Да и не только на вздор употребит его мой,
В-третьих же, коль у тебя найдется где-то читатель, —
Пусть до конца ты плоха, не надоешь ты ему.
И за столом тебя раньше прочтут, разбавивши кубки,
10 Чем начнет остывать чаша с горячим вином.
Думаешь ты, что успех обеспечит тебе эта краткость?
Многим, увы, и такой будешь ты слишком длинна!
Имя громкое Крит, еще громче Африка имя
Дали вам, Сципион, и победитель Метелл.
Но укротившего Рейн почтила Германия высшим
Именем, Цезарь, тебя в юности ранней твоей.
5 Вместе с отцом заслужил твой брат триумф идумейский,
Лавр же от хаттов тебе принадлежит целиком.[72]
Секст, ты совсем не должник, не должник ты, Секст, будь уверен.
Может ли быть должником тот, с кого нечего взять?
О, как с матерью, Аммиан, ты ласков!
Как тебя, Аммиан, она ласкает!
И друг друга вы «брат», «сестра» зовете.
Непристойные вам к чему названья?
5 Быть не тем, что вы есть, зачем хотите?
Шутки все это вам, забавы? Нет же:
Мать, которая жаждет быть сестрою,
Не сестрой и не матерью быть хочет.
Пусть я умру, Дециан, коли искренне я не хотел бы
Целые дни проводить, целые ночи с тобой.
Но ведь две тысячи нас друг от друга шагов отделяют,
Даже четыре, раз мне надо назад уходить.
5 Часто нет дома тебя, а коль дома ты, часто не примешь:
То по делам ты ушел, то самому недосуг.
Чтоб повидаться с тобой, две мили пройти мне не скучно,
Но, чтоб не видеть тебя, скучно четыре пройти.
Что пристал ты ко мне с изданьем книжек?
Не прочел ты еще и двух страничек,
А уж смотришь, Север, в последний листик,
И зевать во весь рот ты начинаешь.
5 Это те эпиграммы, что ты слушал
И скорей заносил ты на таблички,
Это те, что за пазухой таскал ты
На пиры и в театр поодиночке;
Это те или новые — получше.
10 Что за польза в таком мне тощем свитке,
Что не толще концов на книжной скалке,
Коль в три дня ты прочесть его не можешь?
Пресыщенья такого нет презренней!
Устаешь чересчур ты скоро, путник,
15 И, хоть надо тебе спешить в Бовиллы,
Распрягать у Камен уж ты собрался!
Что ж пристал ты ко мне с изданьем книжек?[73]
И в декламациях мил, и дела ведешь, Аттик, ты мило,
Мило историю ты, мило ты пишешь стихи;
Мило ты мим сочинишь, эпиграммы твои тоже милы,
И как грамматик ты мил, мил ты и как астроном;
5 Мило ты и поешь и танцуешь, Аттик, ты мило,
Мило на лире бренчишь, мило играешь ты в мяч.
Хоть ничего хорошо, но все ты делаешь мило…
Хочешь, скажу я, кто ты, Аттик? Пустой лоботряс.
Если, читатель, тебе покажется в сборнике этом
Что-нибудь слишком темно иль на латыни плохой,
Это вина не моя: здесь просто наврал переписчик,
Наспех стараясь стихи все для тебя отсчитать.
5 Если ж подумаешь ты, что не он, а я в этом грешен,
То непременно тебя я бестолковым сочту.
«Все-таки плохи стихи!» Что правда, то правда, не спорю:
Плохи они, но ты сам пишешь не лучше меня!
Невии я написал. Нет ответа. Не даст она, значит.
Но ведь наверно прочла, что я писал. Значит, даст.
Полпоцелуя всего подарил ты мне, Постум. Похвально:
Можешь отсюда еще ты половину отнять.
Хочешь ли больший мне дать и совсем несказанный подарок?
Всю половину себе, Постум, оставь целиком.
Коль видишь, Руф, что Селий мрачен как туча,
Коль поздно так под портиком он все бродит.
Коль нет лица на нем, коль грусть его гложет,
Коль до земли он непристойно нос свесил,
5 Коль бьет рукою в грудь и волосы крутит,
То не о друге он горюет иль брате:
И оба сына живы (пусть живут долго),
Жена здорова, все в порядке — дом, слуги,
И ни приказчик не обжулил, ни съемщик.
10 Что ж тосковать? Обед придется есть дома.
Как объяснить, что твои поцелуи миррою пахнут,
Что никогда у тебя запаха нет своего?
Странно мне, Постум: всегда издаешь ты запах хороший.
Постум, хорошего нет пахнуть всегда хорошо.
«И судье надо дать, и адвокату…»
Секст, да ты уплати заимодавцу!
