Как и Цицерон, Сенека был по преимуществу эклектик. В основе его произведений лежит учение «древней» Стой, испытавшей на себе сильное влияние Посидония. Заметны в творчестве Сенеки и элементы других направлений. Так, в первых двух книгах «Писем к Луцилию» он часто апеллирует к учению Эпикура. В целом эпикурейскую аргументацию Сенека начинает использовать в своих сочинениях после отстранения от власти (его трактаты «De animi tranquilitate» и «De otio»). С влиянием киников связан общий характерный для Сенеки тон его произведений, в котором, по меткому замечанию А. И. Зайцева,[25] эмоциональное увещевание, переходящее в проповедь, преобладает над аргументацией. Философия для Сенеки представляется не столько системой теоретических взглядов, сколько учением о достижении нравственного идеала и счастья в жизни, что в принципе весьма характерно для римского стоицизма в целом.
В разделе стоической физики у Сенеки наблюдается внимание к ее пантеистическим аспектам, в которых он искал нравственную опору для своей философии. Для Сенеки все сущее телесно, а божество наделено чертами личности. Философ разделяет учение древней Стои о циклическом развитии мира, но несколько изменяет акценты: «испламенение» становится для него не естественным завершением каждого цикла, а рассматривается как космическое возмездие за накопившееся в мире зло. В целом для Сенеки весьма характерно утверждение о возможности безграничного прогресса человеческого знания, что отразилось как в его философских сочинениях, так и в некоторых местах его трагедий. Для него характерна также попытка несколько смягчить противопоставление между стоическим мудрецом, который, по его представлениям, рождается на свет раз в несколько столетий и «простецами». Сенека высоко оценивал возможность морального прогресса человечества и в принципе признавал равенство людей вне зависимости от их расовой и социальной принадлежности.
Младшим современником Сенеки был римский всадник Гай Музоний Руф, родившийся в этрусском городе Вольсинии (ок. 30—100 гг. и. э.). За свою жизнь Музоний Руф несколько раз подвергался гонениям за свои философские убеждения. В 65—66 годах он был выслан из Рима на остров Гиар в Эгейском море в связи с заговором Пизона, который также стал причиной гибели Сенеки. В 69 году Музоний Руф был возвращен в Рим при императоре Гальбе. В правление Веспасиана он был вновь сослан. Скорее всего, произошло это в 72 году, когда из Рима и Италии по приказу императора в массовом порядке были высланы все известные философы. Император Тит вызвал Музония назад в Рим. Письмо Плиния Младшего (III, 11), написанное в 101—102 годах н. э., показывает, что Музоний Руф к этому времени уже умер.
У Музония было много учеников, но наиболее известные из них — это Эпиктет и оратор, яркий представитель «Второй софистики», Дион из Пруссы. Позднеантичный автор Иоанн Стобей, составитель многотомной хрестоматии по греческой поэзии и философии, сохранил примерно 40 эксцерптов, относящихся к философской деятельности Музония. Характер этих эксцерптов, однако, таков, что трудно уловить принципиальные взгляды философа. Под именем Музония Стобей передает расхожую для того времени стоическую философию, особенно стоическую этику. Некоторые фрагменты обсуждают обычные топосы, а другие касаются таких специальных аспектов жизни, как, например, одежда или ношение бороды. Отсюда становится ясным, что согласно взглядам Музония философия должна контролировать все и даже несущественное. Один из фрагментов касается ограничения деторождения, а следовательно, имеет отношение к планированию семьи.
Значение Музония Руфа заключается, по всей видимости, не в его собственном оригинальном творчестве, а в том, что он стал связующим звеном между предшествующей стоической традицией, возможно без учета творчества Сенеки, и Эпиктетом.
Эпиктет был родом из города Гиераполиса во Фригии (ок. 55—135 гг. н. э.). На самом деле никаких определенных данных о времени рождения и смерти Эпиктета не сохранилось. Известия о его жизни также несвободны от противоречия. Указания лексикографа Свиды и позднеантичного оратора Фемистия о том, что Эпиктет дожил до времени правления императора Марка Аврелия мало достоверны. Дело в том, что Марк Аврелий нигде в своих «Размышлениях» не говорил о своем личном знакомстве с Эпиктетом, хотя прекрасно знал его сочинения. Так в I, 7 император с благодарностью вспоминает префекта Рима Квинта Юния Рустика за то, что тот поделился с ним записями сочинений Эпиктета. Еще четыре раза Марк Аврелий ссылается на сочинения Эпиктета, не указывая при этом конкретных мест (IV, 41; VII, 19, 21; XI, 34 и XI, 36). Это наводит на мысль, что Эпиктет к этой поре уже успел стать памятником философской литературы, причем первое знакомство будущего императора с его сочинениями состоялось еще в юности.
