На голографическом планшете Оператора, видимом Алексу как призрачное свечение за стеной, возникли изображения в экстремальном разрешении. Его собственная обнаженная грудь, покрытая застывшей багровой корой, напоминающей шрамы выжженной земли. Макро-съемка "Печати Разрыва" – золотисто-янтарный овал, внутри которого угадывались едва заметные, словно выжженные изнутри, линии, напоминающие... отпечаток пальцев? Графики мутагенной нагрузки, обрубленные линией ингибиторов, как повешенный на веревке. Схематичное изображение канала в груди – теперь пустого, холодного шрама на энергетической карте.
"Аномалия 'Печать Разрыва' представляет аномальный интерес," – констатировал Голос, и Оператор выделил ее изображение жестом, увеличив до заполнения экрана. Золотистое свечение казалось живым даже в этой цифровой проекции. "Ее морфогенез не коррелирует с паттерном 'Корень'. Энергетическая сигнатура демонстрирует девиантные частотные гармоники. Она проявляет аномальную резистентность к подавляющим полям 'Безмолвия' и фармакологическим агентам блокады пси-активности. Наблюдается ее устойчивая корреляция с нейронными ансамблями, ассоциированными с эпизодической памятью и эмоциональным откликом."
Лора... Имя вспыхнуло в глубине химического тумана, как искра на мокром порохе. И мгновенно – отклик. "Печать" на его груди сжалась – не физически, а энергетически, как сердце от боли. Из ее глубины хлынула короткая, интенсивная волна тепла, ощутимого даже сквозь ледяную смирительную рубашку стола и ингибиторы. Янтарный свет под кожей вспыхнул ярче, бросив призрачные, дрожащие тени на застывшие багровые узоры вокруг. Оператор резко наклонил голову, его пальцы замелькали по интерфейсу. Голос Зеркала немедленно озвучил наблюдение:
"Зафиксирован спонтанный нейро-энергетический отклик на эндогенный стимул. Ассоциация: визуально-аффективный комплекс, связанный с девиантным паттерном 'Черная Паутина' (предположительно). Интенсивность излучения 'Печати Разрыва' возросла на 0.4%. Пси-резонансный фон аномалии вышел из состояния 'Тишина'."
Где она? – сконцентрировал все остатки воли Алекс, пытаясь вызвать не имя, а образ: багровые глаза, полные нечеловеческой боли и последней человеческой решимости, хриплый надрыв ее крика "Встань!", жгучее воспоминание ее хватки на запястье в момент взрыва льда. Пепел? Его скулящий комочек шерсти, его преданный взгляд?
"Зафиксирована направленная пси-проекция высокой интенсивности," – без тени сомнения доложил Голос. "Целевой вектор: девиантный биологический паттерн 'Черная Паутина' (мутагенно-психическая деривация паттерна 'Корень'). Статус целевого паттерна: ТЕРМИНИРОВАН. Биологический субстрат не соответствует критериям сохранения для текущих протоколов."
"ТЕРМИНИРОВАН". Слово не констатировало факт, оно выжигало его на надгробной плите последней надежды. Холод, уже пропитавший Алекса до костей, стал космическим вакуумом. Пустота поглотила последний островок смысла. "Печать" померкла, ее теплый свет отхлынул, оставив после себя не боль, а всепоглощающую пустоту в том месте души, где жил образ Лоры. Это была экзистенциальная агония подтвержденной, окончательной потери.
Оператор отметил данные. "Эмоциональный отклик: паттерн 'Глубокое Отчаяние/Экзистенциальный Кризис'. Интенсивность 'Печати' снизилась на 2.1%. Зафиксирован выброс кортизола, адреналина, норадреналина. Инициирована фармакологическая коррекция: Блокатор-9 (двойная доза)."
Волна химического льда накрыла сознание Алекса, сглаживая пропасть горя, превращая ее в плоское, безликое пятно на карте его разума. Они не просто наблюдали за его болью. Они регулировали ее. Его страдания были точкой данных. Его отчаяние – коэффициентом в уравнении.
"Субъект 'Пепел' (биологический спутник, классификация: Домашнее Животное, Canis lupus familiaris): статус – БЕЗВОЗВРАТНО УТРАЧЕН. Биологический материал не релевантен для текущих или прогнозируемых исследовательских векторов."
Еще один удар. Тихий. Абсолютный. Пустота там, где жила безусловная преданность, холодный нос, тыкающийся в ладонь. Алекс не мог даже напрячь мышцы от ярости или сжаться от горя. Ингибиторы и «Панцирь» держали его в состоянии биохимического и физического нуля. Он мог только осознавать эту пустоту, эту тотальную беспомощность перед бесстрастной машиной Гильдии, для которой его друзья были лишь «нерелевантным био-субстратом», мусором, убранным после эксперимента.
"Ваша текущая классификация и функциональное назначение: Ключевой Образец проекта 'Феникс'," – возвестил Голос. На планшете Оператора появился логотип: стилизованная птица, восстающая из сплава багрового и золотого пламени, заключенная в геометрическую решетку. **"Целевые векторы проекта 'Феникс':1. Деконструкция механизмов резистентности к паттерну 'Корень-Омега' и синтез универсальных ингибиторов/нейтрализаторов мутагенеза Уровня 'Катастрофа'.2. Полная таксономия, изоляция источника и оценка прикладного потенциала аномалии 'Печать Разрыва'.3. Разработка протоколов контролируемой симбиотической интеграции стабильных субкомпонентов паттерна 'Корень' в защищенные биосистемы Гильдии (Био-Броня, Регенеративные Матрицы).Ваше существование является критическим ресурсом для реализации данных целей."
