Психодуховный кризис: понимание и помощь при кризисе трансформации
Одним из наиболее значимых следствий исследований холотропных состояний сознания стало признание того, что многие спонтанные эпизоды, которые сейчас диагностируются как психозы и при лечении которых неразборчиво применяются подавляющие препараты, на самом деле являются сложными стадиями радикальной трансформации личности и духовного раскрытия. При правильном понимании и поддержке эти психодуховные кризисы могут завершаться эмоциональным и психосоматическим исцелением, замечательной трансформацией личности и эволюцией сознания. Они также обладают огромным эвристическим потенциалом (Grof and Grof, 1989, 1990).
Эпизоды подобного рода встречаются в жизни шаманов, йогинов, мистиков и святых. В мировой мистической литературе эти кризисы описываются как важные вехи на духовном пути и подтверждается их целительный и трансформационный потенциал. Традиционные психиатры не в состоянии отличить психодуховный кризис или даже несложные мистические состояния от серьезных умственных болезней из-за узости своих концептуальных воззрений. Академическая психиатрия придерживается модели психики, ограниченной постнатальной биографией с сильным биологическим акцентом. А это является серьезным препятствием в понимании характера и содержания психотических состояний.
Термин «психодуховный кризис» (spiritual emergency), который мы с моей покойной женой Кристиной изобрели для этих состояний, указывает на их положительный потенциал. Латинское слово “emergere” означает «появляться», но, если критическая ситуация развивается внезапно, ее называют «кризисом». Таким образом, данное название – это игра слов, предполагающая кризис, но в то же время и возможность «появиться», подняться на более высокий уровень психологического функционирования и духовной осознанности. В данном контексте мы часто обращаемся к китайскому иероглифу, означающему «кризис», иллюстрирующему основную идею психодуховного кризиса. Эта идеограмма состоит из двух пиктограмм, одна из которых представляет опасность, а вторая – возможность.
Успешное завершение и интеграция таких эпизодов ведет к существенному уменьшению агрессии, повышению расовой, политической и религиозной толерантности, экологической осознанности и глубоких перемен в иерархии ценностей и экзистенциальных приоритетов. Среди преимуществ и пользы, ставших результатом психодуховного кризиса, который прошел естественным путем, могут быть улучшения психосоматического здоровья, усиления жажды жизни, более эффективная жизненная стратегия, расширение кругозора, и духовности, которая универсальна, свободна от сектантства и всеохватывающа. Не будет преувеличением сказать, что удачно интегрированный психодуховный кризис может переместить человека на более высокий уровень эволюции сознания.
В последние десятилетия мы видим стремительный рост интереса к духовным вопросам, который ведет к активным экспериментам с древними, туземными и современными «технологиями священного», которые являются техниками расширения сознания, которые могут содействовать духовному раскрытию. Среди них есть многочисленные шаманские методы, восточные медитативные практики, психоделические вещества, действенные переживательные психотерапии и лабораторные методы, разработанные экспериментальной психиатрией. Как показывают опросы общественного мнения, количество американцев, имевших духовный опыт, значительно увеличилось во второй половине XX столетия. Похоже, параллельно этому происходит увеличение случаев психодуховных кризисов.
Кристина Гроф (1940–2014), Ph.D. (hc), учитель рисования и йоги, художница, терапевт и автор книг. В 1980 году она основала Spiritual Emergence Network (SEN) в Институте Эсален в Биг-Суре, Калифорния.
Все больше людей приходят к пониманию того, что истинная духовность, опирающаяся на глубокий личный опыт, является чрезвычайно важным измерением жизни. В свете нарастающего глобального кризиса, вызванного материалистической направленностью западной техногенной цивилизации, стало очевидным, что мы платим огромную цену за то, что отрицаем и отвергаем духовность. Мы изгнали из своей жизни силу, которая питает, укрепляет и придает смысл нашему человеческому существованию.
На индивидуальном уровне расплатой за потерю духовности стало оскудение, отчуждение и неудовлетворенность жизнью, а также увеличение эмоциональных и психосоматических расстройств. На коллективном уровне отсутствие духовных ценностей приводит к таким стратегиям существования, которые представляют угрозу жизни на нашей планете – к примеру, добыча невозобновляемых природных ресурсов, загрязнение окружающей среды, нарушение экологического равновесия и прибегание к насилию как основному средству решения проблем.
Таким образом, это в наших общих интересах – вернуть духовность в личную и коллективную жизнь. Для этого необходимо будет не только теоретически признать духовность как жизненно-важный аспект существования, но также поощрение и социальное санкционирование деятельности, способствующей практическому доступу к духовным измерениям реальности. Важным моментом в этом процессе должна стать разработка системы поддержки тех, кто проходит кризис духовного раскрытия, что дало бы возможность использовать позитивный и трансформационный потенциал этих состояний.
В 1980 году моя жена Кристина основала организацию Spiritual Emergency Network (SEN), помогающую тем, кто проходит психодуховный кризис, связаться с профессионалами, которые обладают навыками и желанием оказать помощь, исходя из нового понимания данных состояний. Филиалы SEN сейчас существуют в разных странах мира.
Триггеры психодуховного кризиса
Во многих ситуациях можно выявить ситуацию, вызвавшую психодуховный кризис. Это может быть первичный физический триггер или стресс, такой как болезнь, несчастный случай или операция. Крайнее физическое истощение или продолжительное отсутствие сна также могут оказаться факторами, оказавшими непосредственное влияние. У женщин это может быть рождение ребенка, выкидыш или аборт. Нам также известны ситуации, когда начало процесса совпадало с исключительной силы сексуальным переживанием.
В иных случаях психодуховный кризис начинается вскоре после травматичного эмоционального переживания. Это может быть потеря важных отношений, например, смерть ребенка или близкого родственника, развод или окончание любовных отношений. Похожим образом может подействовать ряд неудач, потеря работы или имущества, послужив началом психодуховного кризиса. У тех, кто имеет предрасположенность, последней каплей может оказаться опыт с психоделиками или сессия переживательной психотерапии.
Одним из наиболее важных катализаторов психодуховного кризиса, похоже, являются различные формы медитации и духовной практики. Это не должно удивлять, поскольку данные методы были разработаны именно с целью вызывать духовные переживания. К нам часто обращаются люди, у которых продолжительные спонтанные холотропные состояния были вызваны практикой дзэн или буддийской медитацией випассана, Кундалини-йогой, суфийским зикром, монашеским созерцанием или христианской молитвой. Вероятность подобного образы возрастает, если подобные духовные практики сопровождаются голоданием, депривацией сна и длительными периодами медитации.
Широкий диапазон триггеров психодуховного кризиса недвусмысленно указывает на то, что готовность человека к внутренней трансформации играет куда более важную роль, нежели внешние стимулы. Когда мы ищем общий знаменатель или общую траекторию описанных выше ситуаций, мы обнаруживаем, что все они содержат радикальный сдвиг в равновесии между бессознательными и сознательными процессами. Ослабление психологических защит или, наоборот, усиление энергетического заряда бессознательной динамики создают возможность для проникновения в сознание бессознательного (и сверхсознательного) материала.
Хорошо известно, что психологические защиты могут ослабляться рядом биологических стрессовых факторов, таких как физическая травма, истощение, бессонница или интоксикация. Психологические травмы могут мобилизовать бессознательное, особенно когда в них содержатся элементы, напоминающие о прежних травмах и являющихся частью важной системы СКО. Мощный потенциал родов как триггера психодуховного кризиса, похоже, отражает тот факт, что деторождение сочетает в себе биологическое ослабление с особой повторной активацией перинатальных воспоминаний.
Неудачи и разочарования в профессиональной и личной жизни могут подорвать мотивацию и амбиции человека, направленные вовне. Таким образом, становится все труднее использовать внешние виды деятельности в качестве бегства от эмоциональных проблем, что приводит к отстранению и обращению внимания на внутренний мир. В результате содержимое бессознательного может проникнуть в сознание и вторгнуться в повседневный опыт человека или даже полностью его перекрыть.
Похоже существует обратно пропорциональная зависимость между ориентацией вовне с преследованием внешних материальных целей и вниманием, уделяемым внутренним процессам и времени, проводимому в интроспекции. Кризисы в различных областях жизни, подрывающие положительный взгляд на вещи – смерть близких родственников и друзей, разрыв брачных уз или важных отношений, потеря собственности или работы и ряд неудач, – имеют свойство обращать внимание внутрь и активировать бессознательное. Сходство сегодняшних травм с предыдущими, а зачастую целым их рядом, добавляют эмоциональную силу соответствующего СКО влиянию недавних событий. Гнетущая ситуация в мире в целом и потеря перспективы (например, смерть американской мечты) могут также иметь аналогичный эффект.
Диагноз психодуховного кризиса
Когда мы подчеркиваем необходимость признания существования психодуховных кризисов, мы не предлагаем безрассудно отвергать теорию и практику традиционной психиатрии. Не все те состояния, которые диагностируются как психотические, являются кризисами психодуховной трансформации или имеют целительный потенциал. Эпизоды необычных состояний сознания представляют очень широкий спектр, от чисто духовных переживаний до состояний биологических по своей природе и требующих медицинского участия. В то время как традиционные психиатры обычно склонны патологизировать мистические состояния, существует и противоположная проблема, когда вокруг психотических состояний создается ореол романтики и славы или, еще хуже, когда серьезная медицинская проблема не получает должного внимания.
Многие специалисты-психиатры, сталкиваясь с концепцией психодуховного кризиса, желают понять, каков точный критерий постановки «верного диагноза»: где психодуховный кризис и где психоз. К сожалению, исходя из стандартов соматической медицины, такое различение невозможно в принципе. В отличие от болезней, которыми занимается соматическая медицина, психотические состояния, не являющиеся по своей сути органическими, – «функциональные психозы» – не имеют медицинского определения. Сам факт того, следует ли их вообще называть болезнями, вызывает много вопросов.
Функциональные психозы, конечно же, не являются болезнями в том смысле, в котором ими являются диабет, брюшной тиф или пернициозная анемия. К ним невозможно применить конкретные лабораторные или клинические испытания, которые бы подтвердили диагноз и оправдали их предположительно органическое происхождение. Диагноз данных состояний полностью основан на наблюдениях за необычными переживаниями и поведением, для которых у современной психиатрии, с ее до боли поверхностными моделями человеческой психики, нет адекватного объяснения. Всякий, кто знаком с практикой навешивания ярлыков в медицине, знает, что такие бессмысленные определения, как «эндогенный» или «функциональный», применяемые к таким состояниям, равносильны признанию собственного невежества. На данном этапе нет причин называть эти состояния «душевными расстройствами» и полагать, что связанные с ними переживания – это продукт еще не выявленных патологических процессов мозга.
