Но Витя плакал и не мог остановиться. Когда родители явились к нему в комнату, они застали Витю с какой-то коробкой в руках, вздрагивающего от рыданий.
«Что случилось?» – бросились к нему мама и папа.
«Все пропало. Не будет тебе сюрприза. Я хотел новогоднее чудо… Тебе, мама. А получилось… Вот».
«Что это?» – спросила мама, глядя на коробку с кошачьими экскрементами и кусками яичной скорлупы.
«Это новогоднее чудо. И за лопатку прости».
«„Каберне“? – прочел папа. – Интересненько, интересненько».
«Кажется, я тоже теперь кое-что понимаю…» – начала мама, но папа положил руку ей на плечо.
Родители обменялись очень странным и долгим взглядом.
«Я просто хотел тебя осчастливить, – сказал Витя. – Но у меня было только тридцать пять рублей. Там должны были быть целые заросли базилика, но Барсик… прости».
«„Ростки моей любви“, – прочла мама и вздохнула: – Ну что ты, сыночка. Я счастлива. Я так счастлива».
«И наверное вкусный был базилик, раз кот все съел…» – вставил папа.
В центре новогоднего стола красовался мамин фирменный итальянский салат. В середину она гордо и торжественно водрузила последний выживший базилик – три микролисточка. После боя курантов они разорвали их, и всем досталось по одному.
«Вкусно?» – спросил Витя.
«Я никогда не ела ничего вкуснее» – призналась мама.
«Вот видишь. И всего-то тридцать пять рублей!» – довольно подтвердил Витя, наворачивая салат.
Папа хихикнул. Мама, кажется, собиралась что-то сказать – но промолчала.
P.S. А Барсик с тех пор официально гадит в коробку с надписью «РОСТКИ МОЕЙ ЛЮБВИ», которую перетащили для него в ванную. После того как он ею раз воспользовался, к лотку его больше не тянет.
Юлия ЕвграфоваЛица старше двенадцати лет
Художник Анна Жуковская
Соседка тетя Валя принесла два билета в концертный зал.
– Вот, пусть Верочка с Дашей сходят, – предложила она маме. – Очень хорошее новогоднее представление для старших школьников. Билетов не достать. Просто дерутся за них!
Я сразу представила, как щуплая тетя Валя дерется за билеты и лупит конкурентов конторскими счетами. Она в этом концертном зале бухгалтером работает. Представила, и чуть в голос не расхохоталась. Но при тете Вале лучше вести себя тихо, потому что она сразу начинает про отметки расспрашивать, как будто больше поговорить не о чем.
Мама тетю Валю поблагодарила, билеты взяла, а потом стала сомневаться. Дело в том, что на билетах было написано «для лиц старше двенадцати лет».
– Твоей-то есть двенадцать, а нашей нет еще, – сказала мама тете Кате, Дашкиной маме.
– Ну и что? – Тетя Катя пожала плечами. – Дашке двенадцать только неделю назад исполнилось. Зато Вера рослая, на полголовы выше Дашки.
– Мамочка, мне двенадцать совсем скоро, в следующем году, – напомнила я. Уж очень хотелось туда, куда билетов не достать.
– Они девочки разумные. Да и что им там такое особенное показать могут? Обыкновенная новогодняя елка. – Тетя Катя снова подняла плечи и нацелилась на печенюшку в вазочке. Они с мамой на кухне чай пили.
– Ага, разумные! – встряла бабушка. Она вообще считает тетю Катю легкомысленной, говорит, что тетя Катя «склонна к авантюрам». – В каком таком месте они разумные? И кто этих разумных на елку поведет? У вас всех рабочий день, а я не могу, у меня хор.
Наша бабушка поет хором. Громко поет. Даже дома. Блины на кухне печет и выводит: «Сла-а-вься, сла-авься, сла-авься, русский царь!»
– Где она это исполнять собирается? – удивляется папа.
– Это она, должно быть, к твоему юбилею готовится, – хохочет мама.
Тетя Катя запила печенюшку чаем и причмокнула.
– Зачем их вести? Сами дойдут. В школу они ведь сами ходят, а концертный зал еще ближе. Даже дорогу переходить не надо.
С нас с Дашкой взяли слово, что будем умницами, и вручили заветные билеты.
– Верка, там ведь старшие девчонки будут и старшие мальчики, – задумалась Дашка, когда мы в моей комнате вдвоем остались. – Нужно как-то подготовиться, чтобы никто не догадался, что мы меньше их.
– Как подготовиться? – Я ее не совсем поняла.
– Ты видела, как старшие девочки ходят? Они всегда красятся и гламурно одеваются. Вот и нам так надо.
Дашка практичная девочка, вся в тетю Катю. И тоже склонная к авантюрам, как бабушка считает. Дашка плохого не посоветует.
– А чем мы краситься будем? – озадачилась я. – у меня только «Маленькая фея» и аквагрим. Может, аквагримом?
– Нет, аквагрим не считается. Мы возьмем у Наташки, у нее всякой косметики много. Целый ящик в комоде. Она утром в институт уйдет и даже не заметит, что мы немножечко попользовались.
В день представления мы залезли в комод к Наташе, Дашкиной сестре, и провели там тщательный осмотр. Выбрали мы скромно – только тушь для ресниц, румяна, тени, помаду и духи. А потом еще взяли специальный карандашик, которым брови рисуют.
