В новой корзине, наряду со свободой и успехом, был бог. Но не карающий Бог-Отец и не милующий Бог-Сын, а бог-покровитель торговли. Или вроде того.
Другого Бога Иван не знал, а потому принял этого. Но книги ли, ранняя ли привычка буравить умом всякий предмет – Иван вскоре заподозрил, что бог его ненастоящий. Начались поиски настоящего Бога. Поиски были мучительными: Иван пробовал, злился, сомневался, ненавидел... И наконец нашёл.
Впечатлительному и любознательному Ивану вместе с настоящим Богом открылись и новые убеждения. Всё, что ещё недавно казалось передовым и прогрессивным, было отброшено и проклято. Новая, возвышенная идея захватила и подчинила себе Ивана, вдохновила и потребовала дела.
Свежие впечатления, неиспытанные ранее чувства Иван счёл важным открытием и загорелся поделиться ими с каждым.
Иван начал писать.
Рассказы его были остроумны, местами злы. Злость была источником его вдохновения. Разозлившись, Иван становился беспощаден на бумаге. Искры тогда летели из-под его пера; слова – как клейма, фразы – как удары бича. Но злость проходила, и скучно становилось тогда Ивану, и совсем уж больше ничего не хотелось.
Иван носил рассказы издателям. Но те, точно сговорившись, странно смотрели на него и, как один, печатать отказывались. Иван, мечтавший теперь не об успехе и выгоде, но одержимый бескорыстной активностью, принял решение устроить в сети Интернет свой собственный сайт и разместить там свои рассказы, а равно и лучшие образцы современной отечественной прозы.
Вечерами Иван рыскал по литературным сайтам, отыскивал жемчужные зёрна и тащил их к себе. Неизбалованные вниманием издателя авторы, охотно давали на то своё согласие.
Как-то Иван наткнулся на серию жалостливых рассказов о бедных русских людях, которым не платят заработную плату. Автором рассказов была дама, писавшая о себе, что живёт в Америке, но тоскует о России. Ивану это понравилось. Он задержал взгляд на фотографии дамы.
Дама смотрела не прямо перед собой, а искоса и сверху вниз. Маленькие, обведённые чёрным, глазки, по-детски пухлые щёки, рот, изогнутый как лук Амура – лицо показалось Ивану капризным и самодовольным.
«И не хочется верить, что Нью-Йорк стал моим домом», – прочитал ещё раз Иван и отправил капризной даме письмо следующего содержания: «Уважаемая Анисья Макаровна! Ваш электронный адрес нашёл на сайте Альманаха. Здесь же познакомился с Вашим творчеством. Обращаюсь к Вам с просьбой позволить разместить Ваши рассказы на моём персональном сайте.
Ваше творчество мне близко. Жаль, что таких писателей сегодня почти не публикуют российские издательства. Особенно тронул меня рассказ о бабушке Насте.
С уважением, Иван Кутузов».
Письмо из России от молодого, как ей показалось, человека взволновало Анисью Макаровну. Мало того, что это было первым и скорым признанием её литературного таланта, к ней обращался почтительный молодой мужчина. И, перечитав несколько раз письмо Ивана, Анисья Макаровна уже представила, как опекает и направляет его. Она не сомневалась, что он знаком с её биографией и неспроста обратился именно к ней – её богатый жизненный опыт и художественное дарование привлекли этого молодого человека. И кто знает, быть может, у них завяжется дружба, она пригласит его сюда, в Америку, и поможет устроиться... И он всю жизнь, всю жизнь будет благодарен ей! Она станет рассказывать ему – много и обо всём, а он будет слушать, слушать и удивляться тому, как много она страдала. Но она останется такой же простой и доступной. Ни одним словом она не выдаст снисхождения, которое невольно испытывает к бедному мальчику.
На другой день, твёрдо решив покровительствовать симпатичному юноше, Анисья Макаровна написала ответ: «Добрый день, Ваня! Дико извиняюсь за задержку письма. Да, на сайте Альманаха у меня много всякого. Прочитайте, присмотритесь, что понравится – можете взять. Но только меня предупредите, ЧТО ИМЕННО взято.
Хорошо?
Зайду на Ваш сайт, почитаю Ваше.
О том, что не печатают. Чтобы печатали, надо отправлять. Всюду и везде. Мы ведь этого не делаем.
Где Вы живёте? Чем занимаетесь? Где печатались? Я напишу ответ – вот и завяжется переписка!
Жду. С уважением, Анисья (или, как меня теперь называют, Эн)».
«Читать и присматриваться» Иван не собирался, а решил довольствоваться рассказом о бабушке Насте. Вступать в переписку с незнакомой дамой из Америки он не имел ни малейшего желания. Бегло прочитав письмо и удовлетворившись полученным согласием, Иван тут же забыл об американке. «Надо будет поблагодарить, – подумал он. – Впрочем, как закину на сайт, так и отпишу». Но, спустя три дня, Иван снова получил письмо из Америки. Это было слово в слово давешнее послание от Анисьи Макаровны – ей, видимо, так не терпелось завязать переписку, что, не дождавшись ответа, она отправила его повторно.
Подивившись настойчивости, с которой американка напрашивалась к нему в корреспонденты, Иван счёл дальнейшее молчание невежливым и решил ответить.