Если задуматься, то становится понятно, что весьма маловероятно, чтобы патологические процессы, поражающие мозг, сами по себе были бы источником невероятно богатой палитры переживаний состояний, в настоящее время диагностируемых как психотические. Как могут нездоровые процессы мозга порождать такие переживания, как культурно обусловленные последовательности психодуховных смерти и возрождения, убедительное отождествление с Христом распятым или танцующим Шивой, эпизод со смертью на баррикадах Парижа во время Французской революции или сцены похищения инопланетянами?
Химические изменения могут катализировать подобные переживания, но сами по себе они не в состоянии создавать изысканную образность и богатые духовно-философские инсайты, которые часто возникают во время психодуховного кризиса. Они, безусловно, не могут обеспечивать доступ к точной новой информации о различных аспектах Вселенной. Это становится очевидным, если посмотреть на влияние психоактивных веществ с известной химической структурой и дозировкой. Прием ЛСД и прочих психоделиков и энтеогенов способствует проникновению глубокого бессознательного материала в область сознания, но не в силах объяснить его природу и содержимое.
Для понимания феноменологии психоделических переживаний требуется намного более утонченный подход, чем просто отсылка к несоответствующим норме биохимическим или биологическим процессам в теле. Здесь требуется всесторонний подход, который должен включать трансперсональную психологию, парапсихологию, мифологию, философию и сравнительное религиоведение. То же касается и психодуховного кризиса.
Переживания, возникающие во время психодуховного кризиса, очевидно, не являются искусственным продуктом аберраций и физиологических патологий мозга, но относятся к психике. И, естественно, для того чтобы рассмотреть ситуацию под таким углом, нам необходимо выйти за рамки узкого понимания психики, предлагаемого традиционной психиатрией, и воспользоваться значительно более расширенной концептуальной картиной. Примерами таких расширенных моделей психики является картография, описанная ранее в этой книге. Это и психосинтез Ассаджиоли (Assagioli, 1976), и спектральная психология Уилбера (Wilber, 1977), и концепция anima mundi (мировой души) К. Г. Юнга, включающая в себя историческое и архетипическое коллективное бессознательное (Jung, 1959). Такое широкое и всестороннее понимание психики также характерно для великих философий Востока и мистических мировых традиций.
Поскольку функциональные психозы определяются не с позиций медицины, а психологически, то невозможно провести четкие различия между психодуховным кризисом и психозом при постановке диагноза, как это происходит в медицинской практике с различными формами энцефалита, опухолей мозга или слабоумием.
Учитывая данное обстоятельство, возможны ли вообще какие-то диагнозы и заключения? Как следует подходить к этой проблеме и что мы можем предложить в качестве четкого и недвусмысленного диагноза, чтобы отличить психодуховный кризис от психического заболевания?
Разумной альтернативой было бы выработать критерий, позволяющий определить удачного кандидата, переживающего интенсивное спонтанное холотропное состояние сознания, – для терапевтической стратегии, соответствующей процессу и поддерживающей его. Можно также попытаться определить, при каких обстоятельствах неразумно применять альтернативный подход, а следует отдать предпочтение существующей практике привычного психофармакологического подавления симптомов.
Для подобной оценки ситуации необходимо предварительное медицинское обследование, которое бы позволило исключить возможность состояний, вызванных органическими факторами и требующих биологического лечения. Решив эту задачу, можно переходить к следующему важному пункту – феноменологии необычных состояний сознания, о которых идет речь. Психодуховный кризис включает в себя сочетание биографических, перинатальных и трансперсональных переживаний, описанных ранее. Подобного рода переживания могут быть вызваны в группе случайно отобранных «нормальных» добровольцев не только при помощи психоделических веществ, но также такими простыми средствами, как медитация, шаманский бубен, учащенное дыхание, стимулирующая музыка, телесная работа и ряд других техник без применения препаратов.
Те из нас, кто занимается холотропным дыханием, сталкиваются с подобными переживаниями ежедневно на наших семинарах и имеют возможность оценить их целительный и трансформационный потенциал. С этой точки зрения, трудно приписывать подобные переживания некой экзотичной и неведомой патологии, когда они происходят спонтанно в гуще повседневной жизни. Вполне резонно подходить к этим переживаниям так же, как к ним подходят во время холотропных сессий, – поощрять людей отдаться процессу и поддерживать появления и полное проявление бессознательного материала, который становится доступным.
Еще одним важным прогностическим показателем является отношение к процессу и личный стиль работы с переживаниями. Очень вдохновляет, когда люди во время холотропных переживаний отдают себе отчет в том, что происходящее с ними – это внутренний процесс, когда они остаются открытыми для работы с переживаниями и заинтересованы испытать это. Трансперсональные стратегии не подходят тем, у кого отсутствует подобный элементарный инсайт, кто постоянно находится под действием механизма проекций или страдает манией преследования. Способность выстраивать качественные рабочие отношения с достаточной степенью доверия – абсолютно необходимое условие психотерапевтической работы с людьми, проходящими через кризис.
Также очень важно обращать внимание на то, как клиенты говорят о собственных переживаниях. Стиль общения сам по себе выделяет подходящих кандидатов из числа неподходящих или сомнительных. Очень хорошим прогностическим показателем является то, когда человек описывает переживания связно и выразительно, каким бы необычным и странным ни было их содержание. В каком-то смысле это подобно рассказу человека, только что прошедшего психоделическую сессию с высокой дозировкой и разумно описывающему то, что могло бы показаться странным и экстравагантным для непосвященного.
Следующие два случая иллюстрируют отношение – как к внутреннему процессу, так и в стиле общения, – которое определяет человека как удачного или проблемного кандидата для помощи в психодуховном кризисе.
Первый клиент обращается к психиатру с такими жалобами: «С момента рождения моей дочери две недели назад у меня странные переживания. Мощные потоки энергии, похожие на электрический разряды, поднимаются по позвоночнику, и все мое тело дрожит так, что его трудно контролировать. Я ощущаю волны сильных эмоций – тревогу, грусть, гнев и радость, – они появляются неожиданно и беспричинно. Иногда мне видится свет в форме божеств или демонов. Я не верю в реинкарнацию, но иногда я вижу вспышки того, что похоже на воспоминания из других времен и стран, которые мне знакомы, как будто я жила там раньше. Что со мной происходит? Я что, схожу с ума?» Очевидно, человек в замешательстве и сбит с толку этими странными переживаниями, но видит эту ситуацию как внутренний процесс и готов принять совет и помощь. Эту ситуацию можно расценивать как психодуховный кризис, и она обещает хороший терапевтический результат.
Второй клиент представляет совсем иную картину. Он не описывает свои симптомы и не просит совета психиатра. Вместо этого он рассказывает историю о своих врагах: «Мой сосед преследует меня, он пытается меня уничтожить. Он закачивает ядовитые газы в мою спальню, и пробирается в мой дом по ночам сквозь тоннель в подвале, и травит пищу в моем холодильнике. У меня нет никакой личной жизни в собственном доме, он повсюду наставил жучки и скрытые камеры. Вся информацию уходит к мафии. Мой сосед работает на них, они платят ему кучу денег, чтобы избавиться от меня, поскольку у меня столь высокие моральные убеждения, что это мешает их планам. А спонсируется все это с Ближнего Востока, в основном нефтедолларами». У этого клиента очевидно отсутствует всякое представление о том, что данная ситуация имеет какое-то отношение к его собственной психике. Едва ли он согласится на совместное путешествие самоисследования и исцеления и сможет установить хорошие терапевтические отношения.
Разновидности психодуховных кризисов
Проблема классификации психодуховных кризисов тесно связана с проблемой дифференциации их диагнозов. Возможно ли различить и определить особые конкретные типы и категории среди них, подобно тому как это делается в Диагностическом и статистическом руководстве (ДСР), используемом в традиционной психиатрии? Прежде чем задаться этим вопросом, необходимо подчеркнуть, что попытки классификации психических расстройств, за исключением лишь имеющих чисто органический характер, оказались совершенно безуспешными.
Не существует единого мнения в отношении диагностических категорий среди американских психиатров или психиатрических обществ в других странах. Хотя ДСР прошел через несколько изменений и редакций, как правило, сопровождавшихся горячими дебатами и разногласиями, – клиницисты продолжают жаловаться на то, что испытывают трудности при поиске соответствия симптомов своих клиентов официальным диагностическим категориям. Стало очевидным, что попытки создать удачное и отвечающее требованиям руководство ДСР потерпели неудачу. Американский национальный институт психического здоровья (НИПЗ) в настоящее время не принимает работы, подготовленные с использованием данного инструмента.
Психодуховные кризисы представляют собой аналогичную проблему – любые попытки поместить тех, кто переживает психодуховный кризис, в четко очерченное прокрустово ложе диагноза весьма проблематичны, – поскольку их феноменология в особенности богата и задействует все уровни психики. Симптоматика психодуховных кризисов представляет собой проявление и выражение глубокой динамики психики. Индивидуальная человеческая психика – это многомерная и многоуровневая система без каких-либо внутренних разделений и ограничений. Воспоминания послеродовой жизни и содержимое индивидуального бессознательного, по Фрейду, образуют единое целое с перинатальными и трансперсональными переживаниями. Поэтому не следует ожидать, что мы встретим ясно очерченные и конкретные типы психодуховного кризиса.
Однако наша работа с переживающими психодуховный кризис, взаимодействие с коллегами, занимающимися аналогичной работой, и изучение литературы убедили нас в том, что будет полезно выделить конкретные основные формы психодуховного кризиса, имеющие достаточно характерные черты, позволяющие отделить их друг от друга. Естественно, что они не имеют четких границ, и на практике мы увидим их существенные пересечения. Следующий список представляет наиважнейшие разновидности психодуховных кризисов, которые нам доводилось наблюдать:
• Шаманский кризис инициации.
• Пробуждение Кундалини.
• Эпизоды интуитивного сознания («пиковые переживания» по Маслоу).
• Психологическое обновление через возвращение к центру (Джон Уэйр Перри).
• Кризис психического раскрытия.
• Опыт прошлых жизней.
• Общение с духами-проводниками и «чэннелинг».
• Околосмертные переживания (ОСП).
• Близкие столкновения с НЛО и опыт похищения инопланетянами.
• Состояния одержимости.
• Алкоголизм и наркомания.
