ошая партия, — ответила я.
— Да, вы правы, очень хорошая.
Все это время я откладывала любопытный, но неделикатный вопрос: кем был тот Господин Ха-ха. Судя по его одежде — вероятно, джентльменом, быть может даже титулованным, как-то связанным с леди Отелией.
— А это случайно не сэр Юстас так любезно сопроводил сирот?.. — спросила я, прекрасно понимая, что это не он. Однако на этом я исчерпала лимиты болтливости Доусон.
— Нет-нет, — вежливо, но с явным неудовольствием произнесла она, — это был не сэр Юстас, а что касается этих возмутительных простолюдинок, которых привели сюда без предупреждения... Впрочем, это не мое дело. Надеюсь, вы меня простите.
Глава восьмая
В контору «доктора Рагостина» я вернулась в растрепанных чувствах. Несчастная леди Сесилия, бедная моя левша! Должно быть, ей казалось, будто весь мир обернулся против нее в стремлении сломить ее дух. Я знала, каково это — находиться в полной зависимости от родственников или опекунов, которые требуют от девушки полной покорности. Меня спасла хитрость матери.
А как спасти леди Сесилию?
Я зажгла газовые лампы и сразу направилась к книжным полкам за изданием «Бойлса», моего главного справочника по аристократии. Настроение у меня было плохое, потому что обед я пропустила и из чистого упрямства решила не возвращаться домой на ужин: мне хотелось скорее прочитать про Инглторпов и Мергансеров, а от них перейти и к другим фамилиям, чтобы собрать полную картину событий.
Отец Юстаса, Акиллы и Отелии сэр Дориан Алистер, как выяснилось, был всего лишь баронетом: не лордом и даже не пэром. Мало того — его средства не соответствовали его амбициям. Однако сэр Дориан с супругой успешно представили ко двору своих дочерей, и Отелия с Акиллой оказались достаточно привлекательны и очаровательны (во что мне верилось с трудом), чтобы удачно выйти замуж. Юстасу тоже повезло — он женился на леди Теодоре.
Больше справочник ничего мне не дал, но я встречалась с леди Теодорой и поэтому догадывалась, что их с сэром Юстасом дети, к счастью, больше пошли в мать, чем в отца.
Я знала, что леди Сесилия презирала отца за его отношение к благотворительности (он никому не подал бы милостыни), обществу (он видел в людях только выгоду и связи) и женщинам (он считал, что они должны беспрекословно подчиняться мужчинам).
Интересно, насколько двоюродный брат леди Сесилии, за которого ее вынуждали выйти замуж, был схож в мировоззрении с сэром Юстасом?
Как же несправедливо, что столь добрая, умная, мягкосердечная девушка — Сесилия не пожалела бы отдать нищей попрошайке свою обувь — родилась в семье такого мерзавца, как сэр Юстас, попала в сети лукавого похитителя, а теперь еще и оказалась заперта в комнате без еды и, возможно, воды... И где?
В «Бойлсе» был указан лондонский адрес умным начать поиски оттуда. Немедленно.
Если я хотела успеть добраться до особняка Мергансеров до заката, то о том, чтобы сменить маскировку, не могло быть и речи, и я твердо сказала себе, что прекрасно обойдусь и твидовым костюмом. Он был достаточно темным, как и мои серые чулки и коричневые сапожки. Только белый воротничок мог привлечь ко мне лишнее внимание, но если потребуется, его будет несложно снять. Поэтому я убедила себя остаться в образе журналистки и задержалась в конторе лишь на несколько минут — чтобы набить небольшой саквояж полезными вещицами.
Размахивая своей дорожной сумкой, я вышла на улицу и поймала четырехколесный экипаж.
— Оакли-стрит, — сказала я кебмену. — А там пусть лошадь перейдет на шаг.
Он озвучил цену, от которой я невольно поморщилась, но все же напомнила себе, что из кеба я смогу наблюдать за поместьем, сама оставаясь незаметной для посторонних глаз.
Что оказалось очень кстати, поскольку, когда я увидела дом Мергансеров, челюсть у меня отвисла чуть ли не до самого воротничка с оборками.
Неужели перепутала адрес? Нет, номер дома был указан на воротном столбе железной ограды с зубцами, которая окружала увитое плющом здание, стоящее в тени буков, роняющих с длинных ветвей красновато-коричневые листья. Да, там росли буки... но может, меня подводит память? Хорошо бы. Через несколько кварталов я попросила кучера остановиться, повернуть назад и еще раз медленно проехать мимо того дома.
Чтобы я еще раз на него взглянула.
К сожалению, повторный осмотр лишь подтвердил мои опасения: лондонский особняк барона Мергансера — невыносимо уродливое «готическое» здание с щипцовой крышей, наверняка украшенной горгульями, — был один в один тем же домом, на заднем дворе которого я в образе сборщицы мусора видела жуткого здоровяка, кровожадного мастифа и необычную ограду, врытую в землю.
После этого открытия и учитывая сегодняшнее пугающее происшествие в доме виконтессы Инглторп, куда Господин Ха-ха нагло и без предупреждения впустил сироток, а также его дорогую одежду и властное поведение, я наконец поняла, кем он является на самом деле. Все это не могло быть простой случайностью.
