ее ребенок или вообще ребенок, или даже просто птица. Это программа, которая приводится в действие при виде чего угодно, похожего на разинутый клюв; на Ютубе даже есть видеозапись того, как кардинал бросается кормить замершую с открытым ртом золотую рыбку[24].
Более сложный ментальный рефлекс – психологическая «кнопка», зачастую возникающая у нас яркая реакция на определенные социальные обстоятельства. Так же, как дергается у человека нога, если стукнуть по коленному сухожилию, бывает, оказывается нажата психологическая «кнопка» – когда тот или иной пусковой опыт тянет вас к неким все еще болезненным событиям прошлого. Среди расхожих триггеров – ситуации, в которых вами пренебрегают, или не подчиняются правилам, или обманывают вас, или критикуют, или применяют формулировки «ты никогда» или «ты всегда». Независимо от того, была ли включена эмоция в формирование цикла «триггер – реакция» или нет, если подобное событие в настоящем производит мгновенную бездумную реакцию, это ментальный эквивалент коленного рефлекса.
Клинические психологи постоянно натыкаются на такое; когда на подобные кнопки жмут коллеги, друзья и родственники, это бывает разрушительно. Повторяющиеся по кругу конфликты могут возникать даже в отношениях здоровых во всем прочем. Обнаружив такие кнопки у наших друзей и родственников, мудрее всего стараться на эти кнопки не нажимать. Нам же самим имеет смысл, когда мы обнаруживаем подобные кнопки у себя, деактивировать их. Одна моя подруга, работавшая из дома, рассказала мне, как имела когда-то привычку рявкать на своего мужа, стоило тому зайти к ней в кабинет, когда она на чем-нибудь сосредоточивалась. Осознание того, что это у нее срабатывает кнопка – в детстве ей оставляли мало личного пространства, и уважения к ее границам подруге не хватало, – помогло ей меньше обращать внимания на иногда случавшиеся вторжения, и она смогла спокойно поговорить с супругом, чтобы свести их к минимуму. Иногда достаточно просто научиться замечать, что была нажата кнопка, а затем усилием сознательной воли изменить свою реакцию. Мы производим нечто подобное, когда, ведя автомобиль на автопилоте, включаем сознательный контроль и меняем маршрут, чтобы обогнуть показавшийся впереди участок пути с затрудненным движением.
Не исключено, что возникнет искушение отмахнуться от рефлекторных реакций как от примитивных или незначимых, но они бывают мощными и являют собой важный способ действия и у нечеловекообразных животных, и у нас с вами. В простых организмах они играют главенствующую роль.
Пример силы рефлекторного поведения – благоденствие одного из простейших организмов – бактерии. В точности так же, как мы, люди, стремимся обеспечить себе пропитание так, чтобы при этом не вкалывать без передышки, эти биологические машинки стараются максимизировать энергию, извлекаемую из пищи в единицу времени, затрачиваемого на добычу съестного. Достигают они этого целиком программным «поведением». Сложными, но автоматизированными химическими методами они приближаются к питательному веществу и пожирают его, а от вредоносных веществ уклоняются[25]. Бактерии даже объединяются в группы и сигнализируют друг дружке, испуская определенные молекулы[26].
«Варианты бактериального “поведения” замечательно разнообразны», – писал нейробиолог Антонио Дамасио[27]. Они кооперируются и избегают («отвергают», как это называют некоторые ученые) особей, не желающих сотрудничать. Дамасио рассказывает об одном эксперименте, в котором нескольким популяциям бактерий пришлось соперничать за ресурсы в лабораторных сосудах, где их разместили. Некоторые откликнулись поведением, похожим на агрессию: стали воевать друг с дружкой и понесли тяжелые потери. Другие же выжили, договариваясь. Все это происходило на протяжение жизней тысяч поколений. У нас, людей, были Спарты, нацистские Германии, пацифистские государства – то же и у бактерий E. coli.
Пусть человек и перерос такую жизнь, какую можно вести преимущественно на рефлекторных реакциях, те управляют нашим поведением в большей мере, чем большинство людей отдает себе отчет. Возьмем, например, пару похожих исследований, проведенных с участием студентов-добровольцев, просивших у прохожих мелкие деньги[28]. Одно исследование проводили в торговом районе Сан-Франциско, а второе – на верфях в Санта-Крузе. Добровольцы-попрошайки в обоих случаях были студентами, одетыми в обычную школьную одежду – футболки и джинсы, и просили они денег, держась на расстоянии не менее трех футов от респондентов. У половины прохожих из тех, к кому добровольцы обращались – в контрольной группе, – они просили двадцать пять или пятьдесят центов. Обе просьбы были в равной мере удовлетворяемы: они приносили деньги в 17 % случаев, пусть иногда и провоцировали отповеди: «Найди работу», или «Тут побираться незаконно. Есть тюрьма, где тебе может понравиться». Но большинство людей просто шли мимо. В этих районах нищенство – штука обыденная, и исследователи заподозрили, что прохожие просьбы толком и не осмысляли даже. Ученые предположили, что у большинства реакция была автоматической – применялось некое правило: «Если побирушка просит денег, не обращай внимания».
