она все­гда считала обязательным вести себя противно или бесцеремонно. Спокойные, воспитанные люди бы­стро забываются; шумные, грубые люди оставляют глубокий след на своем пути, след обиды, который, если он резко обрывается, быстро порождает знак вопроса. Но нужно было решить еще более ужасную проблему. Как Артур завладеет всеми ее пре­красными деньгами?

Если бы только Агата знала, что умрет подо­бающей смертью, все было бы хорошо. Завещание, которое Артур помогал составлять, переадресовывало золотой ручей в его пустынный уголок, но без законного свидетельства о смерти это был просто интересный документ, лишенный реального потенциала.

После длительного обдумывания и полного унич­тожения вареного яйца (потому что Артур не по­зволял делу мешать завтраку) один факт стал совершенно ясен. С Агатой должен был произойти смертельный несчастный случай.

— Я должен сбросить ее со скалы.

Он сказал это вслух, потом оглянулся с некото­рым беспокойством, потому что не зря же говорят, что и у стен есть уши? Он поиграл с идеей выкопать Агату и перевезти на побережье, где она сде­лает решающий проблему прыжок со скалы. Но перспектива двадцатимильного путешествия с кривобоким и уже испачканным землей лицом бы­ла выше возможностей его нервов и желудка, по­этому он отказался от этого плана в пользу чего-то более практического.

Почему бы не подогнать машину к вершине вы­сокой скалы, оставить несколько клочков одежды вокруг и поверить, что власти придут к правиль­ному заключению?

Но подождите. Не понадеются ли они найти те­ло? Или по крайней мере его часть?

«Я должен был оттяпать ей руку или что-то дру­гое» — печально подумал он, как всегда с опозда­нием. Он снова представил, как копает, рубит... Но перспектива везти на побережье в тачке часть Агаты была не более заманчивой, чем перевозка целой Агаты. Потом темноту его отчаяния озарила блестящая идея. Почему бы не оставить машину у того места, где потоки впадают в море? Он, кажет­ся, помнил, как подобное случилось в Чалмуте, в десяти милях от Бичи-Хед[1]

Он бросил ворох одежды Агаты в чемодан и че­рез час начал свое длинное путешествие.

Штормовой ветер со скоростью тридцать миль в час бушевал на вершине скалы, и Артуру пришлось лечь на живот, чтобы увидеть бурлящее море вни­зу. Сцена была стоящей. Волны обрушивались на камни; они подпрыгивали и кружились самым удовлетворительным образом. Идеальное место, чтобы избавиться от тела. Артур отполз обратно к машине, вытащил чемодан Агаты и приготовился складывать одежду в аккуратную стопочку, наде­ясь создать впечатление, что она разделась, преж­де чем вниз головой броситься в бурлящий котел внизу. Он смутно помнил, что это обычное поведе­ние для самоубийства в воде. Но он не принял в расчет ветер. С победным криком ветер подхватил одежду Агаты, а именно: три блузки, два платья в цветочек, шесть огромных бюстгальтеров, четверо нейлоновых трусов и розовый корсет, и, подняв их высоко в воздух, отнес их в южном направлении, не ослабляя объятий, пока они не рассеялись по всему французскому побережью. Тем не менее, Ар­тур не остался с пустыми руками. Он сумел схва­тить пару французских панталон в оборочках — предмет нижнего белья, которым Агата премного гордилась. Решив, что пара панталон в руке лучше, чем весь гардероб на ветру, он придавил их боль­шим камнем, потом, осознавая, что в его генераль­ном плане больше дыр чем в сите, ушел.

Он прошел десять миль, незаметно запрыгнул на ранний пригородный поезд, и восемь часов спустя отпер переднюю дверь, поднялся, спотыкаясь, по лестнице, и рухнул, полностью одетый, на кровать.

Последние тридцать шесть часов были очень на­пряженными.

— Не волнуйтесь, сэр , — сказал сержант в уча­стке, — не волнуйтесь.

— Но я волнуюсь, — заявил Артур в третий раз. — Она давным-давно должна была вернуться. Где она может быть?

— О ... — сержант покачал головой. — С женщи­нами никогда не знаешь, сэр. Однажды моя мис­сис пропала на весь день. Оказалось, она застряла в Туннеле Любви на ярмарке в Баттерси[2]

— Уверен, что ее там нет, — сказал Артур с боль­шой искренностью.

— Ну, сэр, — сержант делал все возможное, что­бы его успокоить, — не удивляйтесь, если найдете вашу леди за готовкой ужина, когда вернетесь до­мой.

Артур содрогнулся.

Два джентльмена в дождевиках зашли на сле­дующее утро, и хотя Артур ожидал их визита, он чуть не упал в обморок, когда увидел, как они идут по садовой дорожке. Они были очень вежливыми.

— Доброе утро, сэр , — старший , с уставшими голубыми глазами и мрачной улыбкой, поднял шля­пу. — Вы мистер Купер?

— Да. — Артур сглотнул. — В чем дело?

— Мы можем войти, мистер Купер?

Вскоре они сидели в гостиной, и старший муж­чина положил шляпу на пол. Он несколько раз смотрел на нее, словно боясь, что она убежит. Ти­шина становилась мучительной, когда он наконец прервал ее.

— Вы сообщали о пропаже человека?

— Да, — кивнул Артур, — моей жены .

— Хорошо. — Мужчина прочистил горло. — Я инспектор Шарп... это сержант Холлидей.

Артур издал звук, который можно было перевес­ти как: «Как поживаете?», и мужчины фыркнули.

— Регистрационный номер вашей машин VGU 165 ?

Артур решил сказать «Ох», потом напряг мозги в поисках чего-то более подходящего, и сумел выда­вить только: «О боже».

— Мы хотели ли бы, чтобы вы проехали в уча­сток. — Сержант Холлидей, очевидно, думал, что он должен выразить больше интереса. — Для опознания.

— Тела? — Выдохнул Артур?

— Нет, сэр. Нескольких предметов женского бе­лья. Это единственное, что мы обнаружили.

— Понимаете, сэр, быстрое течение, — сказал инспектор Шарп. — Если бедная леди столкнулась с. несчастным случаем, то она уже в море. Но мы должны надеяться на лучшее. Она была. подавле­на или что-то в этом роде?

Артур не мог представить подавленную Агату, и так как в глубине души он был правдивым челове­ком, он сказал «нет», прежде чем осознал это. Каза­лось, инспектор огорчился и почесал голову.

— У нас есть теория, но пока я бы не хотел рас­крывать ее, если вы не против, сэр. Конечно, будет расследование, и мы будем признательны, если вы сможете присутствовать.

Артур сказал:

— Конечно. — И добавилд: — Не хотите ли ча­шечку чая?

Инспектор и сержант ответили утвердительно, Артур приготовил им по чашке чая, и они все подкрепились, прежде чем он поехал в полицей­ский участок, чтобы опознать панталоны Агаты.