Пока я все это обдумывала, я почувствовала сильную усталость, и мне отчаянно захотелось вернуться домой и отдохнуть.
Вместо этого я попросила кебмена отвезти меня к Ковент-Гардену и вышла на оживленном углу. Хотя у меня не было аппетита, я купила у уличного торговца печенье и лимонад и быстро перекусила, размышляя при этом, как быть дальше.
Немного побродив по улице, я нашла лавку мясника и приобрела у него большую бульонную кость, на которой оставалось довольно много аппетитного мяса и жира.
Обернув кость в коричневую бумагу, я спрятала ее в саквояж. Она поможет мне отвлечь мастифа, пока я перелезаю через ограду.
Что касается «ха-ха» — что ж, я уже усвоила этот урок несколько недель назад, когда решила залезть по отвесной стене дома и раз пять чудом не сорвалась вниз, прежде чем добралась до крыши, находиться на которой оказалось ничуть не безопаснее и с которой я затем упала на крышу теплицы, пробив стекло, — впрочем, сейчас не об этом. После той переделки, из которой мне повезло выйти целой и невредимой (нескольких синяков и царапин не считается), я купила длинную крепкую веревку и пообещала себе не выходить без нее ночью из дома. И сейчас она, аккуратно свернутая в моток, лежала в моем саквояже рядом с суповой костью.
Я наверняка придумаю, как с ее помощью перебраться через канаву.
А потом — я строила план на ходу, направляясь к станции метро, где собиралась сесть на поезд до рокового пункта назначения, — а потом останется только прокрасться в дом незамеченной, отыскать леди Сесилию, вызволить ее из запертой комнаты и забрать с собой.
Лишь бы все удалось.
Многим позже, когда все приличные люди уже легли спать, в окнах погас свет, а на улицах не осталось никого, кроме неспешно патрулирующего район констебля, я подошла к нужной мне ограде из кованого железа — на этот раз со стороны каретного сарая. Там я достала из обертки суповую кость и бросила в щель между прутьями. Она упала ровно там, где надо — перед собачьей будкой. Я предполагала, что пес тут же выскочит, гавкнет раз-другой и, увидев лакомство, примется его грызть.
Однако мастиф не залаял, и его нигде не было видно. Газовый рожок над дверью горел, как и в прошлый раз — пустая трата денег! — и я все ждала, когда пес появится из теней.
Он не появлялся.
Хм-м.
Неужели крепко спит в своем логове?
Я не верила такой удаче, но откладывать свой план не собиралась. На цыпочках добравшись до угла за каретным сараем, куда не попадало ни крупицы света, я повесила саквояж через плечо, подвязала юбку выше колен и перелезла через ограду.
Никакой конюх на меня не закричал. Никакой пес не залаял. Никто не поднял никакой тревоги.
Тишина не усыпляла мою бдительность, а, напротив, вселяла в душу страх. Слишком уж хорошо все складывалось. Как будто меня заманивали в ловушку.
Однако выбора не было: я не могла бросить леди Сесилию в беде.
Оставалось только придумать, как перебраться через «ха-ха».
Прежде чем выйти из тени, я опустилась на землю — благодаря проведенному за городом детству я знала, что так поступают браконьеры, чтобы их не заметили в открытом пространстве на запретной территории, — и подползла к краю канавы, прислушиваясь к каждому шороху и чуть ли не всем телом впитывая каждый звук.
Где-то вдали скрипели колеса и стучали копыта по мощенной булыжником мостовой, на ржавых петлях раскачивалась дверь уличной уборной, от легкого ветерка шуршала листва буков. Больше ничего не нарушало покоя ночи...
...пока кто-то не заговорил совсем рядом со мной. Сердце замерло у меня в груди.
— Пропади оно все пропадом, — ворчливо прошептал мужской голос. — Меня из поднимут на смех, — жаловался он сам себе, вероятно лишь для того, чтобы выпустить пар. — Как можно было не заметить такую по-детски простую преграду?!
Я поняла, что он говорит со дна канавы. Голос его был мне знаком.
Разум мой еще наполняла тревога, и он не отошел от потрясения, но тело отреагировало быстрее. Оно расслабилось, и мурашки по коже уже не бегали. Оно не чувствовало страха и влекло меня вперед, к краю рва. Я заглянула туда и увидела дно земляной пропасти глубиной футов десять.
Попавшийся туда пленник зажег спичку, чтобы оценить сложившуюся ситуацию, и мне было отлично видно его черную одежду, черную кепку и измазанное сажей лицо. Несмотря на маскировку, я сразу его узнала. Это был мой брат Шерлок.
Глава девятая
Чувства нахлынули на меня волной и, если бы я и так не лежала на земле, сшибли бы с ног, словно табун лошадей. Однако, признаюсь, одна эмоция все же сильно преобладала над другими: ликование.
Как пали великие!
Спичка Шерлока, догорев, обожгла ему пальцы. Он ее выронил, тихо выругавшись себе под нос, и я негромко произнесла в темноту:
— Позор!
Несмотря на то что огонек потух, я увидела, как он вздрогнул, и усмехнулась про себя.