Всё это время Лерман добросовестно держал паузу. Но под конец не утерпел-таки и вызвал Кратова, когда тот уже переоделся в лёгкий скафандр «конхобар комфорт» с подогревом, перекинул через плечо сумку с походным лингваром «Портатиф де люкс», двухсуточным рационом, прочими полезными вещами и приготовился было выпрыгнуть на хрустящую свежей изморозью поверхность планеты Церус I.
– Рассказывайте, – потребовал Лерман.
– Я победил, – горделиво сообщил Кратов. – Теперь он обязан меня уважать и станет разговаривать на равных.
– Душевно рад за вас. Оригинальная манера установления преконтактных связей: пробудить в партнёре пиетет непринуждённой вздрючкой… Но не лучше ли заменить вас одного на десяток хорошо подготовленных, а главное – ничем иным не зарабатывающих на хлеб и пиво ксенологов, а вам продолжить прерванное путешествие в мои объятия?
Кратов тяжело вздохнул. Его мучило раскаяние.
– Виктор, – сказал он виновато. – Не сердитесь на меня. Вы тоже ксенолог и должны меня понять. Разве часто удаётся вот так запросто наткнуться на разумную расу?
– Я это знал, – почти весело заявил Лерман. – Я чувствовал! В кои-то веки посчастливилось залучить вас в гости. И тут, разумеется, просто обязаны были подвернуться эти злополучные рептилоиды. Которые и на рептилоидов, наверное, не похожи!
– Похожи, – промямлил Кратов. – Особенно издали. Хотя, скорее всего, это амфибии.
– Ну что с вами поделать? Резвитесь. Не забывайте иногда выходить на связь. Да, и заведите себе дубину. Крепкую, чтобы не ломалась…
– А у него сломалась, – озадаченно сказал Кратов.
– То есть как сломалась? – опешил Лерман. – Во время боя – сломалась дубина?!
– Именно так.
– Отчего? Надеюсь, не от соприкосновения с вашей головой?
– Вы переоцениваете мои достоинства, Виктор… Дубина была сырая, трухлявая.
Лерман напряжённо засопел.
– А ведь это знак, – сказал он раздумчиво. – Некоторым образом – символ. Что за резон ему было драться трухлявой дубиной?
– Действительно, – подтвердил Кратов. – И я об этом подумал… секунду назад. Такой бутафорией не убьёшь. В лучшем случае – контузишь. Она просто переломится о голову противника.
– Тогда всё кристально ясно.
– Да, он не хотел меня убивать. И это тоже знак. Я нужен ему живым.
– Как специалист по контактам, – не утерпел Лерман.
Кратов задумался, барабаня пальцами по тёплому боку Чуда-Юда. Он уже был совершенно убеждён, что никуда не улетит с Церуса I. В нём лавиной нарастал наполовину профессиональный, наполовину чисто человеческий интерес: отчего князёк не желал уничтожить непохожего на всё когда-либо им виденное, отвратительного на внешность, дурно пахнущего синтетикой чужака? Это мало характерно для примитивных рас, изначально агрессивных и нетерпимых ко всему инородному. И это наводило на размышления.
– Константин, – позвал Лерман. – Куда вы исчезли?
Кратов встрепенулся.
– Я здесь. Думаю.
– Полезное времяпрепровождение. Я хочу напомнить вам: если вы нуждаетесь в помощи…
– Спасибо, коллега. Пока я не жду осложнений.
– Понятно, – с досадой сказал Лерман. Видно, он и сам был не прочь пусть ненадолго, но позабыть о рутинных делах и с головой, как встарь, окунуться в труднодоступную на его посту, но такую желанную полевую работу ксенолога. – Ни цифры вам, ни буквы.