Шаманский кризис инициации
Карьера многих шаманов (колдунов, знахарей и целительниц в разных культурах) начинается с драматичного непроизвольного визионерского состояния, называемого антропологами «шаманской болезнью». Во время подобных эпизодов будущие шаманы обычно психологически отстраняются, а порой и физически удаляются от своего повседневного окружения и погружаются в мощные холотропные переживания. Как правило, они совершают визионерское путешествие в нижний мир, царство мертвых, где на них нападают демоны и они подвергаются ужасающим пыткам и испытаниям.
Эта болезненная инициация завершается переживанием смерти и расчленения, за которыми следуют возрождение и восхождение в небесные сферы. Это может подразумевать превращение в птицу, такую как орел, сокол, гром-птица или кондор, – и полет в царство космического солнца. Новоиспеченный шаман также может пережить опыт перенесения такой птицей в царство солнца. В некоторых культурах мотив волшебного полета может заменяться путешествием в небесные сферы, когда шаман забирается на мировое древо, радугу, шест с множеством перекладин или лестницу из луков и стрел.
Во время этих визионерских путешествий новоявленные шаманы вырабатывают глубокие связи с силами природы и животными, как в естественном виде, так и форме архетипов – «духов животных» или «животных силы». Когда эти визионерские путешествия успешно завершаются, они могут иметь глубокий целительный эффект. В процессе новоявленные шаманы часто освобождаются от эмоциональных, психосоматических, а порой и физических болезней. По этой причине антропологи называют шаманов «ранеными целителями».
Во многих случаях невольные посвященные достигают глубоких инсайтов в энергетические и метафизические причины болезней и обретают понимание, как исцелять себя и других. После успешного завершения кризиса инициации человек становится шаманом и возвращается к своему народу как полноценно функционирующий и уважаемый член сообщества. Он принимает на себя роль, сочетающую целителя, священника и художника-визионера.
На наших семинарах и курсах современные американцы, европейцы, австралийцы и азиаты часто переживали эпизоды, имеющие тесное сходство с шаманским кризисом во время сессий холотропного дыхания. Помимо элементов физических и эмоциональных мучений, смерти и возрождения такие состояния включали в себя переживания связи с животными, растениями и стихиями природы. Проходившие через подобный кризис часто демонстрировали спонтанные склонности изобретать заговоры и ритуалы, похожие на те, которые делают шаманы различных культур. Порой профессиональные психиатры, получив подобный опыт, пользуясь уроками, вынесенными из своих путешествий, создавали современные версии шаманских процедур.
Отношение к шаманскому кризису в племенах аборигенов часто объяснялось отсутствием элементарных психиатрических знаний, в результате чего они склонны приписывать опыт и поведение, которых они не понимают, сверхъестественным силам. Однако это совершенно не соответствует истине. Культуры, признающие шаманов и выказывающие к ним глубокое уважение, с легкостью отличают шаманов от тех, кто безумен или болен.
Для того чтобы считаться шаманом, человек должен совершить путешествие трансформации в иные миры и интегрировать эпизоды сложных холотропных состояний сознания. Он или она должны быть в состоянии функционировать не хуже других членов племени. То, как подходят и обращаются с шаманскими кризисами в этих обществах, является чрезвычайно полезной и показательной моделью обращения с психодуховными кризисами в целом.
Пробуждение Кундалини
Проявления данной формы психодуховного кризиса напоминают пробуждение Кундалини, или силу змея, о которой идет речь в древнеиндийской литературе. Как сообщают йогины, Кундалини – это созидательная космическая энергия, женская по своей природе, ответственная за сотворение космоса. В своей латентной форме она расположена у основания позвоночника человека в виде поля, проникающего и окружающего физическое тело. Эта латентная энергия может быть активирована медитацией или при участии реализованного духовного учителя (гуру) особыми упражнениями, деторождением или по иным неизвестным причинам.
Активированная Кундалини, называемая шакти, поднимается по нади, каналам или контурам тонкого тела. По мере восхождения она очищает старые травматичные импринты и открывает центры психической энергии, называемые чакрами; они расположены на пересечении трех основных нади – сушумны, иды и пингалы. Данный процесс, которому в йогической традиции придается большая ценность и который считается благотворным, является небезопасным и требует руководства знающего гуру, у которого Кундалини полностью пробуждена и стабилизирована. Наиболее драматичными признаками пробуждения Кундалини являются физические и психологические проявления, называемые крийя.
Ли Саннелла, M.D. (1916–2003), автор книг, психиатр, хирург-офтальмолог. Саннелла привлек внимание западной профессиональной аудитории к феномену пробуждения Кундалини (силы змея), ранее известной лишь из литературы по йоге.
Крийя – это интенсивные ощущения энергии и тепла, поднимающиеся по позвоночнику, сопровождающиеся сильной дрожью, спазмами и скручиваниями. Сильные волны, казалось бы, немотивированных эмоций – таких как тревога, гнев, печаль или радость, экстатический восторг, – могут подняться и временно преобладать в психике. Это может сопровождаться видениями яркого света или различных архетипических существ, а также разнообразными внутренними звуками. Многие, знакомые с данным процессом, имеют сильные переживания того, что похоже на воспоминания прошлых жизней. Завершают картину непроизвольные и зачастую неконтролируемые формы поведения: говорение на иных языках, распевание неизвестных песен или священные песнопения (мантры), принятие йогических поз (асан) и жестов (мудр), издавание животных звуков и подражание их движениям.
К. Г. Юнг и его коллеги посвятили данному феномену серию специальных семинаров (Jung, 1996). Взгляд Юнга на Кундалини оказался, пожалуй, самой значительной ошибкой за всю его карьеру. Он пришел к заключению, что пробуждение Кундалини – исключительно восточный феномен, и предсказал, что при участии глубинной психологии понадобится не менее тысячи лет, прежде чем эта энергия придет в движение на Западе.
Однако за последние несколько десятилетий безошибочные признаки пробуждения Кундалини наблюдались у тысяч представителей Запада. Заслуга обращения внимания на этот феномен принадлежит калифорнийскому психиатру и офтальмологу Ли Саннелле, который самостоятельно изучил сотни подобных случаев и обобщил свои находки в книге «Опыт Кундалини: психоз или трансценденция» (Sannella, 1987).
Эпизоды интуитивного сознания(«пиковые переживания»)
Американский психолог Абрахам Маслоу исследовал сотни людей, имевших интуитивный мистический опыт, и изобрел термин «пиковые переживания» (Maslow, 1964). Он высказывал острую критику по поводу тенденции западной психиатрии путать подобные мистические состояния с психическими расстройствами. По его мнению, их следует считать сверхнормальными, а не ненормальными явлениями. Если этим состояниям не препятствовать и позволить им развиваться естественным ходом, это обычно приводит к улучшению функционирования в мире и к «самоактуализации» или «самореализации» – способности более полно выражать свой творческий потенциал и проживать более удовлетворенную и качественную жизнь.
Психиатр и исследователь сознания Уолтер Панке разработал список базовых характеристик типичного пикового переживания, основываясь на работе Абрахама Маслоу и В. Т. Стейса. Он пользовался следующим критерием для описания данного состояния сознания (Pahnke and Richards, 1966):
• Единство (внутреннее и внешнее).
• Сильные положительные эмоции.
• Трансценденция времени и пространства.
• Ощущение сакрального (нуминозность).
• Парадоксальный характер.
• Объективность и реальность инсайтов.
• Невыразимость.
• Положительные последствия.
Как видно из данного списка, при пиковых переживаниях у нас возникает ощущение преодоления обычной фрагментированности сознания и тела, и мы чувствуем, что достигли состояния единства и целостности. Мы также преодолеваем обычное различие субъекта и объекта, ощущаем экстатическое единение с человечеством, природой, космосом и Богом. Это сопровождается интенсивным ощущением радости, блаженства, спокойствия и внутреннего мира. В мистическом переживании подобного рода у нас возникает ощущение выхода из обыденной действительности, где пространство трехмерно, а время линейно. Мы выходим в метафизическое, трансцендентное пространство, где данные категории более не применимы. В этом состоянии бесконечность и вечность становятся переживаемыми реалиями. Нуминозное качество этого состояния не имеет никакого отношения к прошлым религиозным верованиям, оно отражает прямое восприятие божественной природы реальности.
Описания пиковых переживаний обычно исполнены парадоксов. Такое переживание можно описать как «бессодержательное – и в то же время содержащее в себе все»; оно не имеет конкретного содержания, но, похоже, содержит все в потенциале. Может возникать чувство, что мы одновременно все и ничто. Пока наша личность и ограниченное эго исчезли, мы ощущаем, что расширились до такой степени, что наше существо вмещает целую вселенную. Подобным же образом возможно воспринимать все формы как пустотные или пустотность – как чреватую формами. Мы даже можем достичь состояния, в котором мы видим, что мир одновременно и существует, и не существует.
Абрахам Маслоу, Ph.D. (1908–1970), американский психолог, наиболее известный своей пирамидой потребностей, исследовавший спонтанные мистические переживания («пиковые переживания»), сооснователь гуманистической и трансперсональной психологии.
Пиковое переживание может передать то, что, по видимости, является конечной мудростью и знанием в вопросах космического масштаба, то, что в Упанишадах описывается как «знать то, познание чего дает знание всего». Это откровение не касается знания различных аспектов мира, как он исследуется материалистической наукой, но дает познание глубочайшей природы реальности, а также нашей собственной природы. В буддизме подобный вид знания называется трансцендентальной мудростью (prajñāpāramitā); он развеивает наше невежество относительно самых фундаментальных аспектов существования (avidyā).
То, что мы познаем во время такого опыта, невыразимо; оно неописуемо словами. Словарный запас нашего языка, предназначение которого – сообщение об объектах и событиях материального мира, похоже, не предназначен для этой цели. Однако это переживание может глубоко воздействовать на нашу систему ценностей и стратегию существования. Те, кто знаком с восточными духовными философиями, часто прибегают к специфической терминологии, разработанной в странах с многовековым опытом исследований холотропных состояний сознания – таких как Индия, Тибет, Китай и Япония.
Благодаря своему благотворному характеру, огромному целительному и трансформационному потенциалу, пиковые переживания принадлежат к наименее проблематичной категории психодуховных кризисов. Пиковые переживания по самой своей природе преходящи и ограничены, нет совершенно никаких причин воспринимать и относится к ним как психическим болезням. Но, в силу невежественности нашей культуры и превратных представлений психиатрии относительно духовных вопросов, многие, переживающие подобные кризисы, подвергаются навешиванию патологических ярлыков, госпитализации, и эти процессы подавляются при помощи супрессивных препаратов.
