Я многообещающе оглядел угарающих, сжал в ручонке вилку, подбросил, уронил. Какое неуклюжее тело.
— Осторожнее с этим, — с надутыми щеками сказал Горец. Он больше всех старался не смеяться. Умрет без мучений.
— Договоритесииии у мении!
Я развернулся, расправил мускулатуру. Синдром широкой спины активирован. Гордо направился к отверстию гоблинов.
— Хватиии ржатиии!!! — заверещал я, принимая нормальную позу и ускорил шаг.
Несмотря на темень в норе, я видел всё. В нос ударила вонища. По тонким ноткам можно было определить перегной, дерьмо и тухлые яйца. И что самое страшное — я с удовольствием втягивал эти благородные ароматы. Ох, вот тут кто-то обосрался недавно. Хм, он изволил употребить чью-то перегнившую печенку сегодня. Буржуй.
Влажная грязь под ногами приятно чавкала. Поймал себя на мысли, что хочу выдернуть толстого земляного червя из стенки и всосать его, как спагетти.
Чем глубже я продвигался, тем шире становился тоннель. И это хорошая новость. Если еще расширить и подкопать вначале проход, то здесь уже можно расправить плечи.
От первого гоблина, попавшегося мне по пути, я вздрогнул. Больно уж неожиданно выскочил из-за угла. Мы не успели остановиться. Врезались друг в друга и синхронно сели жопками в грязь.
— Буря-буря! Шмуф-няф! Хмуфи-пуфи! — ругался на меня коллега.
Я понял, что он имеет в виду. Да, большинство гоблинов не знают всеобщего языка. Потому что он очень тяжелый. Поэтому они давно придумали свой. На уровне детского сада и жестикуляций.
Если переводить дословно, то мне сказали: Бежать. Мешать. Умереть.
А можно включить свои сенсоры гоблина. Запах, мимика, количество выплюнутой слюны изо рта. Тогда так:
— Куда несешься?! Ты мне мешаешь! Хочешь, чтобы я тебя убил?
Теперь добавить мою мудрость из иного мира и врубить Гоблин. Переводчик:
— Куда прешь, уёбище? Ты не видишь, здесь Я. Я выебу твой труп. Извинись!
Я подскочил и сорвался с места. Не хочу разговаривать с этим интеллигентным молодым гоблином.
Он побежал за мной.
— Тебе чего надо?! — крикнул я за спину.
— Стоять, паскуда! Лижи меня!
— Чего, блять?
Я прибавил ходу. Не хочу-у-у лизать!
Через десять минут с начала гонки, удалось затаиться за поворотом одного из перекрестков. Гоблин пробежал мимо. И вот что это было? Он хотел, чтобы я его лизал? Или это мои сложности перевода?
Пришлось поплутать. По сути, логово гоблинов — это один центральный тоннель и много исходящих из него земляных комнат. Там мелкие и занимались важными делами. Бились головами о стену, что-то бурчали под нос, жевали какую-то тухлятину. Некоторые дрались, как бешеные коты.
Я не нашел ни одной причины, почему эта раса существует. Они — яркий пример, как природа может ошибаться. Даже тараканы и то могут служить пищей для птиц. А эти кто? Удобрение после смерти?
Я не повстречал ни одной женщины. В расе гоблинов их просто не существует. Они по сути своей — моногамные существа. И размножаются только благодаря матке. Которую я обнаружил в большом земляном зале. Тут было тепло и сухо. Вместо грязи под ногами — заботливо утрамбованный грунт.
Я посмотрел на нее. Желудок сразу же скрутило. Мои уши покраснели, а глаза сами собой заслезились. Вспомнились напутствующие слова Катарсии:
«Матка — это перегнивший и страдающий кусок живого мяса. С разумом семи беспомощных особей женского пола. Главное условие — одна девственница и одна беременная. Раса неважна. Гоблины вылавливают девушек и связывают их потуже в один неподвижный ком. Они умирают долго и мучительно. Шаман проводит обряд на крови, не давая им погибнуть раньше времени. Гоблины насилуют это безобразие. Не чураясь пользоваться когтями и зубами. Чем сильнее эманация страдания созревающий матки, тем больше она принесет приплода. Когда мать гоблинов сформируется, ее оплодотворяют сотни раз за день, насыщая питательными веществами.»
Я не мог даже отвернуться. Это был такой пиздец, что я просто встал у прохода и смотрел.
Мясной шар пульсировал в середине зала. Он постоянно шевелился и истекал бело-розовой слизью. Полупрозрачный. Внутри перемешивались кости, кожа и другие ошметки тел. Женские лица, руки, ноги — всё это отчетливо просматривалось в контурах матки. И я не мог понять были они живы или нет.
Кровавый шар ипали. Буквально. Его окружили десятки гоблинцев и впихивали в любые возможные отверстия свои пипирки. Вот перед лицом одного паразита проявилась форма женского лица. Он, недолго думая, вцепился зубами ей в губы. Брызнула кровь и какая-то слизь. Гоблина передернуло, он затрясся в экстазе, обессиленно свалился на землю. Кончил, маленький. На его место тут же подскочил следующий трахарь. Так вот еще почему они такие тщедушные.
Матка стала конвульсировать, и гоблины недовольно отскочили в сторону. Одна судорога, вторая, третья. На последней схватке в шаре разверзлась дыра, подозрительно похожая на женский половой орган. Со свинячим визгом оттуда выплюнулся кривой новорожденный в крови и слизи. Гоблин в шапке из листьев, ухватился за ногу ребенка — поднял над головой.