– Катитесь к чёрту…
«Зачем всё это мне? – корил себя Кратов. – В самом деле: на „Моби Дике“ меня ждут более серьёзные проблемы, чем внеплановое наведение мостов с расой разумных лягушек. Здесь прекрасно могли бы управиться и без меня… Получается, будто в самый разгар текущих дел я нежданно-негаданно всё бросил и удалился в самовольный отпуск». Он вспомнил, как злился на старших товарищей по Парадизу, которые точно так же забывали обо всём на свете, если подворачивалось что-то по-настоящему увлекательное. Как пытался вернуть их на путь истинный. Как взывал к чувствам долга и стыда, делая их работу за них. И как старшие, а следовательно умудрённые жизненным опытом товарищи честно предупреждали его, что ксенология и любопытство идут рука об руку, и ничего с этим поделать никому ещё не удавалось, не он первый. Так и вышло…
«Хорош, однако, отпуск, если синяки остаются», – подумал он, в слабой надежде подыскать хоть какую-то индульгенцию своему заслуживающему всяческого осуждения дезертирству с трудового фронта. И сразу же припомнил, как всё те же старшие товарищи возвращались в Парадиз побитые, поцарапанные, иной раз – с помятыми рёбрами и вывихнутыми конечностями. И гордо демонстрировали ему свои увечья как бы в оправдание и сочувствия ради. Но напрасно. Сочувствие, как правило, проявляла только милая женщина Руточка Скайдре…
Предаваясь подобному самобичеванию, он приближался к запорошенным слабой позёмкой, поджидавшим его в напряжённой тишине разумным обитателям планеты Церус I.
4
– Вы что – серьёзно?! – спросил Кратов с раздражением.
Его, конечно же, не понимали.
Князёк вытянул синие губы в трубочку и недовольно свистнул. Он не видел веских причин для задержки. Да и не привык, наверное, сталкиваться с неподчинением. Его скользкая лапа легла на плечо Кратову, и тот ощутил мягкое, но настойчивое подталкивание.
– Ну-ну, не так скоро, – пробормотал Кратов.
Он опустился на корточки и заглянул в нору, куда его приглашали. Из беспросветно чёрного отверстия диаметром не больше метра тянуло тёплым запахом болота. Дно лаза было покрыто слоем вязкой бурой жидкости, напоминавшей торфяную взвесь. В кромешной тьме чудились отдалённые тяжкие вздохи и неясное посвистывание.
– Я не хочу туда, – отчаянно жестикулируя, заявил Кратов. – Там темно! – он закрыл глаза ладонью. – Там грязно! – он с содроганием окунул палец в мерзкую слякоть и провёл по чистому снежку у своих ног.
Князёк зашипел. Он погрузил лапу в грязь и со всего маху шваркнул ею по снегу. То ли передразнил Кратова в меру своего понимания иронии, то ли попросту подчеркнул пренебрежение к подобного рода препятствиям. Затем ссыпался на четвереньки и проворно убежал в нору, непостижимым образом вписавшись в её размеры со своим необъятным пузом. Спустя мгновение он выскочил оттуда и отряхнулся, быстро подпрыгивая на месте.
– Я понимаю, что у тебя грязеотталкивающая шерсть, – сказал Кратов. – Но у меня-то нет! И я привык к свежему воздуху.
Трёхпалая рука хлебосольного хозяина потянулась к торчавшему из-за меховой юбки каменному ножу.
– Только не надо эффектов на публику, – поморщился Кратов и поймал князька за запястье. – Ты ведь ещё не забыл, что я сильнее?
Тот равнодушно моргнул и попробовал высвободиться. Кратов подержал его ровно столько, чтобы он осознал тщетность своих попыток, и только тогда отпустил. Князёк снова разразился шипением и резкими взвизгами, энергично убеждая Кратова в настоятельной необходимости следовать за ним в нору.