Селий испробует все, ничего ни за что не упустит,
Всякий раз как грозит дома обедать ему.
Вот он к Европе бежит, и, тобою, Павлин, восхищаясь,
Хвалит Ахилловы он ноги твои без конца.
5 Если Европа скупа, спешит от нее он к Ограде
Может быть, там Филлирид выручит иль Эсонид.
Коль обманулся и здесь, у Мемфисских святилищ толчется
И у поклонниц твоих, грустная телка, торчит.
Выйдя оттуда, спешит скорей к стоколонному зданью,
10 Далее — к роще двойной, что подарил нам Помпей.
В бани зайти не побрезгует он к Фортунату и к Фавсту,
Да и в Эолию влезть к Лупу и в Гриллову темь:
В трех он термах подряд все моется снова и снова.
Если проделал он все, но не помог ему бог,
15 Вымывшись, бегом опять он торопится к буксам Европы:
Может быть, кто из друзей там запоздалый пройдет.
Ради тебя, ради милой твоей, похититель влюбленный,
Бык, помоги: позови Селия ты на обед![74]
Кубка ты никому не дашь, пригубив.
Это, Горм, человечность, а не гордость.
Болен Зоил: лихорадка его сидит в одеяле.
Будь он здоров, для чего пурпурный был бы покров?
Нильское ложе к чему? К чему вонь от краски сидонской?
Коль захворал, для чего роскошью хвастать тебе?
5 Что обращаться к врачам? Разгони ты своих Махаонов!
Хочешь здоровым ты быть? На одеяло мое.
Сидит стригунья у Субуры при входе,
Где палачей висят кровавые плети,
У Аргилета, где сапожников куча.
Не занята, однако, Аммиан, стрижкой
5 Стригунья эта. Ну а чем? Дерет шкуру.[75]
Льщусь на обед у тебя, мне стыдно, Ма́ксим, но льщусь я;
Льстишься ты сам на другой. Чем же ты лучше меня?
Я спозаранку приду на поклон; говорят, что ушел ты
Раньше еще на поклон. Чем же ты лучше меня?
5 В свите твоей я иду, пред царем выступая надменным;
Сам ты идешь пред другим. Чем же ты лучше меня?
Службы довольно с меня: быть рабом у раба не желаю!
Царь над собою царя, Ма́ксим, не должен иметь.
Ты полагаешь, Зоил, что обедом я осчастливлен?
Я осчастливлен, Зоил? Да и каким же? Твоим?
На Арицийском холме питается твой сотрапезник,
Если обедом твоим он осчастливлен, Зоил.[76]
Павел скупает стихи и потом за свои выдает их.
Да, что купил, ты считать можешь по праву своим.
Постум, целуешь одних, а другим подаешь только руку.
Ты говоришь: «Выбирай». Руку твою предпочту.
В чем провинился я, Феб и девять сестер, перед вами?
Что ж это? Мстит своему резвая Муза певцу?
Постум недавно меня целовал, поджав себе губы,
Ну а теперь целовать начал меня он взасос.
Не скажу ни за что, напрасны просьбы,
Кто такой этот Постум в нашей книжке.
Не скажу ни за что, к чему мне, право,
Наносить оскорбленье поцелуям,
5 Что так ловко отмстить за это могут.
«Если злой рок тебе даст подсудимого тяжкую долю,
Я, подсудимых бледней, горе с тобой разделю;
Если придется тебе уйти из отечества в ссылку,
Я по морям и горам вслед за тобою пойду».
5 Ты богатеешь: так что ж, на двоих достояние это?
Все пополам? Чересчур? Кандид, ты что же мне дашь?
Значит, ты в горе со мной, но когда с благосклонной улыбкой
Бог осчастливит тебя, Кандид, ты будешь один.
Дать не даешь никогда, но всегда обещаешь ты, Галла.
Ежели лжешь ты всегда, лучше уж мне откажи.
Невии тяжко дышать, одолел ее кашель жестокий,
Складки одежды она все заплевала тебе.
Что же, Битиник, уже, по-твоему, кончено дело?
Нет, ты обманут: хитрит, не умирает она.
Ежели Селий начнет на обед закидывать сети,
Тут он захвалит твое чтенье иль речь на суде:
«Великолепно! Умно! Живо! Здорово! Браво! Прекрасно!
Это по мне!» Да готов, Селий, обед: замолчи!
Поиздевайся над тем, кто тебя обзывает миньоном,
И покажи ты ему кукиш за это, Секстилл.
Ни мужеложником ты не бывал, ни бабником не был,
Ни Ветустилла губой не привлекает тебя.
5 Ты — ни то, ни другое, ни третье. Но кто же тогда ты?
Мне невдомек, но еще две ведь возможности есть.
Руф, посмотри на него: он на первых скамьях восседает,