Кратов злился, и стыдился того, что злился из-за женщины, и от этого стыда злился ещё сильнее. А ещё и оттого, что совершенно точно знал: никуда он не сорвётся и не полетит. Потому что ни к чему хорошему его натиск не приведёт, а только всё непоправимо испортит. Потому что он не понимает, что послужило причиной их внезапного, без объяснений, расставания. И пока не поймёт, пока не уяснит всю степень собственной вины – если в том, конечно, была его вина! – не сделает ни шагу назад. Хотя, разумеется, было бы ему лучше оказаться дома этим утром, когда чем-то непостижимо озадаченная Марси впервые за последние несколько недель переступила его порог…
Он стукнул кулаком по подлокотнику кресла. И скривил жалкую усмешку, тотчас же без пощады отразившуюся в контрольном зеркальце под экраном. «Земля-матушка, – подумал он печально. – Земные проблемы. Земные переживания. Вернулся, что называется, домой… Узнают в Парадизе, что какая-то белобрысая мадемуазель залучила под каблук самого Галактического Консула – со смеху поумирают, придётся новых специалистов набирать в миссию. А кто не умрёт на месте – меня самого до смерти заест, когда вернусь…»
– Ещё бы, – услышал он сочувственный голос.
«И телепатов мне только не хватало для полного комфорта!»
Он обернулся. Сзади стоял, заложив руки за спину, рослый костистый старец в легкомысленном джинсовом костюме – обтёрханные брюки, жилетка поверх ковбойки и огромный пёстрый платок вместо галстука. Совершенно очевидно было, что уж он-то не питал никаких комплексов по поводу своего наряда. И ни секунды бы не заколебался на пороге самого рафинированного общества.
– Я бывал в этих местах лет десять назад, – зычно продолжал старец, глядя поверх кратовской головы на карту. – Глухомань чудовищная, древняя. Эвены называют её Сон Духов. Там и вправду всё спит. Деревья, трясины, звери… Я сам видел спящего медведя, самого большого медведя в моей жизни, наверное – моего ровесника, а ведь я пожил! Обыкновенный бурый медведь, «хозяин», только крупнее любого матёрого гризли или, там, кодьяка! Он и ухом не повёл, когда я переступил через его лапу, вот такую примерно, – сморщенные ладони широко раздвинулись. – Что я ему – лёгкая закуска… А может быть, это был какой-нибудь местный дух?
– Нет там никаких духов, – сказал Кратов не слишком уверенно.
– Отчего же нет? Эвены живут в этой тайге тысячу лет, они лучше знают. Эвенам следует верить… Боюсь, кроме моей ноги, туда ничья больше и не ступала. И ещё тыщу лет, бог даст, не ступит. Что могло там понадобиться вам, коллега?
– У меня там… назначена встреча.
– Вы, часом, не шаман? – в блекло-голубых глазёнках старика светилось искреннее любопытство. – Я слышал, некогда там устраивались этакие шаманские симпозиумы. А вернее, ристалища. Кто битием в бубен и дикими криками привлечёт к себе внимание самого древнего и сильного духа, тот и самый могущественный шаман. Правда, это было давно, пожалуй, даже до моего рождения. Но было бы занятно эту славную традицию возродить!
– Я в отпуске, – сказал Кратов осторожно.
– Ну, это не лучшее место для пикника. Если вы решили сплавляться по воде, то рек там практически нет – одни ручьи. Тропинки только самые застарелые – чтобы их найти, потребуется опытный проводник, предпочтительнее из местных, из эвенов. Но решатся ли они нарушить Сон Духов – это ещё вопрос!
Старец звонко крякнул, одёрнул жилетку и вдруг молодецки щёлкнул каблуками высоких, замысловато шнурованных ботинок.
– Боюсь, я не представился, – сказал он. – Арнаутов Серапион Гиацинтович. Последние тридцать лет – профессиональный странник.
И старец качнул блестящей, в аккуратном седом венчике, лысиной. Кратов поспешно встал и отрекомендовался:
– Константин. Последний род занятий – беллетристика.
– Я знавал многих писателей, – взор старца Серапиона затуманился. – Например, графа Удильщикова… Иванова Сто Тридцать Шестого… а с Гордеем Плотниковым даже имел честь подраться из-за дамы!
– И кто же оказался прав? – осведомился Кратов.
– Видите ли, дама была моей в ту пору женой. А покойный Плотников был весьма невоздержан в своих гормональных позывах. Да что говорить – редкостная был скотина. И писатель, отметим честно с высоты прожитого, говно… А не имел ли я удовольствие?..
– Вот здесь, – Кратов указал пальцем, желая резко сменить тему, – мне обещана избушка.
– Боюсь, вас ввели в заблуждение, – покачал головой старец. – Я проходил здесь и здесь, – выпуклый, крепкий, словно черепаший панцирь, ноготь чиркнул по экрану. – Можно сказать, в прямой видимости. Нет там никакой избушки. Слева топь, справа – зыбь! Хотя… – Арнаутов пожевал губами. – Это тёмное место, непростое. Здесь можно пройти мимо космической базы пришельцев – и не приметить. Есть гипотеза, что именно в этих местах завершил свой маневр Тунгусский метеорит. Слыхали о таком?
– Ещё бы, – усмехнулся Кратов.