Психологическое обновление через возврат к центру
Еще одна важная разновидность трансперсонального кризиса была описана калифорнийским психиатром и юнгианским аналитиком Джоном Уэйром Перри, который дал ему название «процесс обновления» (Perry, 1974, 1976, 1998). В силу его глубины и интенсивности данный тип кризиса чаще других диагностируют как серьезное психическое заболевание. Переживания тех, кто сталкивается с процессом обновления, настолько странны, экстравагантны и далеки от повседневной действительности, что кажется вполне очевидным воздействие некоего серьезного патологического процесса на функционирование их мозга. Но, как мы увидим, именно этот тип психодуховного кризиса дает самые убедительные доказательства, опровергающие положение о том, что холотропные состояния – это продукт патологического процесса, поражающего мозг.
Те, кто переживает подобный кризис, ощущают свою психику как некое колоссальное поле битвы, на котором разыгрывается космическая брань между силами добра и зла или света и тьмы. Они озабочены темой смерти – ритуальных убийств, жертвоприношений, мученичества и загробной жизни. Их очаровывает проблема противоположностей, в особенности противоположностей полов. Они ощущают себя центром фантастических событий, имеющих космическое значение и важность для будущего мира. Их визионерские состояния уводят их все дальше и дальше назад, сквозь их личную историю и историю человечества, до самого сотворения мира и изначального идеального райского состояния. В этом процессе они, похоже, стремятся к совершенству, стараясь исправить ошибки прошлого.
Джон Уэй р Перри (1914–1998), психиатр юнгианского направления, пионер альтернативного понимания психозов, основатель двух организаций: Diabasis в Сан-Франциско и Chrysalis в Сан-Диего, Калифорния.
По прошествии периода невзгод и замешательств переживания становятся все более приятными и начинают движение к своему завершению. Кульминацией процесса часто становится опыт hieros gamos, или «священного брака», где человек поднимается до статуса великого, или даже божества, и переживает единение с не менее выдающимся партнером. Это свидетельствует о том, что мужской и женский аспекты личности достигают нового равновесия. Священный союз может переживаться как с воображаемым архетипическим партнером, так и проецироваться на идеализируемого человека из реальной жизни, который потом оказывается кармическим партнером или родственной душой.
В данный период также возможны переживания того, что в юнгианской психологии толкуется как символы самости, трансперсонального центра, отражающего нашу глубочайшую и истинную природу. Она имеет отношение, но не полностью идентична индуистской концепции Атмана-Брахмана, божественного внутреннего. В визионерских состояниях она может являться в виде источника света сверхъестественной красоты, сияющих сфер, драгоценных камней, изысканных драгоценностей, жемчуга и прочих символических репрезентаций. Примеры такого развития из болезненных и тяжелых переживаний до обретения собственной божественности можно обнаружить в книгах Джона Перри (Perry, 1953, 1974, 1976, 1998) и в «Неистовом поиске себя», книге о психодуховных кризисах (Grof and Grof, 1990).
На данном этапе процесса эти славные переживания трактуются как личный апофеоз, ритуальное празднество, возносящее собственное переживание себя до невероятно высокого человеческого статуса или даже до статуса вовсе за пределами человеческого состояния: великого вождя, спасителя мира или даже господина вселенной. Это обычно связано с глубоким ощущением психодуховного возрождения, пришедшего на смену прежней озабоченности смертью. Когда процесс подходит к завершению и интеграции, обычно возникают видения идеального будущего – нового мира, в котором царят любовь и справедливость и где преодолены все несчастья и невзгоды. По мере убывания интенсивности процесса человек осознает, что вся эта драма была внутренней психологической трансформацией и не касалась внешней реальности.
По мнению Джона Перри процесс обновления движет человека в направлении того, что Юнг называл индивидуацией – полной реализации и выражения собственного глубокого потенциала. Один аспект исследований Перри заслуживает особого упоминания, поскольку он касается наиболее убедительного опровержения упрощенного биологического понимания психозов. Перри удалось показать, что переживания, связанные с процессом обновления, в точности совпадают с основными темами королевских драм, которые разыгрывались во многих древних культурах в день нового года.
Во всех этих культурах подобные ритуальные драмы, празднующие наступление нового года, разыгрывались во время того, что Перри называл «архаичной эрой воплощенного мифа». Это был тот период истории культур, когда правители считались воплощенными богами, а не простыми смертными. Примерами подобных богов-царей были египетские фараоны, перуанские инки, еврейские и хеттские цари, а также китайские и японские императоры (Perry, 1966). Положительный потенциал процесса обновления и его глубокой связи с архетипическим символизмом, эволюцией сознания и особыми периодами истории человечества представляет очень веский аргумент против теории о том, что эти переживания являются продуктом хаотичной и патологической деятельности больного мозга.
Кризис психического раскрытия
Усиление интуитивных способностей и появление экстрасенсорных и паранормальных феноменов – распространенное явление во время всевозможных психодуховных кризисов. Однако в некоторых случаях поток информации из необычных источников, таких как предвидение, телепатия или ясновидение, становится настолько невероятным и сбивает с толку, что заслоняет собой всю картину и сам по себе представляет одну огромную проблему.
Среди наиболее драматичных проявлений психического раскрытия – внетелесные переживания. Посреди повседневной жизни и без всякого видимого повода сознание вдруг отрывается от тела и наблюдает за происходящим по соседству или где-нибудь в отдалении. Информация, полученная во время таких эпизодов путем экстрасенсорного восприятия, часто соответствует фактическому положению дел и может быть проверена. Внетелесные переживания случаются чрезвычайно часто во время ОСП, где точность такого «отдаленного наблюдения» была установлена путем систематических исследований (Ring, 1982, 1985, Ring and Valarino, 1998).
Те, кто переживает интенсивное психическое раскрытие, могут быть настолько в контакте с внутренними процессами других, что они демонстрируют замечательные телепатические способности. Они могут озвучивать точные инсайты о мыслях других людей в отношении различных вещей, которые они пытаются скрыть. Это может пугать, раздражать и производить отчуждение настолько сильно, что это становится существенным фактором, приводящим к ненужной госпитализации или серьезному лечению. Подобным же образом точное предвидение будущих событий и ясновидение, в особенности происходящее неоднократно и впечатляющее количеством, может доставлять немалое беспокойство находящемуся в кризисе и окружающим его, поскольку это подрывает их представления о реальности.
В переживаниях, которые можно назвать медиумическими, у человека возникает чувство потери собственной личности и принятие на себя личности другого. Это может даже включать принятие телесного облика, осанки, жестов, выражений лица, чувств и даже умственных процессов другого человека. Продвинутые шаманы, экстрасенсы и духовные целители могут работать с подобными переживаниями контролируемым и продуктивным способом. В отличие от тех, кто проходит психодуховный кризис, они способны принимать на себя личность другого человека по собственной воле и затем возвращаться к собственной личности по завершении задачи сессии. Во время кризиса психического раскрытия внезапная непредсказуемая и неконтролируемая потеря привычной собственной личности может сильно пугать.
Проходящие психодуховный кризис часто переживают странные совпадения, объединяющие мир внутренней реальности – такой как сны и визионерские состояния – с событиями повседневной жизни. Это явление было впервые отмечено К. Г. Юнгом, названо им синхронистичностью и описано в особом эссе (Jung, 1960). Изучение синхронистичных событий помогло Юнгу понять, что архетипы не являются принципами, ограниченными сферой внутрипсихического. Для него стало ясным, что они имеют так называемое «психотическое» качество, означающее, что они управляют не только психикой, но также и событиями консенсусной реальности. Я исследовал эту занимательную тему в своих прочих работах (Grof, 2000, 2006) и обращусь к этому в следующей главе данной работы.
Юнгианские синхронистичности представляют собой аутентичный феномен, который не следует игнорировать или отбрасывать как случайные совпадения. Их также не стоит без разбора списывать как патологические искажения реальности, в которых якобы видятся осмысленные связи, не существующие на самом деле. В современной психиатрии существует распространенная практика, когда любое упоминание значимых совпадений диагностируется как «иллюзия референции». В случае действительных синхронистичностей любой непредвзятый свидетель, имеющий доступ ко всей актуальной информации, понимает, что подобные совпадения невозможны с точки зрения разумной статистической вероятности. Невероятные синхронистичности сопровождают многие формы психодуховных кризисов, но в кризисах психического раскрытия они особенно часто встречаются.
Опыт прошлых жизней
Среди самых драматичных и ярких трансперсональных переживаний, происходящих в холотропных состояниях, – это то, что представляется воспоминаниями из прошлых воплощений. Это события, происходящие в другие исторические периоды и в других странах и обычно связанные с сильными эмоциями и физическими ощущениями. В них люди, обстоятельства и исторические события предстают в мельчайших подробностях. Их наиболее замечательный аспект – убедительное ощущение памяти и повторного проживания того, что человек уже видел (déjà vu) или переживал (déjà vecu) когда-то в прошлом. Эти переживания дают удивительные инсайт в представления о карме и реинкарнации, которые независимо вырабатывались и практиковались различными культурно-религиозными группами в различных частях света.
Концепция кармы и реинкарнации представляет собой краеугольный камень индуизма, буддизма, джайнизма, сикхизма, зороастризма, тибетского буддизма ваджраяны, даосизма. Аналогичные идеи возникали в настолько различных в географическом, историческом и культурном отношении группах, как разные африканские племена, американские индейцы, доколумбовы культуры, гавайские кахуны, практикующие бразильскую умбанду, галлы и друиды. В Древней Греции несколько основных школ мысли подписывались под данной концепцией, включая пифагорейцев, орфиков и платоников. Ессеи, фарисеи, караимы и другие иудейские и полуиудейские группы также приняли учение о карме и реинкарнации, они также составили важную часть каббалистической теологии средневекового иудаизма. Прочие группы также разделяли эти верования, включая неоплатоников и гностиков.
Та богатая и точная информация, которую предоставляют эти «воспоминания прошлых жизней», а также их целительный потенциал, вынуждает нас относиться к ним серьезно. Когда содержимое кармического переживания полностью проникает в сознание, это может объяснять многие аспекты повседневной жизни, прежде совершенно необъяснимые. Странные трудности в отношениях с некоторыми людьми, беспочвенные страхи и загадочные идиосинкразии и влечения, а также непонятные эмоциональные психосоматические симптомы, которые вдруг становятся понятными как кармические переносы из предыдущих жизней. Эти проблемы обычно исчезают, когда соответствующий кармический паттерн полностью и сознательно переживается.