«Здравствуйте, Эн!», – написал Иван и задумался. Конечно, первым делом стоило поблагодарить. Надо ответить и на вопросы. А для пущей вежливости и самому о чём-нибудь спросить.
«Благодарю Вас за согласие, – продолжал Иван. – В ближайшее время собираюсь разместить Ваши произведения на сайте. Сообщу обязательно, какие именно рассказы размещены.
В настоящее время живу с отцом и его сёстрами под Москвой. У нас свой дом.
Наверное, последую Вашему примеру и опубликуюсь в Альманахе. Всё, что я написал, есть на моём сайте».
Иван снова задумался.
«А Вы, если я правильно понял, живёте в США? – продолжал он. – Мне почему-то всегда грустно за соотечественников, вынужденных жить за границей, и особенно в США.
Всего Вам доброго.
С уважением, Иван».
Анисья Макаровна была уверена, что юноша не отвечает ей только потому, что не получил письма. Предположения подтвердились, когда Иван откликнулся.
Анисья Макаровна улыбнулась: ну, конечно! Живёт в собственном доме, наверное, связь плохая, дороги никудышные, все кругом пьяные. Какой уж тут Интернет!
И он ещё умудряется жалеть американцев! Либо он очень наивен и добр, либо завистлив как все русские, которых не пускают за границу.
В тот же день Анисья Макаровна написала: «Добрый день, Ваня! Насчёт моих рассказов – хорошо, договорились. Вчера изучала Ваш сайт. Заходила и на другой (параллельный, т.с.), где напечатан стишок Вашей однофамилицы(?), жены(??), сестры(???).
Хорошо. А каким Вы хотите видеть в дальнейшем Ваш сайт? Как часто собираетесь печататься в этом своём Альманахе? Чем заняты в литературе? Где печатаетесь? Направленность (вижу на сайте несколько христианский уклон)?
Да. Я живу в Нью-Йорке. С детства (корнями, как я это называю) жила в Карабаше. Потом Таджикистан. Тоже не Россия. Двадцать лет там. И вот уже четырнадцать в Америке. И знаете, Ваня, мне грустно за наших таджиков, принимающих в России смерть за кусок хлеба.
Грустно бывает, но уже привыкла жить вне России. Приезжаю часто. В Москву, в Челябинск, в Свердловск (Екатеринбург). Бываю за границей. Ничего.
Пишите. Всегда рада.
С уважением, Эн».
Новое письмо удивило и неприятно задело Ивана.
Иван видел, что совершенно неинтересен своей новой знакомой и отлично понимал, что переписка – дело пустое, и лучше бы его вовсе оставить. Но странное чувство, похожее на азарт, горячило Ивана и подсказывало, что отступать рано и что самое интересное впереди. К тому же здесь была интрига: была какая-то «Ваша однофамилица», был «параллельный, т.с.» сайт, было пренебрежение в словах «этом своём Альманахе», было безразличие в повторяемых вопросах, скромное достоинство за словами «Да. В Нью-Йорке» и, наконец, что-то покровительственное во фразе «Всегда рада».
Из-за этих нагромождений выглядывал человек. И Иван уверил себя в том, что непременно должен обнаружить человека.
Вечером он написал: «Здравствуйте, Эн! Вы меня заинтриговали. Что значит “параллельный, т.с.” сайт? Как на него попасть? Кто эта однофамилица? Какой у неё стишок? Ни жены, ни сестры у меня нет. В общем, непонятно.
О том, каким сайт будет в дальнейшем, я не думал. Ничего особенного я от него не жду. Мне просто хотелось разместить там свои вещи и кое-какую интересную информацию в расчёте на то, что кому-то ещё будет интересно. Сайт ещё не заполнен. Я сам им занимаюсь, поэтому медленно.
Отправил в Альманах два своих рассказа. Присылайте и Вы.
Насчёт христианской направленности Вы правы. Как Вы сами относитесь к христианству?
Да, таджиков очень жаль. А когда-то все жили в одной стране. Был момент, когда кто-то всех нас рассорил. Вы, наверное, застали время, когда русских выживали из Средней Азии? Рассказывают переселенцы, как там над ними тогда издевались. Сейчас многое изменилось.
Как Вы оказались в США? Не собираетесь ли возвращаться? Моя двоюродная сестра по материнской линии тоже живёт в США, в Чикаго. Для её родителей это трагедия.
С уважением, Иван».
С каждым письмом молодой человек нравился ей всё меньше и меньше. Он казался дерзким и, Анисья Макаровна почти не сомневалась, завистливым. Он, например, хочет уверить её в своём бескорыстии. А что такое его сайт, как не стремление к успеху и славе? И это нормально. Это здоровое влечение. Но зачем? Зачем надо разыгрывать из себя Дон Кихота? А к чему это враньё? Какая может быть трагедия, когда дети хорошо обеспечены и живут за границей? Что за великоросское чванство? Хотя... Всё же она повидала и знает людей! Многие здесь в США, да и сама Анисья Макаровна, утаивали от русских родственников все прелести жизни в Штатах. Это было почти негласной договорённостью, общепринятой практикой. Считалось, что это лучший способ избежать недоброжелательства со стороны нищей родни. Никто в Нью-Йорке не сомневался, что оставшиеся в России неудачники скрипят зубами от злости, что не сумели выехать ни в Штаты, ни в Европу, ни в Израиль.