– Ну так вот, эффектные взрывы над Подкаменной Тунгуской, небесные знамения и прочая пиротехника были всего лишь камуфлирующим антуражем. На тот случай, если бы в начале двадцатого века у Российской империи вдруг наличествовала развитая служба космического слежения. Пришельцы же не ведали реального положения дел на этой удивительной планетке! Над Ванаварой они, стало быть, отметились, а сами спокойнехонько проследовали далее… вот сюда… где и заложили форпост. С помощью изящных, точечных вмешательств в непростые социальные процессы той эпохи добились, чтобы покой Сна Духов не нарушался. Здесь действительно никто, никогда и ничего не строил. Ни тебе транссибирских магистралей, ни тебе дурных нефтепроводов, ни тем более концлагерей. Все катаклизмы обходили эти места стороной… А во благовременье, когда Земля-голубушка созрела, чтобы приобщиться эфирных таинств, означенный форпост был тихонько эвакуирован. Опять-таки с соблюдением всех подобающих мер конспирации.
– Что же они учудили напоследок для отвода глаз? – фыркнул Кратов. – Ведь у России уже была служба космического слежения!
– Ну, скажем, Мангазейский афтершок восемьдесят девятого года. Помните, что тогда творилось?
Кратов пожал плечами:
– Очень смутно…
– Да откуда же вам помнить?! – хохотнул Арнаутов. – Вас и на свете-то ещё не было… Ну, может быть, из истории вы каким-то чудом знаете, что ранее бытовал обычай перегораживать большие реки плотинами, вроде бобровых, и там устраивать турбины для извлечения электрической энергии из вращения оных.
– Да, я читал, – сказал Кратов без большой уверенности. – Они так и назывались: «водяные мельницы».
– Ну, это совсем другое, – отмахнулся старец. – Как выяснено сейчас, Мангазейский афтершок был отголоском глубоководного тихоокеанского землетрясения, которое прошло практически незамеченным для всех жителей этого региона, кроме специалистов. Бог ведает, какими подземными разломами он докатился до самого сердца материка и какие плутоновы силы возбудил… Но все плотины по Енисею до самого устья оказались порушены прокатившейся гигантской волной. Зона затопления была колоссальной, несколько больших городов попросту смыло…
– Хороша конспирация!
– Под такой шум кто угодно может бесследно эвакуироваться, даже Сатана со всем адом, не то что космическая станция… А знаете, почему я решил, что именно этот кошмар был отвлекающим маневром?
– Просто теряюсь…
– Потому что и Тунгусский метеорит, и Мангазейский афтершок сопровождались одинаковыми последствиями. Разрушения – огромны, жертв – никаких!
– А как же те города, что были смыты?
– К восемьдесят девятому году Россия обладала не только службой космического слежения, – торжественно заявил старец Серапион. – Но также и прекрасно налаженной службой сейсмической тревоги! И потому все жители пострадавших городов были загодя эвакуированы.
«Просто фантастика, – подумал Кратов. – Не могу поверить. Что со мной происходит? Лечу самым медленным в мире транспортом. Лечу невесть куда, точно зная, что не найду там ничего, на что рассчитываю. При этом ухитряюсь одновременно ломать голову над тем, что творится с моей Марси, постыдно трепетать в ожидании желанно-пугающей встречи, да ещё с идиотским почтением выслушивать ту ахинею, что несёт этот джинсовый реликт!»
Вслух же он сказал:
– Впечатляющая история. Но боюсь, вы тоже пали жертвой заблуждения, Серапион Гиацинтович. По моим сведениям из… вполне официальных источников Галактического Братства, то, что мы привыкли называть «Тунгусским метеоритом», действительно имело инопланетную природу. Это был беспилотный зонд-разведчик цивилизации нкианхов. Они в ту пору имели обыкновение зондировать всё без изъятий жёлтые карлики в пределах астрономической видимости. К тому же, Земля уже давно была сферой пересечения интересов нескольких древних цивилизаций. Этот зонд прибыл к нам через Кометный пояс и без того сильно побитый, а в Поясе астероидов ему ещё добавили, так что никакая аппаратура не выдержала бы, не только нкианхская…
– Вас не затруднит сделать сноску? – деликатно прервал его Арнаутов.
– Сноску? Какую… ах, да, – спохватился Кратов. – Нкианхи – это самоназвание одной из древнейших цивилизаций, стоявших у истоков Галактического Братства. Они ведут род с пятой планеты Сигмы Октанта, хотя в настоящее время расселились, без преувеличения сказать, по всему Млечному Пути.
– И всё же я не стал бы столь безоглядно доверять этим вашим… нкианхам, – с сомнением сказал старец. – Конечно, чтобы пощадить наше самолюбие, сейчас они могут порассказать что угодно. Да только… простите, у вас есть дети?
– Нет.
– Ну, бог ещё приведёт… Когда дети ни с того ни с сего вдруг начинают стремительно взрослеть и требовать полной самостоятельности, самое разумное – оставить их без присмотра. То есть как бы без присмотра, чтобы они обрели полную иллюзию свободы поступков. Но при этом ни на час, ни на секунду не спускать с них глаз! Лишь бы они об этом не догадывались…
– Вообще-то в Галактическом Братстве не принято лгать…