Переживания из прошлых жизней могут осложнять жизнь несколькими различными путями. До того как их содержимое полностью проникнет в сознание и обнаружит себя, человека в повседневной жизни могут преследовать странные эмоции, физические ощущения и видения, и он не понимает, откуда они берутся и что означают.
Переживаемые вне контекста, эти переживания кажутся непонятными и иррациональными. Еще одна разновидность сложностей имеет место, когда особенно сильное кармическое переживание начинает проникать в сознание посреди повседневной деятельности и мешает нормальному функционированию.
Иногда человек вынужден проигрывать некоторые элементы кармического паттерна, пока он полностью не пережит, не осознан и не завершен. Например, иногда может вдруг показаться, что какой-то человек в нашей нынешней жизни играл важную роль в предыдущем воплощении, память о котором проникает в сознание. Когда такое происходит, человек может искать эмоциональный контакт с тем, кто ныне кажется «родственной душой» из его кармического прошлого, или, наоборот, идти на конфронтацию с врагом из другой жизни. Такое развитие событий может вести к неприятным осложнениям, поскольку предполагаемые кармические партнеры обычно не имеют основания в своих собственных переживаниях для понимания подобного поведения.
Даже если человеку удается избежать опасности проигрывания сценариев, это еще не означает конец проблем. После того как воспоминание из прошлой жизни полностью проникло в сознание и его содержимое со всеми последствиями открылось человеку, остается еще одна сложность. Это переживание необходимо примирить с традиционными верованиями и ценностями Западной цивилизации. Отрицание вероятности реинкарнации представляет собой редкий случай полного согласия между христианской церковью и материалистической наукой. Поэтому в западной культуре принятие и интеллектуальная интеграция памяти о прошлых жизнях – непростая задача как для атеиста, так и для традиционного воспитанного христианина.
Ассимиляция переживаний прошлой жизни в свою систему верований может быть довольно простой задачей для того, кто не имеет сильной приверженности христианству или материалистическому мировоззрению. Эти переживания обычно столь убедительны, что человек просто принимает их послание и даже может испытывать воодушевление по поводу этого нового открытия. Однако христиане-фундаменталисты и те, кто глубоко привязан к рациональному и зависим от взглядов традиционной науки, могут испытать замешательство, столкнувшись с убедительными личными переживаниями, которые, по-видимому, бросают вызов их системе верований.
Общение с духами-проводниками и «ченнелинг»
Порой во время холотропного переживания можно встретить существо, занимающее положение учителя, проводника, защитника или просто актуальный источник информации. Такие существа обычно воспринимаются как бестелесные человеческие существа, сверхчеловеческие сущности либо божества, существующие на более высоких уровнях сознания и наделенные необыкновенной мудростью. Иногда они представляются инопланетянами с далеких звезд, таких как Сириус или Плеяды. Иногда они могут принимать человеческое обличие, а иногда могут являться в виде источников света либо же просто дают почувствовать свое присутствие. Их послания, как правило, принимаются в виде прямой мысленной передачи либо иными экстрасенсорными средствами. В некоторых случаях коммуникация может принимать формы вербальных посланий.
Хелен Шукман, Ph.D. (1909–1981), \клинический психолог и исследователь Колумбийского университета в Нью-Йорк Сити, написавшая посредством ченнелинга книгу «Курс чудес».
Особо интересен следующий феноменом из данной категории ченнелинга (или контактерства), в последние десятилетия получивший особое внимание общественности и СМИ. «Ченнелер» передает другим послания, полученные из источника, внешнего относительного его собственного сознания. Это происходит через речь во время транса, путем автоматического письма или через запись телепатически воспринятых мыслей. Ченнелинг играл важную роль в истории человечества. Среди «ченнелированных» духовных учений существует много писаний, обладающих колоссальным культурным влиянием, такие как древнеиндийские Веды, Коран и Книга Мормона. Примечательным современным примером «ченнелированного» текста является «Курс чудес», записанный психологом Хелен Шукман и Уильямом Тетфордом (Anonymous, 1975).
Опыт ченнелинга может быть предвестником серьезного психологического и психодуховного кризиса. Существует вероятность того, что человек может истолковать данный опыт как признак надвигающегося безумия. В особенности это вероятно, если при ченнелинге слышатся голоса, – это широко известный симптом параноидальной шизофрении. Качество ченнелируемого материала варьируется от банальной и сомнительной болтовни до необыкновенной информации. Порой ченнелинг может передавать последовательные и точные данные о предметах, к которым ченнелер никогда не имел никакого отношения. Это может показаться особенно убедительным доказательством присутствия сверхъестественных сил и может повлечь за собой серьезные философские замешательства для атеиста или ученого с материалистическим мировоззрением.
Духи-проводники обычно воспринимаются как духовные существа, находящиеся на высоком уровне эволюции сознания, наделенные превосходным интеллектом и необыкновенными моральными качествами. Это приводит к тому, что самооценка ченнелера может оказаться сильно завышена в результате ощущения избранничества для особой миссии, что видится как доказательство собственного превосходства.
Околосмертный опыт (ОСП)
Мировая мифология, фольклор и духовная литература изобилуют яркими описаниями переживаний, связанных со смертью и умиранием. Особые священные тексты – такие как «Тибетская книга мертвых» (Bardo Thödol), «Египетская книга мертвых» (Pert em hru) и их европейский аналог Ars Moriendi (Искусство умирания) – посвящены исключительно описаниям и обсуждениям посмертных скитаний души. Доиспанские примеры эсхатологических текстов включают Nahuatl (Ацтекский кодекс Борджиа), описывающий смерть и возрождение Кетцалькоатля (Пернатого змея), эпический рассказ о смерти и возрождении Героев-Близнецов Хун-Ахпуи Шбаланке, персонажей майянского кодекса Пополь-Вух (Grof, 1994).
В прошлом эсхатологическая мифология не воспринималась всерьез западными учеными как продукт воображения и наивного мышления первобытных народов, не способных справиться с непостоянством всего сущего и фактом собственной смертности. Данная ситуация сильно изменилась после публикации международного бестселлера Раймонда Моуди «Жизнь после жизни», где были приведены научные подтверждения этих сообщений и показано, что встреча со смертью может оказаться великолепным приключением в сознании. Книга Моуди была основана на свидетельствах 150 людей, которые пережили близкую встречу со смертью или фактически пережили клиническую смерть, но снова пришли в сознание чтобы поведать свои истории (Moody, 1975).
Моуди сообщает, что люди, имевшие околосмертный опыт (ОСП), часто становились свидетелями того, как вся их жизнь проигрывалась на глазах в виде яркого, невероятно сжатого кинофильма, длившегося всего лишь секунды. Сознание нередко отделялось от тела и парило над местом событий, наблюдая с любопытством и отстраненно забавляясь всем происходящим, либо же путешествовало в отдаленные места. Многие описывали свой опыт как прохождение через темный туннель или воронку к божественному свету сверхъестественной яркости и красоты.
Этот свет, нематериальный по своей природе, имел отчетливо личные черты. Это было Существо из Света, излучающее бесконечную всеобъемлющую любовь, прощение и приятие. При личном контакте, зачастую воспринимавшемся как аудиенция с Богом, эти люди получали наставления в отношении существования и всеобщих законов и имели возможность оценить свое прошлое в свете этих новых стандартов. Затем они решали вернуться в обычную реальность и жить по-новому, в согласии с теми принципами, о которых они узнали. Со времени публикации Моуди его открытия неоднократно подтверждались другими исследователями.
Большинство переживших ОСП сильно изменились. У них появилось глобальное всеобъемлющее видение реальности, новая система ценностей и принципиально иная стратегия жизни в целом. Их сопровождает чувство глубокой благодарности за то, что они живы, и ощущение родства со всеми живыми существами, а также чувство ответственности за будущее человечества и планеты. Однако тот факт, что встреча со смертью имеет огромный положительный потенциал, не означает, что подобная трансформация дается легко.
ОСП часто приводит к психодуховному кризису. Мощное ОСП может радикально подорвать мировоззрение пережившего его человека, поскольку оно катапультирует резко и без всякого предупреждения в действительность, диаметрально противоположную повседневной жизни. Авария во время часа пик или инфаркт во время пробежки могут буквально за секунды отправить человека в фантастическое визионерское приключение, от которого его обыденная реальность рассыпается на мелкие кусочки. После ОСП люди могут нуждаться в специальном консультировании и поддержке, для того чтобы интегрировать эти невероятные переживания в свою повседневную жизнь.
Близкие встречи с НЛО и опыт похищения инопланетянами
Опыт встречи с инопланетными летательными аппаратами и их экипажами, а также похищение неземными существами может зачастую быть началом серьезного эмоционального и интеллектуального кризиса, имеющего много общего с психодуховным кризисом. Здесь необходимо пояснить, поскольку большинство людей придерживается одной из четырех версий относительно НЛО: действительное посещение инопланетным аппаратом, газетные утки, неверная трактовка естественных событий и аппаратов земного происхождения и психотические галлюцинации. Элвин Лосон предпринял попытку объяснить опыт похищения НЛО как превратное толкование родовой травмы, используя мою концепцию базовых перинатальных матриц (Lawson, 1984). Его выводы оказались неубедительными и не смогли отдать должного этому сложному и загадочному явлению.
Описания посещений НЛО обычно содержат ссылки на странный сверхъестественный свет. Этот свет напоминает тот, что упоминается во многих отчетах о визионерских состояниях. К. Г. Юнг, посвятивший специальное исследование проблеме «летающих тарелок», или «предметов, появляющихся в небе», предположил, что данные феномены могут быть скорее архетипическими видениями, порожденными коллективным бессознательным человечества, нежели психотическими галлюцинациями или фактическими посещениями инопланетян (Jung, 1964). Он поддерживал этот свой тезис путем тщательного анализа историй о летающих дисках, которые звучали на протяжении столетий, и отчетов о таинственных появлениях, порой порождавших кризисы и массовую панику.
Также указывалось, что инопланетные существа, задействованные в этих столкновениях, имеют важные параллели в мировой мифологии и религии – системах, корни которых уходят в коллективное бессознательное. Неземные летательные аппараты и космические полеты, описываемые теми, кого якобы похищали или приглашали в путешествие, напоминают описания колесницы ведического бога Индры, описанную в Библии огненную повозку Иезекииля или славную огненную колесницу греческого бога Гелиоса. Сказочные пейзажи и города этих путешествий напоминают визионерские переживания рая, небесных царств и городов света.