Исследователи допустили, что добиться большего успеха можно, если прервать программу и вынудить прохожего отнестись к просьбе сознательно. И поэтому второй половине прохожих добровольцы предлагали диковинный запрос: «Эй, приятель, не одолжишь тридцать семь центов?» Это примерно на полпути от двадцати пяти к полтиннику, которые просила исходная группа. Замысел состоял в том, чтобы неожиданной цифрой привлечь внимание людей, прервать применение ментального правила и вынудить их сознательно осмыслить просьбу. Сработало: доля тех, кто давал просящим деньги, в сан-францисском исследовании возросло с 17 % до 73 %. Стратегия увеличения доли готовых участвовать при обстоятельствах, в которых люди обыкновенно не уделяют внимания, получила название «метод нетипичного»; мы с ним иногда сталкиваемся в повседневности: я пару раз видел дорожные знаки, ограничивающие скорость странными некруглыми числами, например, в тридцать три мили в час, – а также 17,5-процентную скидку на какой-то товар в магазине.
Это возвращает нас к эмоциям: рефлекторное поведение – фундаментальный аспект нашего эволюционного прошлого, однако в некоторой точке природа усложнила наши подходы и создала дополнительную систему реагирования на внешние трудности – систему более гибкую, а значит, и более мощную. Эмоции.
Эмоция – следующий уровень переработки информации в мозге. Как нам предстоит убедиться, эта переработка несопоставимо сложнее, чем линейная рефлекторная реакция, подчиняющаяся правилам. Она позволяет приспосабливать свои психические состояния к тем или иным обстоятельствам даже организмам с примитивным мозгом. Благодаря этому взаимосвязь между стимулом и реакцией может варьироваться в зависимости от специфических особенностей наличных обстоятельств – или же реакцию можно даже отсрочить. У людей гибкость, обеспечиваемая эмоциями, также допускает и влияние рассудочности, что приводит к более качественным решениям и более изощренным действиям.
Современная наука признала необходимость эмоций или их преимущества по сравнению с рефлекторным поведением сравнительно недавно. Более того, не прошло и полвека с тех пор, как ученые – среди них психолог-когнитивист Аллен Ньюэлл и экономист Герберт Саймон (в дальнейшем получивший за свои труды Нобелевскую премию) – все еще предполагали, что человеческая мысль по сути своей рефлекторна. Ньюэлл и Саймон предлагали добровольцам логические, шахматные и алгебраические головоломки и попросили добровольцев, разгадывая эти головоломки, думать вслух[29]. Они записывали эти сессии и затем кропотливо анализировали пошаговые сообщения участников, ища в них закономерности. Задача состояла в том, чтобы охарактеризовать правила мышления у участников на протяжении всех процессов и так создать математическую модель человеческого мышления. Так ученые надеялись прозреть природу человеческого мышления и выяснить, как можно создать «разумные» компьютерные программы, превосходящие линейный строй логики.
Ньюэлл с Саймоном считали, что акт человеческого рассуждения – человеческого мышления – не более чем сложная система рефлекторных реакций. Точнее, они считали, что мысль можно описать тем, что называется продукционной моделью. Это набор жестких правил «если – то», и их групповая последовательность приводит к рефлекторным реакциям. Например, одно такое правило в шахматах: «Если королю шах, сдвигай его». Продукционная модель проливает некоторый свет на то, как мы принимаем кое-какие решения, а следовательно, и на некоторые наши действия – например, когда люди более-менее бездумно применяют правило типа: «Если побирушка просит у тебя мелочь, не обращай внимания». Если бы человеческое мышление действительно сводилось к большой продукционной модели, не было бы почти никакой разницы между нами и компьютером, работающим по программам, основанным на алгоритмах. Однако Ньюэлл и Саймон заблуждались, а их усилия не получили активного развития.
Понимание причин их неудачи позволяет увидеть цель и устройство нашей эмоциональной системы. Рассмотрим, как набор продукционных правил способен полностью формировать стратегию поведения в простой системе. Предположим, на улице мороз и вам надо запрограммировать термостат так, чтобы он поддерживал температуру в помещении в определенных пределах – скажем, между семьюдесятью и семьюдесятью двумя градусами по Фаренгейту. Этого легко достигнуть, применяя следующие правила.
Правило 1:
Если температура