– Вероятно, ты хочешь удивить меня роскошью своих чертогов, – хмыкнул Кратов. – Я в восторге, это большая честь для меня…
Увы, его фонтанирующий сарказм сегодня явно некому было оценить… Мысленно поскуливая от отвращения, Кратов опустил забрало шлема и перекрыл вентиляцию. Резкая перемена внешности не произвела на князька и его вассалов ни малейшего впечатления: они продолжали сидеть в полном безразличии, редко разевая огромные рты (между тем как в подобной же ситуации одно из диких племён планеты Яхтагеласу, посчитав Кратова за демона, в ужасе кинулось врассыпную в полном составе, не исключая вождя, верховного шамана и старшего охотника, а один простодушный феодал с Охазгеона, недолго мешкая, попытался срубить ему голову). Кратов сделал глубокий вдох и подтолкнул князька к лазу. Тот резво юркнул в темноту, и Кратов осторожно последовал за ним, с отвращением упираясь ладонями в ослизлые стенки и скользя в жирно хлюпающей жиже. «Тяжек ты, хлеб ксенолога», – подумал он.
Через несколько метров путь пошёл под уклон, и Кратов неудержимо поехал вниз. Его отчасти успокаивало то обстоятельство, что впереди серым треугольником маячила спина князька. Раздался ленивый всплеск, и спустя мгновение Кратов с разбегу вкатился в омерзительную вязкую жидкость, сразу скрывшую его с головой… Здесь оказалось целое подземное озеро, которое нимало не препятствовало лягушколюдям в их передвижениях, одновременно делая их жилище недоступным для наружных врагов – буде такие существовали. Кратов немедленно испытал удушье: в жидкости содержалось совсем мало растворённого кислорода, и селективные мембраны скафандра, обычно не подводившие, на сей раз не справлялись. Первым побуждением Кратова было всплыть, вздохнуть полной грудью, очистить лёгкие от губительной углекислоты… но голова внезапно упёрлась в каменный свод. В мозгу заплясали весёлые разноцветные кляксы, горло перехватили спазмы. Бестолково шевеля конечностями, Кратов погружался в бездонную топь. В маску с лёгким шипением начала поступать газовая смесь из критического десятиминутного резерва (десять минут, чтобы прекратить панику, сориентироваться в пространстве и времени, принять жизненно важное решение и с достоинством отступить на заранее подготовленные позиции – или бездарно пропасть, буде таковые позиции были изначально не предусмотрены и обратной дороги уже не существовало; для прочистки мозгов газовый коктейль содержал стимулирующую и весьма вонючую добавку, а для успокоения – лёгкий транквилизатор в самой разумной дозе). «Глупец, – вяло выругал себя Кратов. – Самонадеянный болван. Назад, назад, прочь из этого мешка, на свет и воздух… Но неужели не помогут?!»
Ему помогли.
Князёк, почуяв – либо приметив третьим глазом – неладное, вернулся и сгрёб обмякшее тело Кратова подмышки. Сделав несколько мощных гребков ногами, он вытолкнул обеспамятевшего гостя на выступавший из болота лысый клочок суши. В самом сердце подземной пещеры, где в полной недосягаемости, согреваемые горячими испарениями, жили его соплеменники.
5
Разумные лягушки гордо величали себя «Уисс-уафф» – Земляными Людьми, как перевёл их родовое имя лингвар. Язык их был примитивен, скуден словами и сугубо конкретен. По типу он был близок мёртвым корнеизолирующим языкам Земли, не имевшим словообразования и отражавшим отношения между словами нехитрым примыканием либо специальными лексическими единицами. Большие тонкогубые рты лягушколюдей складывались в трубочки, издавая при этом свистящие и шипящие звуки различной высоты и длительности. Как и надеялся Кратов, прихваченной им с корабля аппаратуры оказалось вполне достаточно, чтобы составить краткий словарь языка Уисс-уафф. На это понадобилось около пяти часов задушевного собеседования с князьком, от которого требовались лишь добрая воля и максимум терпения. Того и другого у хозяина болотного княжества было вдосталь. Он воспринимал процедуру лингвистического анализа с величественным равнодушием, ничему не удивляясь и ни от чего не отказываясь. Судя по всему, он располагал неограниченными ресурсами свободного времени.