Джон Мэк, M.D., (1929–2004), психоаналитик, парапсихолог, лауреат Пулитцеровской премии и ведущий исследователь в области феноменов НЛО и похищений.
Похищенные часто сообщают о том, что пришельцы приводили их в лабораторию и подвергали физическому осмотру и странным экспериментам с использованием различных экзотичных инструментов. Часто это касалось погружения в полости тела, с особым акцентом на половых органах. Похищенные также нередко описывают то, что похоже на генетические эксперименты с целью создания гибридного потомства. Эти интервенции обычно весьма болезненные и порой граничат с пыткой. Это сближает переживания похищенных с шаманскими кризисами инициации или с испытаниями неофитов в племенных ритуалах посвящения.
Существует еще одна причина, по которой встреча с НЛО может предварять психодуховный кризис. Она имеет сходство с проблемой, упоминавшейся ранее в связи с духами-проводниками и ченнелингом. Пришельцы зачастую воспринимаются как представители несравненно более развитой цивилизации, чем наша, не только технологически, но и интеллектуально, морально и духовно. Подобный контакт часто имеет очень сильные мистические отзвуки и связан с инсайтами космического характера. Таким образом, людям, удостоившимся такого особого внимания, свойственно трактовать это как признак собственной уникальности.
Похищенные могут ощущать, что привлекли интерес высших существ развитой цивилизации, поскольку сами в каком-то смысле являются исключительными и подходящими для особой цели. В юнгианской психологии, ситуация, в которой человек претендует на величие архетипического мира по личным мотивам, называется «раздутым эго». По этим причинам опыт «близких столкновений» может привести к серьезному трансперсональному кризису.
Тем, кто имел опыт встречи со странным миром НЛО и похищениями инопланетянами, нужна профессиональная помощь специалистов, имеющих общие представления об архетипической психологии и знакомых со специфическими характеристиками феномена НЛО. Опытные исследователи, такие как гарвардский психиатр Джон Мэк, приводят многочисленные свидетельства того, что опыт похищения пришельцами представляет собой серьезную концептуальную проблему для западной психиатрии и материалистической науки в целом и что наивно и необоснованно было бы рассматривать их как проявления психической болезни или вовсе игнорировать. Он заключает, что данные переживания являются «аномальными явлениями» и эти наблюдения бросают серьезный вызов современному научному мировоззрению (Mack, 1994, 1999). Опыт подобных исследований вдохновил его на создание «Программы исследований необычных переживаний» (ПИНП) в 1993 году.
На протяжении многих лет мне доводилось работать со многими, пережившими опыт похищения пришельцами, в формате психоделических сессий, холотропного дыхания и помощи при психодуховных кризисах. Практически без исключений эти эпизоды были чрезвычайно интенсивными и убедительными с точки зрения переживаний; порой они также имели отчетливые психоидные черты. В свете моих исследований у меня возникло убеждение, что данные переживания представляют собой феномен sui generis (уникальное явление) и заслуживают серьезного изучения. Позиция традиционных психиатров, рассматривающих их как продукт неизвестного патологического мозгового процесса, очевидно является упрощенческой и крайне необоснованной. Внеземная цивилизация, способная отправлять космические корабли на нашу планету, должна иметь такие технические возможности, которые нам трудно себе вообразить. У нас достаточно информации о других планетах Солнечной системы, чтобы понимать, что подобные экспедиции с них маловероятны. Расстояние же между Солнечной системой и ближайшими звездами равняется нескольким световым годам. Преодоление подобных расстояний потребовало бы скоростей, близких к скорости света, либо же межпространственных путешествий сквозь гиперпространство. Цивилизация, способная на подобные достижения, скорее всего, обладает такой технологией, которая не позволила бы нам отличить галлюцинацию от реальности. До появления более надежной информации представляется наиболее разумным относиться к опыту НЛО как к проявлениям архетипического материала из коллективного бессознательного.
Состояния одержимости
Те, кто проходит через подобный трансперсональный кризис, имеют отчетливое ощущение, что их психика и тело захвачены и что их контролирует злое существо или энергия с характеристиками личности. Они воспринимаются как внешние по отношению к собственной личности, враждебные и навязчивые. Это может казаться запутавшимся бестелесным существом, демонической архетипической сущностью либо сознанием злого человека, вторгнувшемся при помощи черной магии или колдовских чар.
Существует множество различных типов и степеней подобных состояний. В некоторых случаях истинная природа такого расстройства остается скрытой. Проблема проявляет себя как серьезная психопатология, такая как асоциальное или даже криминальное поведение, суицидальная депрессия, агрессия убийцы либо само разрушительное поведение, промискуитетные и девиантные сексуальные импульсы или действия либо неумеренное потребление алкоголя и наркотиков. Зачастую «одержимость» удается распознать как состояние, лежащее в основе всех этих проблем, только после начала переживательной терапии.
В начале переживательной сессии лицо одержимого может исказиться и принять выражение «маски зла», а в глазах может появиться дикое выражение. В руках и теле могут появиться странные судороги, а голос может измениться и звучать словно из другого мира. Если этой ситуации дать развиться, сессия может иметь поразительное сходство с экзорцизмом в католической церкви или с ритуалами экзорцизма среди аборигенов. Разрешение обычно наступает после драматичных эпизодов удушья, неудержимой рвоты и беспорядочной физической активности или даже временной потери контроля. Если с подобными проявлениями обращаться надлежащим образом, они могут быть необыкновенно целительными и трансформационными и часто приводят к глубокому психодуховному обновлению. Подробное описание наиболее драматичного эпизода подобного рода, который мне доводилось наблюдать за всю мою профессиональную карьеру, можно найти в моей книге «Когда невозможное возможно» («Интервью с дьяволом: случай Флоры») (Grof, 2006).
В иных случаях одержимый осознает присутствие «злой сущности» и тратит много сил на борьбу с ним и на преодоление его влияния. При экстремальном развитии сценария одержимости проблемная энергия может спонтанно проявиться и захватить человека в гуще повседневной жизни. Такая ситуация напоминает ту, что была описана ранее во время переживательной сессии, но здесь человеку не достает поддержки и защиты, которые происходят из терапевтического контекста. В подобных обстоятельствах он может быть сильно напуган и отчаянно одинок. Родственники, друзья и даже терапевты склонны отстраняться от «одержимого» и реагировать со странной смесью метафизического страха и морального отвержения. Часто на человека вешают ярлык и избегают дальнейшего контакта.
Это состояние очевидно относится к категории «психодуховного кризиса», несмотря на то что в нем задействованы негативные энергии и предосудительные формы поведения. Демонический архетип по природе своей трансперсонален, поскольку представляет собой отрицательный зеркальный образ божественного. Он также зачастую выглядит как «шлюзовый феномен» (gateway phenomenon), похожий на устрашающих защитников, изображаемых на воротах храмов на Востоке. Он стережет доступ к глубокому духовному опыту, который часто наступает после того, как состояние одержимости успешно преодолено. С помощью того, кто не боится его непривлекательности и кто способен простимулировать ее полноценное сознательное проявление, эта энергия может раствориться и привести к замечательному исцелению.
Алкоголизм и наркомания как психодуховный кризис
Есть определенный смысл в том, чтобы описывать зависимость как форму психодуховного кризиса, несмотря на то что в своих внешних проявлениях он отличается от более очевидных типов подобных кризисов. Как и в случаях одержимости, духовное измерение затуманено деструктивным и саморазрушительным характером расстройства. В то время как в иных формах психодуховного кризиса люди сталкиваются с трудностями от того, что им трудно справиться с мистическими переживаниями, в случае зависимости источником проблемы служат сильное духовное томление и тот факт, что не происходит контакта с мистическим измерением.
Существует множество свидетельств тому, что за тягой к наркотикам и алкоголю скрывается нераспознанная тяга к трансцендентному и цельности. Многие выздоравливающие ведут речь о беспокойном поиске какого-то неведомого элемента или измерения в своей жизни и описывают свой досадный и не приносящий удовлетворения поиск веществ, пищи, отношений, обладания или власти, являющийся бесконечной попыткой утолить эту жажду (Grof, 1993).
Мы уже обсуждали поверхностное сходство между мистическими состояниями и опьянением алкоголем или тяжелыми наркотиками. Обоим этим состояниям присуще чувство растворения индивидуальных границ, исчезновения беспокоящих эмоций и преодоления повседневных трудностей. Хотя алкогольному и наркотическому опьянению не достает многих важных характеристик мистического состояния, таких как успокоение, нуминозность и богатство философских инсайтов, все же в этих переживаниях достаточно сходств, чтобы склонить алкоголиков и наркоманов к злоупотреблению.
Уильям Джеймс писал об этом в книге «Многообразие религиозного опыта»: «Влияние алкоголя на человечество столь могущественно, несомненно, в силу того, что он обладает силой стимулировать мистические стороны человеческой природы, после чего наступает час расплаты и время взглянуть в лицо неприглядным фактам. Трезвость приуменьшает, разделяет и говорит “нет”; опьянение расширяет, объединяет и говорит “да” (James, 1961). Он также видел важность последствий неподдельного трансцендентального опыта для успешной терапии.
Независимый инсайт К. Г. Юнга в этом направлении сыграл свою роль в развитии всемирной сети программы двенадцати шагов. Остается малоизвестным тот факт, что Юнг сыграл очень важную роль в истории Общества анонимных алкоголиков (АА). Информацию об этом малоизвестном аспекте работы Юнга можно почерпнуть в письме Билла Уилсона, соучредителя АА, написанном Юнгу в 1961 году (Wilson and Jung, 1963).
У Юнга был пациент Роланд Х., обратившийся к нему после того, как исчерпал все способы вылечиться от алкоголизма. После временного улучшения, наступившего в результате годового лечения у Юнга, у него случился рецидив. Юнг сказал ему, что его случай безнадежен, и предположил, что единственным шансом будет вступить в религиозное сообщество в надежде на глубокий религиозный опыт. Роланд вступил в Оксфордскую группу – евангелистское движение с акцентом на самоисследовании, исповеди и служении. Там он пережил религиозное обращение, избавившее его от алкоголизма. Затем он вернулся в Нью-Йорк Сити и стал чрезвычайно активен в местной Оксфордской группе. Он сумел оказать помощь другу Билла Уилсона, Эдвину Т., который, в свою очередь, помог Биллу Уилсону преодолеть личный кризис. Во время мощного религиозного переживания у Билла Уилсона возникло видение всемирной цепи алкоголиков, оказывающих друг другу помощь.
