ужающие: в самой глубине своей души она ощущает себя беспомощным и неуместным ребенком. Именно в силу данного обстоятельства эмоционально зависимая личность обычно обнаруживает тяготение к магическому мышлению, верит в мистику и чудеса, в гадания и приметы, в сглаз и порчу и т. п., хотя на словах может не признавать этого и (опасаясь стыда) прятать это от окружающих. Одним из таких магических верований, имеющих особенное значение для эмоционально зависимой личности, является идея о всемогущей исцеляющей и преображающей силе любви, которую предстоит встретить. Такой человек никогда не признается в этом вслух в ситуации (или в компании), где есть хотя бы малейший риск быть пристыженным и высмеянным, однако сути дела это не меняет. Терапевту, готовому слушать и старающемуся понять, он проникновенно расскажет об этом, и сразу становится видно, какие огромные ожидания такой человек связывает со встречей со своей потенциальной «половинкой» (а понимается это именно так).
Древний миф об андрогинах, упоминание о котором можно найти в диалоге Платона «Пир», повествует о древней расе очень гармоничных, сильных, целостных существ, якобы существовавших когда-то. Эти существа сочетали в себе мужское и женское начало, были настолько совершенными, что соперничали своей мощью с богами. Наказав их за гордыню, боги разделили каждого андрогина пополам – и получилось по половинке, мужчине и женщине. Боги, согласно мифу, рассеяли эти половинки по свету, и в результате андрогины утратили свою целостность и гармоничность, но приобрели тоску и любовное влечение. С тех пор половинки ищут друг друга, чтобы воссоединиться и обрести друг в друге целостность и бессмертие.
У этого поэтического мифа об андрогинах есть много различных вариаций и много толкований, он вновь и вновь интерпретируется в гностической и средневековой философии. Однако самое важное, в связи с чем я упоминаю сейчас об этом мифе, независимо от его толкования – идея половинок. Идея о том, что сам ты – кусочек чего-то целостного, разбившийся, отколовшийся или потерявшийся, что ты внутренне подспудно ощущаешь свое стремление к целостности и стремишься найти свою вторую половинку, чтобы стать гармоничным существом.
Такое самоощущение очень близко человеку с зависимой структурой личности, и миф этот может вызывать у него сильный глубинный отклик.
Именно на реального (или еще не встреченного) партнера такая личность возлагает и надежды, и ответственность за собственное эмоциональное и в целом жизненное благополучие; партнер видится как мессия, способный избавить от страданий одиночества, стыда и беспомощности и наполнить жизнь теплом и светом. Эмоционально зависимая личность ждет, что партнер позаботится о ней (по сути, так, как взрослый способен позаботиться о маленьком ребенке); при этом ее собственная способность заботиться о себе (способность распознавать собственные потребности и адекватным образом реагировать на них) оставляет желать много лучшего. Ощущение себя «полезным инструментом» («полезным домашним животным») и связанное с этим непонимание смыслового конструкта «забота о себе» составляет шестую особенность самоощущения эмоционально зависимой личности. Довольно часто это выглядит таким образом, что человек словно не ведает тормозов, которые естественным образом работают у других людей: если ты занят каким-то делом, то, например, вовремя заметить, что ты устал и нужен отдых; вечером вовремя принять душ и отправиться спать; если болит зуб, записаться и сходить на прием к стоматологу и т. п. Окружающие часто ставят на вид эмоционально зависимой личности (да и сама она за собой это знает), что она работает и суетится до тех пор, пока не упадет в изнеможении; что она оказывается день за днем не в состоянии вовремя уложить себя спать, хотя для этого есть все объективные возможности, что к врачу она отправляется тогда, когда боли становятся невыносимыми и лишают покоя – либо когда разваливается зуб, дефект которого очень заметен окружающим. Иногда, стремясь к саморазвитию (а выше я уже упоминала, что идея саморазвития может быть очень близкой такому человеку), эмоционально зависимая личность и впрямь начинает заниматься йогой или выравнивает режим питания – однако и в этом случае действия ее исходят не из внутренней теплоты по отношению к самой себе, а из стремления «сделать правильно». Точно так же зависимая личность обычно хорошо знает, что «надо себя любить» (и может повторять эту фразу себе или кому-то из знакомых), однако на чувственно-эмоциональном уровне эту самую любовь не может ощутить даже намеком – скорее внутренние требования к себе и постоянное собой недовольство.
Итак, мы рассмотрели наиболее заметные особенности самоощущения эмоционально зависимой личности. Обратимся к исследованию того, как она выстраивает столь желанные для нее близкие отношения и как проявляет себя в них. Суждено ли сбыться ее мечте об идеальной любви?
Зависимая личность ищет исключительной близости в паре с другим человеком, но легко вовлекается в отношения триангуляции. Это означает, что при возникновении напряжения в близких и не очень близких отношениях она склонна урегулировать это напряжение посредством вовлечения третьих лиц и образования треугольников отношений.