Дашка села у зеркала, взяла в руки карандаш и, высунув от усердия язык, начала краситься.
– Ну как? – спросила она, закончив работу, и повернулась ко мне лицом.
Если честно, то мне не очень понравилось. Брови у Дашки превратились в двух жирных гусениц и вылезли на середину лба, а рот стал таким красным, как будто она людоед и только что пообедала. Да еще эти тени цвета морской волны до самых бровей. Я только фыркнула и глаза закатила.
– Сама вижу, что не очень, – вздохнула Дашка. – Это, наверно, потому, что у Наташки косметика плохая.
– Давай у моей мамы посмотрим, – предложила я, – у мамы косметика прекрасная. Французская, очень дорогая.
Мы пошли ко мне и попробовали накраситься снова. В этот раз получилось намного лучше. Просто замечательно получилось. Мы сразу постарели лет на пять.
Новый образ требовал нового гардероба. Этот новый гардероб мы нашли в мамином гардеробе, то есть в шкафу. Всю мамину одежду перемерили, пока Дашка не выбрала себе бархатную жакетку и кофту с жабо, а я новый мамин жилет из лисы, шляпку с вуалью и розовые перчатки до локтя.
– Сапоги давай Наташкины возьмем, на каблуках. Те, на платформе, которые мне всегда нравились, а? – попросила я.
– Ага. А я надену ее ботинки на шнуровке, – согласилась подруга.
А еще она натянула папины кожаные перчатки без пальцев, в которых автомобиль водить хорошо, и взяла темные очки. Мало ли, вдруг солнце выйдет.
Оделись мы и вышли на улицу. Идем, а люди на нас смотрят, улыбаются и оборачиваются. Так мы всем нравимся. Красавицы, как кинозвезды. Только на каблуках без привычки тяжело и Наташкины сапоги нам велики. Поэтому идем медленно и друг за дружку держимся.
Идем, а недалеко от концертного зала на улице новогоднее представление для малышей дают. Ребятня толпится в первом ряду, недалеко от елки, а их мамы с бабушками в сторонке жмутся. Вдруг дяденька, который представление ведет, как закричит:
– А вот идут Баба-яга с Кикиморой!
И в нашу сторону показывает.
Нам с Дашкой тоже стало интересно поглядеть, мы обернулись, но никого особенного не увидели. Только одну старушку сгорбленную, у которой нос крючком, как у Бабы-яги и волосы из-под платка торчат. А Кикиморы и нет никакой. Мы головами вертим, а мамы с бабушками как давай почему-то смеяться. Одна женщина так хохотала, что даже заплакала. Наверно, мы с Дашкой самое интересное пропустили.
В концертном зале мы пальто сняли и предстали во всей своей красе. Старшеклассницы даже глаза округлили, а взрослые мальчишки принялись друг дружку толкать.
Представление было интересное, и антракт хороший. В фойе на полу лежал длинный ковер, так мы с Дашкой под ручку прогуливались и не переставали улыбаться. Представляли, что мы звезды и по красной ковровой дорожке идем. Правда, старшеклассницы нам один раз пальцем у виска покрутили, но это они от зависти. Потому что их никто на телефон не снимал, а нас много раз, как самых настоящих артисток.
А после представления на сцену вышла женщина в очках и сказала в микрофон:
– Мы вообще-то не просили приходить в карнавальных костюмах, но не можем не отметить такую замечательную инициативу. Давайте все вместе похлопаем девочкам, пришедшим в костюмах лисы Алисы и кота Базилио, и наградим их небольшими призами. И достала две коробки с конфетами.
В зале поднялся шум, аплодисменты. Кое-кто даже засвистел. Вот только девочки в карнавальных костюмах на сцену не вышли. То ли уже ушли домой, то ли просто очень стеснительные оказались. Тогда женщина – не пропадать же конфетам! – не поленилась сама в зрительный зал спуститься и подарить их нам с Дашкой. Конечно, тоже заметила, какие мы красавицы. А мы в разные стороны поворачивались и широко улыбались, как в телевизоре на вручении кинопремий делают.
Пришли мы домой довольные, с конфетами под мышкой. Видим, у подъезда полицейская машина стоит. А в нашей квартире дверь открыта и голоса слышны.
– Я возвращаюсь с хора, а в квартире все вверх дном перевернуто! – Это бабушка то ли плачет, то ли поет. Как в опере. – Вещи из шкафа на кровать вывалены, ковер весь в крови.
– Это, гражданка, не кровь, это всего лишь губная помада, – успокаивает бабушку полицейский в форме.
– У меня новая лисья жилетка пропала и бархатный жакет от костюма, – утирает слезы мама. – И вор зачем-то всю косметику испортил.
– Жилетка, говорите? Какая? Такая, как эта? – строго спрашивает полицейский и на меня показывает.
– Так это она и есть! Гражданочка, вы зачем мою жилетку украли?..
Мама подбегает ко мне вплотную и вдруг замолкает на полуслове. Только воздух ртом ловит, как рыбка делала, которую папа прошлым летом на удочку поймал. Похоже, мама очень сильно была расстроена, раз нас с Дашкой не сразу узнала.
А бабушка как возьмет самую высокую ноту. Все-таки не зря она на хор ходит:
– А-а-оооо-ой!!!
– Что ж, я очень доволен, что все пропажи нашлись, – полицейский даже громко рассмеялся от радости. И добавил, обращаясь к маме: – Дальше, я думаю, вы и сами справитесь.