Годы спустя Уилсон написал Юнгу письмо, обращая его внимание на то, сколь важную роль тот сыграл в истории. А Юнг уловил основную стратегию исцеления от алкоголизма и выразил ее в своем ответе Уилсону как «Spiritus contra spiritum»: глубокий религиозный опыт – это противоядие от алкоголизма. Инсайты Юнга и Джеймса с тех пор подтверждались клиническими исследовательскими программами с использованием психоделической терапии с алкоголиками и наркоманами (Pahnke et al., 1970, Grof, 2001).
Лечение психодуховных кризисов
Психотерапевтическая стратегия для тех, кто переживает психодуховный кризис, отражает принципы, которые мы обсуждали ранее в этой книге. Она основана на понимании того факта, что данные состояния являются проявлением не неведомого патологического процесса, но спонтанного движения в психике, имеющего целительный и трансформационный потенциал. Понимание и надлежащее лечение психодуховных кризисов требует расширенной модели психики, включающей в себя перинатальное и трансперсональное измерения.
Характер и степень необходимой терапевтической помощи зависит от интенсивности текущего психодуховного процесса. При мягких формах кризиса человеку обычно удается справляться с холотропными переживаниями в гуще повседневной жизни. Все, что ему необходимо, – это возможность обсуждать процесс с трансперсонально ориентированным терапевтом, который обеспечивает конструктивный отклик и помогает клиенту интегрировать переживания в повседневную жизнь.
Если процесс более активный, могут потребоваться регулярные сессии переживательной терапии для содействия выходу на поверхность бессознательного материала и полноценного проявления эмоций и блокированных физических энергий. Основная стратегия при данном подходе аналогична той, что используется в сессиях холотропного дыхания. При очень интенсивных переживаниях следует лишь поддерживать клиента в том, чтобы отдаться процессу. Сталкиваясь с сильным психологическим сопротивлением, иногда можно прибегнуть к более быстрому дыханию и высвобождающим движениям тела, как это происходит в конечной стадии дыхательных сессий. К холотропному дыханию как таковому следует прибегать, лишь когда естественное течение процесса заходит в тупик.
Эти интенсивные переживательные сессии могут быть дополнены практикой гештальта, юнгианскими играми с песком Доры Калфф либо же телесной работой с практиком, опытным в психологии. Разнообразные вспомогательные техники также могут оказаться чрезвычайно полезны в подобных обстоятельствах. Среди них ведение дневника, рисование мандал, экспрессивные танцы, бег, плавание и другие занятия спортом. Если клиент способен внимательно изучать книги с трансперсональной ориентацией, в особенности те, которые посвящены проблеме психодуховного кризиса или конкретных аспектов личных переживаний клиента, это может оказаться чрезвычайно полезным.
Те, чьи переживания столь интенсивны, что с ними невозможно справиться в амбулаторных условиях, представляют особые трудности. Практически не существует учреждений, где предлагалось бы круглосуточное наблюдение без использования традиционных подавляющих психофармакологических средств. Создание подобных альтернативных центров было бы важным шагом на пути к эффективной терапии психодуховных кризисов в будущем.
Несколько подобных экспериментальных учреждений некогда существовали в Калифорнии – такие как «Диабазис» Джона Перри в Сан-Франциско, или «Кристалис» в Сан-Диего, или «Покет Ранч» Барбары Финдайзен в Гайзервилле, Калифорния, – но это были кратковременные проекты. Несмотря на то что стоимость данных программ составляла лишь около одной трети традиционного психиатрического лечения, эти экспериментальные учреждения оказывались нерентабельными. Поскольку страховые компании отказывались платить за альтернативные формы терапии, ее приходилось оплачивать самим пациентам либо их родственникам. Такой нерегулярной поддержки было недостаточно, и на нее невозможно было рассчитывать в той ситуации.
В некоторых местах помощники пытались справиться с этой ситуацией дефицита, создавали команды подготовленных фасилитаторов, дежуривших у клиента на дому на протяжении всего эпизода. Для того чтобы справиться с такими интенсивными и острыми формами кризиса, порой требуются чрезвычайные меры, независимо от того, происходит ли все это в спецучреждении или у клиента на дому. Эти эпизоды могут оказаться длительными и продолжаться дни и даже недели и сопровождаться высокой физической активностью, эмоциональным напряжением, потерей аппетита и бессонницей. Это чревато обезвоживанием, нехваткой витаминов и минералов и истощением. Недостаточное питание может приводить к гипогликемии, от которой снижаются психологические защиты организма и поступает дополнительный материал из бессознательного. Это может превратиться в замкнутый круг, когда состояние находится постоянно в острой форме. Чай с медом, бананы и прочие глюкозосодержащие продукты могут оказаться очень полезны в прерывании этого круга и заземлении процесса.
Переживающие интенсивный психодуховный кризис обычно настолько поглощены своими переживаниями, что забывают о пище, питье и элементарной гигиене. Таким образом, о базовых потребностях клиентов приходится заботиться помощникам. Поскольку забота о переживающих наиболее острые формы кризиса требует огромных сил, помощникам необходимо работать посменно, дабы не рисковать собственным душевным и физическим здоровьем. Для того чтобы обеспечить полноценную заботу при подобных обстоятельствах, необходимо вести учет и запись приема пищи, жидкости и витаминов.
Недостаток сна, как голодание, способствует снижению защитных функций и увеличению поступления бессознательного материала в сознание. Это также может создавать порочный круг, который необходимо как-то прерывать. Поэтому иногда клиенту необходимо принимать легкие транквилизаторы или снотворное для улучшения сна. В подобном контексте медикаменты выступают исключительно в роли паллиатива и не расцениваются как терапия, в отличие от того, как применяются транквилизаторы в традиционной психиатрии. Прием легких транквилизаторов и снотворного прерывает порочный круг и обеспечивает покой и энергию, необходимые клиенту для продолжения процесса раскрытия на следующий день.
На поздних стадиях психодуховного кризиса, когда интенсивность процесса спадает, человеку уже не требуется постоянный присмотр. Он вновь берет на себя ответственность за заботу о себе, постепенно возвращается к повседневной деятельности и обязанностям. Длительность пребывания под присмотром зависит от скорости стабилизации и интеграции процесса. При необходимости можно назначать периодические переживательные сессии и рекомендовать дополнительные вспомогательные подходы. Регулярное обсуждение переживаний и инсайтов, вынесенных из пережитых эпизодов, может иметь огромную пользу в их интеграции.
Лечение алкоголизма и наркомании представляет собой особые трудности, и его следует обсуждать отдельно от других психодуховных кризисов. Если говорить более конкретно, то именно физиологическая зависимость и прогрессивный характер расстройства требует специальных мер. Прежде чем начать работу с психологическими трудностями, лежащими в основе зависимости, принципиально важно прервать химический цикл, порождающий употребление веществ. Человеку необходимо пройти период ломки и детоксикации в специальном стационарном учреждении.
По мере осуществления этого можно перенести внимание на психодуховные корни расстройства. Как мы видели, алкоголизм и наркомания представляют собой поиск трансценденции в неверном направлении. По этой причине, чтобы добиться успеха, неотъемлемой частью терапевтической программы должен быть сильный акцент на духовном измерении проблемы. Исторически программы Общества анонимных алкоголиков (АА) и Общества анонимных наркоманов (АН), предлагающие всесторонний подход на основе философии двенадцати шагов, изложенной Биллом Уилсоном, оказались самыми успешными в борьбе с зависимостью.
Пошагово следуя программе, алкоголик или наркоман понимает и признает, что он потерял контроль над своей жизнью и стал бессилен. Их поощряют капитулировать и вверить себя в руки той высшей силе, которую они сами признают. Болезненный анализ своей личной истории позволяет обнаружить перечень собственных несправедливых поступков. Это дает повод для того, чтобы возместить убытки всем тем, кому они причинили боль своей зависимостью. Тех, кто стал вести трезвый образ жизни и выздоровел, теперь поощряют нести эту весть другим зависимым и помочь им преодолеть свою привычку.
Программы двенадцати шагов неоценимы благодаря тому, что обеспечивают поддержку и руководство алкоголикам и наркоманам с самого начала лечения и на протяжении всех лет трезвости и выздоровления. Поскольку в центре внимания данной книги находится целительный потенциал холотропных состояний, сейчас мы будем исследовать, каким образом и в чем именно они могут оказаться полезными в лечении зависимости. Данный вопрос напрямую связан с одиннадцатым шагом, который подчеркивает необходимость «углубить – с помощью молитвы и размышления – наше сознательное соприкосновение Богом, как мы понимаем Бога». Поскольку холотропные состояния способны приводить к мистическому опыту, они очевидно относятся к данной категории.
На протяжении многих лет я имел разнообразный опыт применения холотропных состояний в лечение алкоголиков и наркоманов, а также в работе с выздоравливающими, которые прибегали к ним для улучшения качества своей трезвой жизни. Я принимал участие в команде Мэрилендского психиатрического исследовательского центра в Балтиморе, проводившего крупномасштабные исследования психоделической терапии с алкоголиками и зависимыми от тяжелых наркотиков (Grof, 2001). Мне также доводилось быть свидетелем влияния серий сессий холотропного дыхания на многих выздоравливающих в контексте нашего обучения.
Мой опыт говорит о том, что холотропное дыхание и психоделическая терапия вряд ли поможет алкоголикам и наркоманам в активной стадии употребления. Даже глубокие и содержательные переживания, похоже, не обладают силой разорвать круг химической зависимости. Терапевтическая работа с холотропными состояниями должна вводиться только после того, как алкоголики и наркозависимые прошли курс детоксикации, преодолели синдром абстиненции и начали трезвый образ жизни. Только тогда они могут извлечь пользу из холотропных переживаний и проделать глубокую работу с теми психологическими проблемами, которые лежат в основе их зависимости. На этом этапе холотропные состояния могут быть чрезвычайно полезны при столкновении с травматичными воспоминаниями и работе со связанными с ними эмоциями для получения ценных инсайтов в психологические истоки злоупотребления.
Холотропные переживания могут способствовать процессу психодуховной смерти и возрождения, известных как «достижение дна» и являющихся критическим поворотным пунктом в жизни многих алкоголиков и наркозависимых. Опыт смерти эго происходит в защищенной ситуации, где нет опасных физических, межличностных и общественных последствий, которые могли бы возникнуть в естественном окружении клиента, особенно при наличии риска спутать «эгоцид» с суицидом. Холотропные состояния также могут способствовать переживательному доступу к глубоким духовным переживаниям, являющимся истинной целью устремлений алкоголиков и наркозависимых, таким образом, уменьшая вероятность того, что они будут искать неудачный суррогат в алкоголе и наркотиках.