Данная особенность зависимой личности объясняется, с одной стороны, тем, что, как правило, в период своего становления она часто оказывается в таких отношениях. Например, зависимые личности часто в прошлом (и настоящем) – дети, мирящие родителей; дети, выполняющие функции взрослых людей в семейной системе; сыновья и дочери, реализующие функции эмоциональной поддержки для матери или отца, испытывающих недостаток психологического комфорта в отношениях с основным партнером; дети, на которых семейная система возлагает особые функции и которые активно вовлекаются родителями и прародителями в треугольники отношений.
С другой стороны, такая склонность к триангуляции обусловливается самой сутью зависимой личностной структуры с характерным для нее расщеплением. Неизбежно возникающий в слиянии с основным партнером негативный эмоциональный опыт необходимо куда-то девать; зависимая личность склонна его отщеплять и удерживать на приличном расстоянии и от осознания, и от контакта. Однако он никуда не девается, и в конце концов зависимая личность находит какой-то другой контакт, в котором может разместить этот опыт и разрядить накопившееся напряжение.
Например, при возникновении напряжения в отношениях с молодым человеком девушка жалуется на своего партнера подруге, не жалея красок. Пожаловавшись, она чувствует облегчение; напряжение уходит, и можно продолжать отношения дальше. Если на следующий день (или через какое-то время) подруга начнет делать попытки развивать тему, то с высокой степенью вероятности наткнется на нежелание и неготовность делать это с другой стороны; ее вопросы «Когда же ты уйдешь от этого нехорошего человека?» не встречают ожидаемой реакции. Подруга находится в недоумении: как же можно возвращаться и продолжать отношения с человеком, который тебя вчера оскорбил (унизил, ударил и т. п.), будто ничего не случилось? Ее отодвигают на некоторое расстояние, ее праведное возмущение встречают холодно («Давай я сама разберусь, что мне делать!»).
В этот период, воссоединившись со своим партнером, зависимая личность дистанцируется от третьего (триангулированного) лица, в адрес которой чувствует раздражение (к партнеру такого раздражения в данный момент нет). Новое накопление напряжения в паре с неизбежностью рано или поздно снова приведет к обращению к третьему лицу для его разрядки – круг замыкается. В качестве триангулированного третьего лица или объекта, стабилизирующего эмоциональное напряжение зависимой личности, может выступать другой человек, иногда – какой-либо вид деятельности (покупки, работа, хобби, социальная активность и многое другое) или вещество (пища, алкоголь, психоактивные вещества).
Легкость вовлечения зависимой личности в отношения триангуляции и ее склонность к этому объясняет тот факт, что довольно часто такой человек находится в партнерских отношениях, предполагающих присутствие третьего. Например, женщины с эмоционально зависимой структурой легко становятся любовницами женатых мужчин, живут в «открытых» отношениях (допускающих сексуальные связи партнеров на стороне), находятся в отношениях «дружбы с преференциями» (когда друг одновременно периодически является сексуальным партнером, при этом без всяких взаимных обязательств и взаимных ожиданий сексуальной верности) и полиаморных. Мне совсем не хочется здесь давать какую-либо морально-этическую оценку таким вариантам отношений, я всего лишь хочу сказать, что для зависимой личности в силу особенностей ее структуры такие отношения могут казаться привлекательными. При этом очень интересен тот факт, что такой человек, даже выбирая их в конкретный момент, часто делает оговорку: «Когда я встречу своего единственного (единственную), то мне будет нужен только он и больше никто». Иногда эмоционально зависимая личность категорически отрицает для себя возможность альтернативных форм отношений, однако спустя некоторое время (обычно со стыдом) обнаруживает, что по факту именно в такие отношения она и вовлечена и не хочет или не может из них выйти.
В своих взаимоотношениях с другими людьми зависимая личность легко вовлекается в драматический треугольник Карпмана (преследователь – жертва – спасатель). Это объясняется, во-первых, отмеченной выше легкостью вовлечения такой личности вообще в любые треугольники отношений. Во-вторых, каждый из персонажей треугольника Карпмана сосредоточен своим вниманием не на собственных потребностях, чувствах и переживаниях – наоборот, именно с ними он находится в наименьшем контакте, все внимание направлено вовне, на партнера и на события, которые происходят в поле отношений. Так, жертва демонстрирует собственную беспомощность, чтобы получить поддержку и спасение извне, при этом игнорируются собственные возможности как-то справляться с создавшейся ситуацией. Преследователь направляет агрессию вовне, на жертву, «сливая» на нее собственное эмоциональное напряжение, с которым он не справляется самостоятельно, а выбирает именно такой способ, связанный с вовлечением другого лица, и возлагает на это другое лицо ответственность за свое состояние и за возникшие проблемы (путаница с ответственностью всегда отражает нарушение границ в отношениях). Спасатель почти компульсивно вовлекается в оказание помощи жертве, при этом игнорирует собственные нужды и потребности и отдает много больше, чем позволяет его собственный ресурс. Ни в одной из этих ролевых позиций нет развернутости личности лицом к собственным эмоциям и переживаниям, к стоящим за ними потребностям, нет попытки сделать что-то и как-то помочь себе, находясь в границах собственной внутренней территории, каждая из этих ролевых позиций предполагает нарушение границ – как своих собственных, так и границ других людей. Для зависимой личности как-то позаботиться о собственных эмоциональных потребностях, не вовлекая в этот процесс кого-т