«Ну, щас речь завернет»
— Еще один, — гаркнул шаман и швырнул младенца за спину. Тот заверещал, несколько раз кувыркнулся через себя и с противным хрустом упал на землю. Куда-то пополз.
Моя гоблинская пасть сама разверзлась в шоке от проходящего. Я даже не обратил внимания, как вдавился в стену у прохода в зал, стараясь не дышать. Не дай Асмодей, заметят.
— Преклонение! — взвизгнул шаман.
Гоблины перестали наяривать пипирки, готовясь к следующему этапу кормления матки. Упали на колени, уткнувшись носами в землю.
— Мать слаба! — вещал «умный» гоблин. — Делает мало сильных. Нужно молиться Ртуху. Умолять ее! Лизать ей ноги! Лижите землю!
Гоблины подчинились, вылизывая языком грязь.
Признаю — парень я без предрассудков. Надо — возьмем. Мудак — убьем. Но вот это? Что Катарсия от меня хочет? Чтобы этот ужас находился в Серпе? Да нас сожжет инквизиция. Сами же орки насадят на анаконду. Никто с поселением дел иметь не будет, и с эльфами мы в жизни не договоримся. Я думал, что матка это какой-нибудь мертвый кусок мяса. Некромантия там дешевая. А тут сиамский близнец в адских муках. Весь Серп будет ночами дристать в кошмарах.
— Нам нужна крепкая мать! — горланил гоблин. — Нужно призвать Ртуху! Ртуху укрепит мать! Спасет род! Лижите! Лижите лучше!
Гоблины стали вгрызаться в землю, блаженно постанывая.
Короче, тварей где-то пятьдесят-семьдесят. Пустить им сюда дымовуху, и пусть дохнут от угарного газа. Лезть в это дерьмо я не собираюсь. Армия драников, конечно, это хорошо, но еще лучше — ни с кем не воевать.
И вообще…
Мамочка… я хочу домой. Мне страшно.
Я таракан в логове тараканов. Передо мной гноящаяся матка, от которой хочется блевать, но моя пипирка то и дело встает от ее сокращений. Такого дерьма я в жизни своей не ощущал! Чувствую себя Чикатилой с амнезией. Вот привязанная к столбу девственница. Вот пыточные инструменты. Тебя содрогает от одной только мысли, что можно с ней сделать, а хер встает, напоминая, что мозги не изменить.
Я сваливаю.
Срал я на сиськи Катарсии и на то, что у нее в кожаных лосинах. Нельзя такую дрянь тащить в Серп.
Только я тихонько стал отступать, как уши резануло визгом:
— Нашел тебя, сопля! Сосать! Лизать! Унижаться!
С видом полного отречения от реальности я сделал «фейспалм» отчаяния. Ебучий гоблинец все это время бегал по тоннелям и искал обидчика, что посмел толкнуть Его Благородие.
— Шум!!! — заорал шаман. — Шум при преклонении! Схватить! Дать жертву Ртуху!
Верещащий гоблин резко замер в метре от меня, прикрыл ручками рот. В глазах ужас.
— Молодец, нашел паука, — отчаянно пропищал я. — Доволен, Озборн?
Я рванул с места, отталкивая мелкого идиота. Может быть, я и смог бы убежать от десятка преследователей, если бы нормально запомнил дорогу. Но в панике завернул не туда и уткнулся в тупик. Но не он меня остановил. Я застал пикантный момент двух гоблинов. Не знаю, кто тут активный, а кто пассивный, но я встал перед ними, как вкопанный, разинув рот.
Тут-то я и попался.
Пока меня волокли к матке, я брыкался и верещал. Пытался опустошить свою магическую горошину, но тело гоблина было не в состоянии пропускать через себя жижу. Даже душа у них — искаженное подобие. Удивительно, что я вообще смог поменяться. В общем, на возврат в свое тело методом опустошения Сосуда Души, я уже не рассчитывал.
— Я великий избранник Ртухи! — визжал я.
Гоблины восторженно ахали, но отпускать меня не думали.
— Я оракулииии соитиииии! — вспомнил я, что спасло меня в прошлый раз. Заорал я эти слова на всеобщем языке.
Тут твари переглянулись.
— Хорошая жертва! Ртуху услышала нас!
— Я не жертвииии! Я ваш… предводитиелииии!
Не помогло.
— Я шаманиии! Гоблиниии шаманиии! Подчинятиии мнии! Сосатиии, блятии!
Всё равно всем срать. Тупые ублюдочки.
Гоблина, прервавшего ритуал, уже скрутили. Он визжал как свинья, умолял, обгадился из всех щелей. Но никто не внял его мольбам. Матка раскрыла своё… отверстие. Хлынула сукровица, слизь и гной. И туда закинули Озборна. Зёв закрылся.
Я видел сквозь тонкую шкуру матки, что происходило внутри. Гоблин переваривался. Отовсюду появлялись женские лица. Они кусали его, отрывая куски за кусками. Он мучился несколько минут, растворяясь в кислоте и разрываясь зубами одновременно.
Я понял, что представляет собой матка. Это желудок, органы репродукции и сами женщины. Точнее их части, в которых поддерживалась жизнь неведомой и ужасной силой. Они существовали в желудочной кислоте, плодных водах, питаясь гоблинским семенем и редкими жертвами. За это рожали… рожали… рожали…
Нет.
Не все существа заслуживают жизни.
Даже если я попытаюсь перевоспитать гоблинов, что я сделаю с их методом размножения? То, как они появляются на свет — противоестественная дрянь. И я очень сомневаюсь, что ЭТО было создано природой.