Программы психоделической терапии для алкоголиков и наркозависимых, проводившиеся в Мэрилендском психиатрическом исследовательском центре, были очень успешными, несмотря на то что по протоколу количество психоделических сессий ограничивалось тремя. По истечении шестимесячного периода наблюдений более пятидесяти процентов хронических алкоголиков и треть наркозависимых, участвовавших в этих программах, все еще были трезвы и считались «полностью реабилитированными» независимой оценочной комиссией (Pahnke et al., 1970, Savage and McCabe, 1971, Grof, 2001). Выздоравливающие на нашем обучении и семинарах, практически без исключения, относятся к холотропному дыханию как способу улучшить качество своей трезвой жизни и помочь в психодуховном росте.
Несмотря на свидетельства их благотворного влияния, использование холотропных состояний среди выздоравливающих столкнулись с сильным противодействием со стороны консервативных членов движения двенадцати шагов. Они утверждают, что алкоголики и наркозависимые в своем поиске любой формы «кайфа» переживают «откат». Данное суждение высказывается ими не только в тех случаях, когда холотропные состояния включают психоделические вещества, но и распространяется на переживательные формы терапии и даже на медитацию – подход, открыто рекомендованный в первоначальном описании одиннадцатого шага.
Возможно, подобное экстремистское отношение восходит к Биллу Уилсону, соучредителю АА, и его опыту с ЛСД (Lattin, 2012). После двадцати лет трезвой жизни Билл Уилсон заинтересовался ЛСД и прошел ряд сессий с Олдосом Хаксли и Джеральдом Хердом под наблюдением пионеров психоделии из Лос-Анджелеса Сидни Коэна и Бетти Эйснер. Билл Уилсон был очень воодушевлен эффектом данного вещества; он считал, что сессии оказали ему существенную помощь в его хронической депрессии и открыли его для духовного восприятия мира. На рубеже своего семидесятилетия он разработал план распространения ЛСД среди всех кружков АА по всей стране.
Употребление ЛСД Биллом Уилсоном и его предложение вызвало существенные противоречия среди АА. Многие из его близких сподвижников, в том числе д-р Джек Норрис, председатель совета попечителей АА, были сильно обеспокоены тем, что он употребляет психоделики, а также его противоречивой идеей в отношении будущего АА. План этот в результате был приостановлен более рациональными голосами, а Билла Уилсона попросили прекратить эксперименты с ЛСД. В 1958 году в длинном письме он выступил с защитой своего употребления веществ, но вскоре после того он вышел из состава управляющих АА для того, чтобы беспрепятственно продолжать свои эксперименты.
Мы столкнулись с двумя противоречивыми взглядами на отношения между холотропными состояниями сознания и зависимостью. Один из них рассматривает любые попытки отступить от обычных состояний сознания как от неприемлемых для зависимого человека и квалифицирует их как откат. Подобное отношение требует трезвости любой ценой, даже если для этого требуется от напряжения «сжать кулаки до белых костяшек». Представители такого отношения среди членов АА, похоже, не видят проблемы в огромном количестве кофе, потребляемом во время собраний АА и количестве сигарет, которые там обычно выкуриваются. Противоположное же мнение основано на идее о том, что поиск духовного состояния – это законная и естественная склонность человеческой натуры и что стремление к трансцендентному – самая мощная мотивирующая сила психики (Weil, 1972). Зависимость же рассматривается как ошибочная и искаженная форма этого стремления, а наиболее эффективным средством от этого считается обеспечение доступа к неподдельному духовному опыту.
Будущее рассудит, какой из этих двух подходов будет взят на вооружение профессионалами и выздоравливающим сообществом. На мой взгляд, самым многообещающим развитием в лечении алкоголизма и наркомании было бы сочетание программы двенадцати шагов – наиболее эффективного метода лечения алкоголизма и наркозависимости, – с трансперсональной психологией, которая в состоянии обеспечить надежную теоретическую основу для терапии, основанной на духовности. Ответственная работа с холотропными состояниями сознания оказалась бы очень логичной и неотъемлемой частью подобного всеобъемлющего подхода.
Р. Д. Лэйнг, M.D. (1927–1989), шотландский психиатр, пионер альтернативного подхода к лечению психозов, со своей женой Джуттой.
В 1990-х годах мы с моей женой Кристиной организовали две конференции Международной трансперсональной ассоциации (ITA), в Юджине, штат Орегон, и в Атланте, штат Джорджия, под названием «Мистический поиск, привязанность и зависимость». Эти встречи продемонстрировали актуальность и пользу объединения программы двенадцати шагов и трансперсональной психологии. Эмпирическое и теоретическое обоснование подобного слияния обсуждалось в нескольких публикациях (Grof, 1987, Grof, 1993).
Концепция «психодуховного кризиса» нова, и, без сомнений, она будет уточнена и дополнена в будущем. Однако мы неоднократно убеждались, что даже в своей нынешней форме, как мы с Кристиной дали ей определение, оказалась чрезвычайно полезной для многих, переживающих кризис трансформации. Мы наблюдали, что, когда к данным состояниям подходят с уважением и они получают надлежащую поддержку, они могут приводить к замечательным исцелениям, глубинной положительной трансформации и более высокому уровню функционирования в повседневной жизни. Это часто происходит, невзирая на тот факт, что в сложившейся ситуации условия лечения тех, кто переживает психодуховный кризис, далеки от идеальных.
В будущем успех данного предприятия мог бы оказаться значительным, если бы у тех, кто способен оказывать помощь переживающим психодуховный кризис, в распоряжении оказалась бы сеть круглосуточных центров для людей, чьи переживания столь интенсивны, что с ними невозможно работать в амбулаторных условиях. В настоящее время отсутствие подобных учреждений и недостаток поддержки со стороны страховых компаний для нетрадиционных подходов представляют наиболее серьезные препятствия для эффективного внедрения новых терапевтических стратегий.
Литература
Anonymous. 1975. A Course in Miracles. New York: Foundation for Inner Peace.
Assagioli, R. 1976. Psychosynthesis. New York: Penguin Books.
Grof, C. 1993. The Thirst for Wholeness: Attachment, Addiction, and the Spiritual Path. San Francisco, CA: Harper.
Grof, C. and Grof, S. 1990. The Stormy Search for the Self: A Guide to Personal Growth through Transformational Crisis. Los Angeles, CA: J. P. Tarcher.
Grof, S. 1987. Spirituality, Addiction, and Western Science. ReVision Journal 10:5–18.
Grof, S. and Grof, C. (eds.) 1989. Spiritual Emergency: When Personal Transformation Becomes a Crisis. Los Angeles, CA: J. P. Tarcher.
Grof, S. 1994. Books of the Dead: Manuals for Living and Dying. London: Thames and Hudson.
Grof, S. 2000. Psychology of the Future: Lessons from Modern Consciousness Research. Albany, NY: State University of New York (SUNY) Press.
Grof, S. 2001. LSD Psychotherapy. Santa Cruz, CA: MAPS Publications.
Grof, S. 2006. When the Impossible Happens: Adventures in Non-Ordinary
Realities. Louisville, CO: Sounds True.
James, W. 1961. The Varieties of Religious Experience. New York: Collier. Jung, C.G. 1959. The Archetypes and the Collective Unconscious. Collected Works, vol. 9, 1. Bollingen Series XX, Princeton, N.J.: Princeton University Press.
Jung, C.G. 1960. Synchronicity: An Acausal Connecting Principle. Collected Works, vol. 8, Bollingen Series XX. Princeton: Princeton University Press.
Jung, C.G. 1964. Flying Saucers: A Modern Myth of Things Seen in the Skies. In: Collected Works, vol. 10. Bollingen Series XX. Princeton: Princeton University Press.
Jung, C.G. 1996. The Psychology of Kundalini Yoga: Notes on the seminars given in 1932 by C. G. Jung (Soma Shamdasani, ed.). Bollingen Series XCIX. Princeton: Princeton University Press.
Lattin, D. 2012. Distilled Spirits. Oakland, CA: University of California Press.
Lawson, A. 1984. Perinatal Imagery // In: UFO Abduction Reports. Journal of Psychohistory 12:211.
Mack, J. 1994. Abductions: Human Encounters with Aliens. New York: Charles Scribner Sons.
Mack, J. 1999. Passport to the Cosmos: Human Transformation and Alien Encounters. New York: Crown Publishers.
Maslow, A. 1964. Religions, Values, and Peak Experiences. Cleveland, OH: Ohio State University.
Moody, R.A. 1975. Life After Life. New York: Bantam.
Pahnke, W.N. and Richards, W.E. 1966. Implications of LSD and Experimental Mysticism. Journal of Religion and Health. 5:175.
Pahnke, W.N., Kurland, A.A., Unger, S., Savage, C. and Grof, S. 1970. The Experimental Use of Psychedelic (LSD) Psychotherapy. J. Amer. Med. Assoc. 212:1856.
Perry, J.W. 1953. The Self in the Psychotic Process. Dallas, TX: Spring Publications.
Perry, J.W. 1966. Lord of the Four Quarters. New York: Braziller.
Perry, J.W. Hall.
Perry, J.W. 1976. Roots of Renewal in Myth and Madness. San Francisco, CA: Jossey-Bass Publications.
Perry, J.W. 1998. Trials of the Visionary Mind: Spiritual Emergency and the Renewal Process. Albany, NY: State University of New York (SUNY) Press.
Ring, K. 1982. Life at Death: A Scientific Investigation of the Near-Death Experience. New York: Quill.
Ring, K. 1985. Heading Toward Omega: In Search of the Meaning of the Near-Death Experience. New York: Quill.
Ring, K. and Valarino, E.E. 1998. Lessons from the Light: What We Can Learn from the Near-Death Experience. New York: Plenum Press.
Sannella, L. 1987. The Kundalini Experience: Psychosis or Transcendence? Lower Lake, CA: Integral Publishing.
Savage, C. and McCabe, O.L. 1971. Psychedelic (LSD) Therapy of Drug Addiction. In: The Drug Abuse Controversy (Brown, C.C. and Savage, C., eds.) Baltimore, MD.: Friends of Medical Science Research Center.
Weil, A. 1972. The Natural Mind. Boston: Houghton Mifflin.
Wilber, K. 1977. The Spectrum of Consciousness. Wheaton, IL: Theosophical Publishing House.
Wilson, W. and Jung, C.G. 1963. Letters republished in: Grof, S. (ed.): Mystical Quest, Attachment, and Addiction. Special edition of the ReVision Journal 10 (2):1987.