"Образец". Слово повисло в стерильном воздухе тяжелее свинца. Он не был человеком. Не был выжившим. Он был Донором. Штрих-код в гигантской лаборатории. Набор аномальных параметров. Живая пробирка для инвазивных тестов.
"Фаза первичной адаптации и стабилизации завершена. Инициируется подготовка к фазе активного тестирования (код: 'ФЕНИКС-ИГНИС'). Старт: через 47 часов станционного времени," – продолжил Голос. "Рекомендация для Образца: Пассивный когнитивный режим. Пассивная реконструкция фрагментарных эпизодических воспоминаний, ассоциированных с генезисом или пиковыми взаимодействиями с аномалией 'Печать Разрыва', может оказать стабилизирующее воздействие на ее активность и предоставить дополнительные данные для преданалитической фазы."
Голос замолк. Свет в Изоляторе А-7 приглушился до уровня «Сумеречного Наблюдения» – мягкое, холодное сияние, имитирующее свет далекой звезды. Оператор и другие серые фигуры не покинули Контрольную Зону. Они замерли, как статуи, их зеркальные визоры неотрывно направленные на него. Голографический планшет Оператора продолжал отображать водопады данных – пульс, мозговые волны, флуктуации свечения "Печати", химический состав его пота. Они ждали. Собирали фоновые данные. Готовились к расчленению его души под названием «Феникс-Игнис».
Алекс остался один в сине-белой, звонкой тишине глушителя. Связанный по рукам и ногам не только «Панцирем», но и химией, подавленной волей, самой архитектурой безысходности. С трупом древнего кошмара под кожей, законсервированным технологиями другого, бездушного кошмара. С телом, превращенным в уродливый памятник поражению. С памятью, выжженной и засеянной солью окончательных потерь.
И только "Печать Разрыва". Ослабленная, но непокоренная. Ее золотисто-янтарное свечение, пусть и приглушенное фармакологией и горем, продолжало пульсировать в такт его искусственно замедленному сердцу. Это был не шрам. Это был Последний Якорь. Связь с реальностью за пределами «Белого Кварца». С теплом ее руки в последнее мгновение. С силой ее отчаянного крика. С ее жертвой, ставшей теперь его единственным наследием и клеймом. Она была немым укором системе, пытающейся свести его к набору параметров. Единственным доказательством того, что когда-то был Алексом. Человеком. Тем, кого любили.
Он позволил векам сомкнуться, не в силах вынести давление тысяч невидимых глаз. Внутри, сквозь химический смог, он попытался пробиться к ней. К ее голосу, звучащему теперь как далекое эхо сквозь толщу времени и боли: «Встань, Алекс....» Не приказ. Заклинание. К воспоминанию о ее прикосновении в момент крио-стазиса – невыносимо горячем и леденящем одновременно, оставившем этот вечный след. К тому, как ее сила, ее безумие, ее любовь в последний миг швырнули его в эту "пуповину", спасая от немедленной гибели ценой собственного уничтожения. Он сосредоточился на этом моменте – на ее лице, искаженном болью и решимостью, на багровом свете ее глаза, смотрящего прямо в него перед тем, как тьма поглотила ее навсегда.
Внешние сенсоры зафиксировали мощный всплеск биоэлектрической активности в гиппокампе и миндалевидном теле. Но главное – устойчивое, значительное усиление золотистого свечения "Печати Разрыва" на 2.1%. Ее свет стал глубже, насыщеннее, почти физически теплым в инфракрасном спектре, отбрасывая отчетливые тени на багровую кору его груди. На планшете Оператора замигали предупреждающие индикаторы. Он не просто сделал пометку – он вызвал детализированную голограмму "Печати", изучая ее пульсацию с холодным восхищением. Его поза, казалось, выражала глубочайшее удовлетворение. Проект "Феникс" получил не просто данные – он получил ключ. Эмоциональная связь Образца с аномалией "Печать" была не просто устойчивой к подавлению – она активировала аномалию. Это открывало радикально новые, глубоко интригующие** перспективы для фазы "Игнис". Перспективы, требовавшие не просто наблюдения, а активного вмешательства в нейро-эмоциональные структуры. Взгляд Оператора скользнул к шкафу с инструментарием в глубине Контрольной Зоны, где среди блестящих хромом и черной керамикой инструментов выделялся комплекс: нейро-скальпели с квантовыми лезвиями, индукторы направленного пси-воздействия, инъекторы нано-зондов для картирования лимбической системы. 47 часов отсчета начали свой неумолимый ход. Тепло "Печати" на груди Алекса было последним огоньком в наступающей тьме экспериментов, которые должны были разжечь пламя "Феникса". Ценой всего, что в нем осталось человеческого.
Глава 29 Образец
Алекс лежал. Паралич «Панциря» был абсолютен. Не дрогнуть пальцем. Не сглотнуть. Не моргнуть. Единственная свобода – направление взгляда. И он уперся в сияющую белизну потолка, пытаясь прожечь ее ненавистью, которая была слишком слаба, чтобы пробиться сквозь химический шлюз. Ингибиторы превращали ярость в вязкую, беспомощную тоску.