Тексты Эпиктета известны нам благодаря записям одного из его учеников — Флавия Арриана и им опубликованы, скорее всего, после смерти Эпиктета. Свидетельства Авла Геллия (XVII, 19; XIX, 1)[26] говорят в пользу того, что к началу правления Марка Аврелия сочинения Эпиктета уже были опубликованы. Тот же Авл Геллий (XV, 1) сообщает об изгнании в 89 году н. э. при императоре Домициане философов из Рима, среди которых был и Эпиктет, поселившийся затем в Никополе в Греции. Надо думать, что к концу 90-х годов I века н. э. Эпиктет находился уже в зрелом возрасте, а до вступления Марка Аврелия на престол оставалось еще целых 70 лет. Известно, что «акмэ» Флавия Арриана приходится на 10-й или 11-й год правления императора Антонина Пия, что соответствует 148/149 годам н. э. Если допустить, что к этому времени Арриан уже опубликовал сочинения Эпиктета, то можно считать, что Эпиктет умер в первые годы правления Антонина Пия, то есть после 138 года н. э.
Историк Элий Спартиан в биографии императора Элия Адриана (117—138 гг. н. э.) сообщает, что император «in summa familiaritate Epictetum et Heliodorum philosophos... habuit» (16, 10), следовательно, мы можем сделать вывод, что до 138 года Эпиктет еще мог быть жив. На эти же последние годы правления Адриана могло падать время философского ученичества Арриана у Эпиктета. В «Беседах» мы находим упоминание имени императора Трояна (IV, 5, 17), а также упоминание о войне с даками, которая относится ко времени правления Трояна (II, 22, 22). В I, 7, 32 Эпиктет упоминает о своем ученичестве у Квинта Музония Руфа, когда в ответ на упрек учителя Эпиктет ответил: «Но ведь я не сжег Капитолий». Некоторые исследователи усматривают в этой фразе аллюзию на пожар, случившийся в Капитолии дважды, сначала в 69 году а затем в 80-м. Какой из них мог иметься в виду в данном месте — решить невозможно. Таким образом, время жизни Эпиктета определяют либо между 60 и 140 годами, либо между 50 и 130 годами н. э. По своему происхождению Эпиктет был рабом приближенного Нерона Эпафродита. С разрешения своего хозяина Эпиктет получил возможность обучаться стоической философии у Музония Руфа (I, 9, 29), к которому он и в последствии относился с большим почтением. Эпафродит, по всей видимости, высоко оценил способности своего раба и впоследствии даровал ему свободу. Когда это произошло, неизвестно.
После получения свободы Эпиктет начал преподавать в Риме, где жил предельно скромно, так что дверь в его комнату никогда не запиралась. После 89 года Эпиктет переселился в Никополь и открыл там свою школу. Школу Эпиктета посещали молодые люди, специально пребывавшие туда с разных концов Римской Империи. Обращались к нему за советом также и люди высокого социального положения, и даже сам император Адриан выразил ему свое глубокое почтение.[27]
Как уже было сказано выше, заслуга сохранения наследия Эпиктета принадлежит его ученику Флавию Арриану Арриан, будучи римлянином, написал все свои сочинения на греческом языке. Являясь горячим поклонником творчества Ксенофонта Афинского, одного из учеников Сократа, Арриан часто даже в мелочах подражал сочинениям своего кумира. Так, вослед «Анабасису» Ксенофонта в восьми книгах Арриан описал поход Александра Македонского, и его сочинения насчитывают такое же количество книг. Так же в подражание Ксенофонту Арриан написал целый ряд небольших сочинений, посвященных военному делу и географии. Будучи длительное время усердным слушателем Эпиктета, он записал по-гречески его беседы, старательно сохраняя все особенности и нюансы стиля своего учителя. «Беседы» записаны на хорошем аттическом диалекте, хотя мы не можем знать, действительно ли Эпиктет владел таким чистым греческим языком.
«Беседы» Эпиктета дошли до нас разделенными на четыре книги, между тем как античная традиция говорит о восьми книгах этого сочинения. Можно думать, что четыре дошедшие книги в таком случае относились к начальной части сочинения. В пользу этого, помимо прочего, говорит предпосланное им письмо Арриана. То, что античность обладала гораздо большим объемом текста, относящегося к учению Эпиктета, вытекает также из того, что в «Кратком руководстве» Эпиктета содержится много таких примеров и положений, которые не встречаются в тексте «Бесед». Патриарх Фотий (IX в. н. э.) говорит о восьми книгах бесед и еще о других двенадцати книгах под названием «Гомилии». Авл Геллий (1,2) цитирует одно место из «Бесед»: «Dissertationum Epicteti digestarum ab Arriano primum librum», что соответствует месту (II, 19,12 sqq.) имеющегося в современном состоянии текста. Перед нами очевидное несоответствие деления текста Эпиктета на книги. В XIX, 1, 14 Авл Геллий упоминает пятую книгу «Бесед» Эпиктета. В целом вопрос достаточно темен, и здесь не место подробнее вдаваться в противоречивые и взаимоисключающие попытки гипотетической реконструкции сочинений Эпиктета.[28] Как бы то ни было, мы имеем дело лишь с репрезентативным материалом и анализировать можем только его.
А. Бонхоффер